Дмитрий Суслин - Больница скорой помощи

– Этот случай я помню.

– Я тебе рассказал только самые известные случаи, о которых говорил весь город. О которых знают и помнят все. Лев Петрович Кузьменко, это так сказать, венец всего. А про другие казусы я и упоминать не буду. Только наверно все равно в десятой школе самая высокая смертность среди ее выпускников. Вспомни, сколько ребят из нашего класса до сегодняшнего дня дожило?

Сергей почесал голову:

– В общем, я тебе советую на этом материале написать роман ужасов, я уже и название ему придумал, «Тайна десятой школы», и прочитать его полковнику.

– Хорошая мысль. Только его сейчас интересует совсем другой сюжет, и совсем другой герой.

– И что за сюжет?

– Больница Скорой помощи.

– А герой?

– Герой? Виталий Артемьевич Решетников.

И вот теперь Решетников лежал перед ним. Вовсе он не был героем, как и чувствовал Василий Николаевич. Так просто персонаж. При чем персонаж, который выбыл из повествования. Только вот кто же тогда герой?

В родильном отделении Больницы Скорой помощи были порядки, которые сформировались лет тридцать назад, и которые и теперь никому даже в голову не приходило менять.

Когда Маша оказалась здесь, у нее первым делом отобрали все вещи. Все до единой. Даже трусы. Не оставили ничего. Выдали старый, потерявший первоначальный цвет халат и ночную рубашку до колен с глубокими разрезами в области бедер. И еще дерматиновые шлепанцы. И отвели в палату.

– Про свидания с родственниками забудь, – старшая сестра патологического отделения сказала Маше это в первую очередь, еще до того, как узнала ее фамилию. – Только передачи. И в окне чтобы не торчать.

И Маша оказалась в палате, в которой кроме нее было еще три женщины с разными сроками беременности.

Началась жизнь, полная тоски, ожидания и одиночества. Заведующая роддомом больше всего на свете боялась микробов, и хотя здание было уже настолько старым и ветхим, и даже стены его были насквозь пропитаны стафилококками и прочей дрянью, она продолжала бороться с ними всеми силами души, и порядки установила прямо-таки тюремные. Женщинам с воли можно было передавать только продукты и больше ничего. Никаких книг, журналов, тетрадей, бумаг и ручек. Медсестры были ею натасканы как собаки и, боясь за место, служили верно, и предано.

Маше повезло. Ее одиночество было скрашено. В своей тумбочке она нашла книжку, ужасно старую и потрепанную. Это было «Пособие по акушерству», издательства «Медицина», изданное в 1942 году. Кто его здесь оставил, было неизвестно. В сущности, ей на это было плевать. Книжка была ей как нельзя, кстати, и она зачиталась ею, как самым увлекательным романом. Прочитала один раз, потом начала второй, затем третий, в конце концов, выучила ее чуть не наизусть. Теперь она сама при желании могла принять у кого-нибудь роды. А в данной ситуации это было очень полезно. Врачи если что и знали, то не говорили, а все их рекомендации сводились лишь к одному. Лежать смирно и мало двигаться. И на все воля Божья. Вот и лежали женщины в палатах и надеялись на Бога, потому что на врачей надежды было мало. В этот роддом в городе вообще никто не хотел попасть. Он был грязным, старым, бедным в общем худшим. Работал по территориальному признаку. Но в настоящее время сразу три роддома были закрыты на дезинфекцию, и этот работал за четверых. Так что куда деваться, коли приспичит? Многие попадали и потом вспоминали его с ужасом даже при удачном исходе дела. Врачи здесь были опытные, но не признавали кесарева сечения, так как его не признавала заведующая. Делали его крайне редко, к тому же в последнее время это стало еще и дорого. За лекарства и уход пациенты должны были платить из своего кармана, а это была кругленькая сумма. Не все соглашались на такое, а врачи и не настаивали. Надеялись на природу. Поэтому с родовой травмой рождался каждый второй ребенок. Впрочем, это нормальный показатель в наше время.

Маша обо всем этом узнала и захотела перевестись в другой роддом. Здесь она рожать не собиралась. Но это оказалось трудным делом. Связи с внешним миром почти не было. Женю к ней не пускали, и она получала от него только записки, спрятанные в хлебе, яблоках и других продуктах. Как в приключенческом романе. Но это был не приключенческий роман, это была жизнь. И в одной такой записке она прочитала, что в этот день, ровно в шесть часов вечера, Женя будет ее ждать около двери.

«Тебя никто не остановит. Я все устроил. У нас есть пять минут!»

Это, пожалуй, круче, чем в романе.

Шести часов Маша ждала с таким нетерпением, что чуть не обессилела и не упала, когда надо было идти на свидание.

Впервые Женя повел себя трезво и не стал ругаться и скандалить. Наконец-то он понял, что это бесполезно. По горькому опыту. И в этот раз он повел себя по-другому. Он познакомился с сестрой, которая передавала передачи. Поговорил с ней так вежливо, как еще в жизни ни с кем не разговаривал, и на третий день предложил ей крупную сумму, если она поможет ему увидеть Машу. Нетрудно купить медика, который получает нищенскую зарплату, которую ему еще на полгода задерживают. Вера, так звали сестру, согласилась. Конспирация была соблюдена как в шпионском фильме, все было рассчитано до мелочей. При желании у нас можно сделать все, что угодно. Надо только подойти с умом, а не ломиться лбом в закрытые ворота. И вот Женя стоял и ждал встречи с Машей.

Неужели он ее увидит?

Прошла неделя, как Маша была в роддоме, и это была самая ужасная неделя в его жизни. Столько дней не видеть ее. А ведь по всем подсчетам это должно было продолжаться еще два месяца.

Женя увидел Машу, и почему-то сразу вспомнил, что он наделал, и как много натворил. Уши его запылали, и когда Маша подбежала и обняла его, он не знал, что сказать.

Маша сразу заметила странное поведение мужа и насторожилась.

– Что случилось? – спросила она, с тревогой глядя на Женю. – Почему ты так странно смотришь на меня.

Женя смотрел на нее и молчал. Наконец он не выдержал и отвел глаза.

– Что ты натворил? – она спросила его таким тоном, каким спрашивают маленьких детей.

И опять Женя не знал что сказать. Маша закрыла лицо руками.

– Ты меня разлюбил?

– Нет, что ты!

– Тогда почему?

– Я люблю тебя!

Маша опять внимательно посмотрела на мужа, и новая мысль стала потихоньку закрадываться в ее голову, такая страшная, что ее зашатало.

– Ты с кем-то был без меня?

Женя вздрогнул. То, чего он страшился, произошло. Он отвел глаза, потому что не в силах был выдерживать этот чистый и пытливый взгляд, который видел его насквозь, как рентген.

– Ты мне изменил?

– Нет.

Он произнес это так неуверенно, и так сильно покраснел при этом, что Маша отпрянула от него, как будто он болел чем-то нехорошим. В ее глазах в одно мгновение пробежали страх, ужас, боль, ненависть и даже брезгливость.