Ирина Верехтина - Исчезнувшие

Сидоровна отбирала у него рюкзак, подкладывала в гордеевскую тарелку котлетки и удивлялась. И чему человек радуется? Километров прошагал немерено, да по завалам, да по грязи осенней. Понесли его черти! Теперь вон сидит, ест как в последний раз, не наестся никак…

Черти были своими в доску, и несли Гордеева, можно сказать, на руках, а походы прибавляли сил и дарили душевный комфорт.

Не каждому руководителю так везёт, когда в группе такие люди. Виталий Герт, бывший горный спасатель, рассказывал байки о горнолыжниках и приносил фотографии, от которых у всех захватывало дух; Дима-Лось, бывший баскетболист, мог дать дельный совет и был негласным гордеевским замом; Надя-пианистка пекла замечательно вкусные пирожки; Васька Рыболовлев, душа компании, разжигал костёр с одной спички; двойняшки Юля и Люба умели играть на гитаре, и много чего умели, даром что девчонки совсем. И никогда не ныли, Гордеев это ценил в людях.

Была ещё Наталья Крупенова, старая дева (это сразу видно), лет за сорок. Была ещё Лера Голубева, голубиная душа, малоежка и каприза, каких поискать. Из-за неё суп в группе варили, предварительно сняв с тушёнки жир (добавляли в миски желающим, по кусочку), а салат ей накладывали первой, после чего заправляли майонезом и солью и раскладывали по мискам. Лера ковырялась в салате с видом мученицы, брезгливо отодвигая кусочки колбасы. Колбаса свежая, вкусная, все едят-нахваливают, ей одной не нравится.

– Тебе что, есть ничего нельзя? И жир нельзя, и колбасу? Желудок болит, да? Гастрит? Панкреотит? Ты худенькая такая, в чём душа держится… Голубиная душа!

– Какой ещё панкретин? Сам ты кретин!– выворачивала «голубиная душа». – Ничего у меня не болит, и мне всё можно. Просто я не хочу.

Лера уходила от костра, чтобы не приставали, и примостившись на брёвнышке, ела свой салат. Без соли и без масла. И бревно сырое, а она на него уселась.

– Лер, простудишься, иди к костру, холодно же, – звала Наталья.

– Не простужусь, я на подпопнике сижу (туристский слэнг: пенополиуретановый коврик-сидушка, не пропускающий холод), – неприязненно отзывалась Лера. Потому что бревно сырое, салат холодный, а костёр далеко, и чего привязались?

– Лерочка, а давай я тебе сметанки положу, вместо майонеза? – предлагала Надя, и слышала в ответ:

– Не надо. Мне и так вкусно. Слушайте, дайте спокойно поесть, а?

Гордеев показывал Наде кулак, та испуганно замолкала, Лера, замёрзнув, возвращалась к костру, хватала миску с горячим супом и лезла с ней чуть не в костёр. Ненормальная. Стоя ест, как лошадь.

– Что ты стоя, как лошадь ешь. Сядь!

– Не хочу, у меня спина замерзает.

– А ты спиной к огню садись.

– А тогда впереди всё замерзает, и руки, не могу же я в перчатках есть! Отвали, надоел.

Голубиные капризы никому, в принципе, не мешали. Лера тихонько призналась Гордееву, что профессионально занимается танцами, и её капризы вовсе не капризы, только вы… только ты никому не говори.

– Правда что ли? – не поверил Гордеев, которому польстило её «ты», значит, не такой он старый. – А в каком… коллективе, или как это у вас там называется?

Голубева наклонилась и сообщила в гордеевское ухо название ансамбля, отчего ухо покраснело, а глаза широко раскрылись.

– А к нам чего ходишь?

– Я природу люблю, и грибы собирать, и на лыжах, – призналась Лера.

Голубева бессовестно врала. Из шоу-балета «MaximumShow» её выгнали два года назад, за поведение и прилежание, как сказал руководитель ансамбля. И не только сказал, но видимо, и позвонил куда мог, так что Леру никуда не брали. Она маялась от безделья, ходила по кастингам, и её взяли в модельное агентство. Деньги её устраивали, а работы Лера стеснялась («а чем гордиться? докатилась, вешалкой работаю»). И соврала Гордееву, а он поверил.

Лера мстительно улыбнулась. Знай наших! И подумала, что «наши» давно о ней забыли, знать не хотели, с глаз долой, из сердца вон. По улыбке пробежала тень, и Гордеев подумал, что Голубева, как все люди искусства, очень ранимая натура, с ней надо осторожно, а то уйдёт из группы.

О «людях искусства» Гордеев судил по своей бывшей жене, преподавательнице по классу фортепиано в детской музыкальной школе, а от музыкальной школы до искусства как до звёзд. Лерин цинизм не знал предела, апломб побивал рекорды, воспитание оставляло желать. Голубева была несдержанна на язык, вспыльчива, злопамятна, за всю жизнь не прочитала ни одной книжки, но танцевала профессионально, а выгнали потому, что место кому-то понадобилось, успокаивала себя Лера.

Она всегда умела договариваться с собой. А нервы… Нервы, правда, совсем никуда, затем она и ходит в походы выходного дня, чтобы их привести в порядок. Она почти уже не срывается, и спать стала нормально, без слёз. А будут доканывать, другую группу найдёт, без общего стола. Там каждый сам по себе, на привале сидят под деревом, каждый под своим, жуют из пакетиков.

В пакете можно приготовить отличный салат, если все ингредиенты покрошить на доске (доску Лера приносила деревянную, настоящую), свалить в пакет, вместе с заправкой, завязать покрепче и там, в пакете, перемешивать, осторожно перебирая пальцами. «Выход готового продукта» получится сразу на всех, на десять порций. Да хоть на двадцать, если пакет побольше взять.

Гордеев похвалил Леру за находчивость, и она, убедившись что никто не смеётся, предложила вариант – без майонеза и почти без соли, сметана и вода, а вместо картошки и колбасы – травки, лучше эфиромасличные, с ними вкуснее. Да любые можно!

– Это какие любые?

– Эстрагон, шпинат, кресс-салат, листовую горчицу, кервель, иссоп, майоран…

– Где ты его возьмёшь-то, майоран? Он под ногами не растёт.

Лера удивилась. Салатные «травки» она покупала в фирменных магазинах. В сетевых, конечно, дерьмом торгуют. Про дерьмо Лера не стала озвучивать. Если у Гордеева так ставят вопрос, можно и под ногами. Она осмотрелась, сорвала какой-то стебелёк, растёрла в пальцах и сунула Лосю в нос.

– Почему не растёт? Растёт. Майоран. На, ешь. – И протянула ладонь.

Лось наклонился и взял с ладони угощение, губами, как настоящий лось. Морда у Лося стала задумчивой. То есть лицо. Он сосредоточенно жевал.

– Это душица, – догадалась Наталья.

– Душица, да. Зимний майоран, дикий. Листья очень ароматичны, я в салат всегда кладу. Но можно и не дикий, я вам принесу, если есть будете. А эндивий пробовали? В нём белки, и сахара, и витамины! Это вам не майонез ложками есть. Килограммами. – закончила Лера в своём репертуаре и выразительно посмотрела на Надю. Надя испуганно закивала.

«Не сдержалась. Врезала так, что… А ведь так хорошо начала» – подумал Гордеев. И поспешил сменить тему.