Лорел Гамильтон - Пляска смерти

– Я чего-то не поняла?

Жан-Клод посмотрел на меня:

– Что снилось тебе, ma petite? Кто тебе снился?

Так же дружелюбно и мелодично звучал его голос.

– Ты спрашиваешь так, будто знаешь.

– Ты сама должна сказать, ma petite.

– Мать Всей Тьмы, – ответила я, понизив голос, будто от произнесения этого имени в ванной стало темнее.

– Марми Нуар, – кивнул он.

– Да, – сказала я, пытаясь прочесть что-то за этой вежливой внешностью, и не смогла. – Тебе она тоже снилась?

– Oui.

– Вам обоим снилась глава совета вампиров?

– Она куда больше, чем только глава совета, – сказал Жан-Клод. – Она – создатель нашей цивилизации. Наши законы – это ее законы. Говорят, что она была первым вампиром, и что она действительно мать нас всех.

Я прижалась к нему теснее, и он прижал меня рукой, как под крыло взял, так что я обняла его за талию. И почему-то даже это было недостаточно близко, когда разговор шел о Матери Всей Тьмы.

– И что конкретно тебе снилось? – спросил Мика.

– Она пыталась ради меня прикинуться человеком, но Бог свидетель, это плохо у нее получалось.

– Я видел, как она склонилась над тобой, ma petite. Видел, как она стала уводить тебя от меня. И я не мог до тебя дотянуться, темнота держала меня, а она склонялась над тобой. – Он вздрогнул и сильнее прижал меня к себе. – Я не мог до тебя дотянуться, а ее голос издевался надо мной за мою беспечность. – Жан-Клод поцеловал меня в макушку. – Но еще она говорила, что если бы я поставил тебе четвертую метку, она бы тебя убила, потому что, раз она не может тобой управлять, тебя следовало бы уничтожить.

Мика придвинулся к нам, приткнулся ко мне, зажав между нами руку Жан-Клода, и свою руку положил ему на плечи. Сам он стоял на коленях возле меня, потому что их головы сошлись над моей, и у него хватало на это роста.

– Но ты проснулся раньше Аниты, – заметил Мика. – Почему?

– Я подумал, что если смогу прервать сон, это освободит ma petite. Это не получилось, но я сумел разорвать хватку Марми Нуар на моих мыслях. И это само по себе удивительно.

– Удивительно – это очень слабо сказано, – согласилась я. – Как ты смог вырваться?

– А как ты?

– Я вызвала единственного из живущих во мне зверей не из семейства кошачьих. Ей подчиняются только кошки. И я видела ее в той комнате, где лежит ее истинное тело. Оно дернулось, когда мой волк его укусил – я думаю, по-настоящему.

Они стиснули меня сильнее, будто что-то в моих словах их напугало. Понятно, что такое могло напугать, но…

– Ребята, я чего-то не секу? Вдруг вы оба испугались сильнее.

– Способность посылать духовного зверя через сон и ранить кого-то другого среди нас редка, ma petite.

– Среди вампиров, ты хочешь сказать?

– Oui.

– Среди нас тоже, – начал Мика, – но…

И он резко замолчал.

– Но что? – спросила я.

Не получив ответа, я отодвинулась от них, чтобы заглянуть в лицо Мики. Жан-Клод, когда хотел, мог скрыть что угодно, но у Мики это получалось хуже. Если как следует всмотреться, что-то заметить можно было.

Он опустил глаза, как будто понял, что я делаю.

– Так, Мика, в чем дело?

– Химера умел вторгаться во сны.

– И кому-то наносить раны при этом?

– Нет… – Мика задумался. – Когда захватил мой тогдашний пард, еще не мог. Но за те годы, что мы были вместе, сила его выросла – может быть, научился? Спроси у захваченных им доминантов – тех, кто выжил. Спроси, умел ли он их ранить во сне.

– Для ликантропа это очень редкая способность – умение вторгаться в чужие сны, подобно вампиру.

– Химера сам был редкого сорта, – сказала я, вспоминая, как он был страшен. Он мертв, я его убила, но мало что я видала на свете такого страшного, как он.

Мика посмотрел на меня, и на лице его было такое страдание, будто собственные мысли казались ему чудовищными.

– Что такое? – спросила я.

– Месяц назад мы узнали, что ты – носитель львиной ликантропии. Очевидно, ты заразилась во время битвы с Химерой.

Я кивнула:

– Да, он был в виде человеко-льва, когда нанес мне рану.

Мика облизал губы, будто они хоть как-то могли пересохнуть в горячей, влажной атмосфере ванной.

– Что если ты взяла от него не только львиную ликантропию?

Я нахмурилась:

– Не совсем понимаю.

– Он хочет сказать вот что, ma petite: что если ты не просто ликантропию приобрела, а именно ту, которая была у химеры? Он не был оборотнем-львом, он был оборотнем-универсалом. С полдюжины разных типов ликантропии, так?

Мика кивнул:

– Леопард, лев, волк, анаконда, медведь, а потом он захватил предводителя кобр. Думаю, если бы он дожил до следующего полнолуния, был бы еще и коброй.

– Химера считал, что после его первой полной луны те животные, что в нем были, это и все, что он имел.

– И ты уверена, что это была правда? – спросил Мика.

– А ты уверен, что это не была правда? – ответила я.

Он покачал головой:

– Нет, но это бы объяснило, что происходит с тобой.

– В каком смысле – происходит со мной?

– Анита, сегодня ты почти перекинулась. Из-под ногтей кровь шла. Осталось чуть-чуть.

– Я не уверена, что я – оборотень-универсал.

– Нет, но если так, ты не потеряешь леопардов, когда перекинешься.

Я покачала головой:

– Спасибо, конечно, но я, если буду перекидываться, выберу леопардов. Просто на всякий случай.

– Согласен, – сказал он, – но если ты – универсал, и так близко к превращению…

Он замолчал и опустил глаза.

– Ты думаешь то же, что и я, mon chat, и знаешь, что ей это не понравится, – сказал Жан-Клод.

– И что? – спросила я.

Ответил Жан-Клод:

– Если ты универсал, и есть шанс, что ты до своей первой перемены формы приобретешь новое животное, то у нас есть возможность набрать больше силы.

– О чем это вы говорите?

– Если ты будешь менять форму, то нет ли смысла добавить еще типов ликантропии? – спросил Мика.

– Смысла, – сказала я. – Нет, в этом нет смысла.

– Почему, ma petite? Ты призываешь львов, и они приходят на твой зов. Ты призываешь леопардов, и они тоже приходят. Ты призываешь волков, и я начинаю задумываться, от меня ли ты получила силу их звать, или тут что-то другое.

– То есть вы говорите, чтобы я намеренно заразила себя другими видами ликантропии? – спросила я.

Они переглянулись.

– Если так ставить вопрос, то нет, – ответил Мика.

– Это только мысль, ma petite, всего лишь мысль.

– Ты всегда думаешь только о том, чем я могу усилить твою власть?

Он вздохнул:

– Мы должны быть сильны – и стабильны. Должны показать другим мастерам, что не представляем угрозу совету в Европе или кому бы то ни было.

– Сильными мы еще можем, но вот стабильными… – я пожала плечами. – Насчет этого не знаю.

– Мы не являемся угрозой совету, – сказал Мика, – но они могут так не считать.