Антон Ульрих - Инквизитор. Акт веры

Когда пленный Мустафа в сопровождении матросов спустился вниз и отдышался, капитан подошел к нему и притворно дружески хлопнул по плечу:

– Что, сеньор мавр, нравится тебе у нас?

Мустафа, скорчив приторную мину, заявил, что еще никогда в жизни не встречал столь благородных разбойников.

– Будь моя воля, я бы с вами никогда не расставался, – заявил он. – Да что я говорю! Я с детства мечтал стать пиратом. Это же так здорово, плавать везде где вздумается, грабить кого угодно!

Диего расхохотался, воскликнул, что рад слышать такой ответ, и громко приказал принести его новому другу рому. Мавр поморщился, так как его религия запрещала употреблять спиртные напитки. Однако не стал возражать, тем более что капитан дружески сообщил Мустафе, что ему предстоит испытание.

– Не можешь же ты просто так стать пиратом, – смеясь, сказал он. – Пей, Мустафа, пей. Ром превосходный!

Араб, думая, что в этом и заключается испытание, стараясь не проронить ни единой капли, выпил обжигающий горло напиток, который ему поднесли в огромной кружке, в которой вмещалось не менее пинты.

– Вот это мужик! – заорал капитан, звонко хлопая Мустафу по спине своей огромной ладонью. – Ай да мавр! А еще говорят, что магометанцы пить не умеют.

– О, драгоценнейший сеньор капитан, могу ли я считаться принятым в вашу замечательную команду? – подобострастно спросил у Диего Мустафа.

Брови капитана взметнулись вверх в притворном удивлении.

– Нет, ведь ты еще не прошел испытание. А ну-ка, братцы, вздерните-ка нашего гостя на лебедке! – весело распорядился Диего.

Бывший работорговец в мгновение ока оказался привязанным за руки крепким канатом, перекинутым через лебедку, возвышавшуюся над бортом корабля. Хуан подошел ближе к несчастному, дабы лучше видеть его страдания. На боку маркиза блистала сабля, а голову прикрывал ярко-красный платок, подаренный ему самим капитаном, как знак отличия помощника. Доктор, стоящий рядом, сообщил юноше, что завтра штиль закончится.

– Капитан собирается принести Карибам жертву, – тихо сказал Карл, кивая головой на несчастного пленника.

Диего оглядел горизонт, прикидывая по расстоянию от солнца до горизонта, когда наступит ночь, и сказал дрожащему Мустафе:

– Слушай меня, мавр, слушай и запоминай. Сейчас мы тебя опустим в воду, и если до того, как солнечный диск коснется горизонта, ты останешься жив, можешь считать себя членом нашей шайки, и ты вправе выйти в любом порту, в который мы войдем. Таково мое слово и слово честных корсаров!

Пираты воплями поддержали своего капитана.

– Однако, я надеюсь, море примет эту жертву, – нисколько не обращая внимания на стоны и всхлипывания опьяневшего Мустафы, добавил капитан и кивнул стоявшему у лебедки матросу. – Опускай его.

– Стойте! – воскликнул Хуан, подскочивший к висевшему над водой мавру. – Капитан, дозволь мне попрощаться с бывшим хозяином.

Диего, с любопытством глядя на дьявольские искры, плясавшие в глазах дона Хуана, покровительственно кивнул.

Маркиз де Карабас обратился к Мустафе:

– Прощай, грязный мусульманин. Надеюсь, если Бог слышит меня, он примет сию жертву!

Тут Хуан выхватил из-за пояса саблю и, взмахнув, ловко ударил по голым икрам араба. Едва острое лезвие коснулось ног, как в ужасных ранах обнажилась белая кость, а в воду струей потекла кровь. Мустафа завизжал, опускаемый на лебедке в воду, в которой резвились дельфины. Они окружили погруженного до самого горла человека, думая, что тот спустился поиграть с ними. Команда, свесившись, наблюдала за несчастным, вокруг которого постепенно темно-синяя вода окрашивалась в бурый цвет. Однако вскоре дельфины, словно по команде, уплыли прочь.

– Сейчас начнется, – зашептали вокруг юноши пираты, с опаской и удивлением поглядывая на него.

И точно, едва дельфины уплыли, как вдали показался свинцовый гребень, плавно двигающийся навстречу крови, во множестве уже окружавшей подвешенного за руки араба.

– Акулы! – вскричал кто-то на палубе, указывая на гребень, приближающийся к Мустафе.

Мавр, услышав этот страшный возглас, завопил.

– Море услышало нашу просьбу и принимает жертву! – перекрывая вопли Мустафы, провозгласил громовым голосом капитан.

Хуан настолько возбудился от предвкушения кровавого зрелища, что стал мелко дрожать, словно бы в лихорадке. Свинцовый гребень, оказавшийся акульим плавником, сделал плавный круг над несчастным Мустафой и скрылся под водой. Мавр замолк, подобрав ноги и замерев. Глаза его бешено вращались, едва не вываливаясь из орбит. Все лицо напряглось. Вдруг он сильно дернулся и завопил что есть силы страшным голосом, от которого у всех присутствующих затряслись поджилки.

– Она его достала, – заикаясь от возбуждения, прокомментировал Карл.

Хуан мельком взглянул на горизонт, к которому стремительно приближался кроваво-красный солнечный диск, и вновь уставился на пленника, не перестававшего страшным голосом вопить, крутясь и брыкаясь на веревке, словно червяк на крючке для ловли рыбы. Вскоре к первой акуле подоспели ее сородичи. Они делали плавные круги, центром которых являлся Мустафа, похожие на молчаливую смерть, страшную и одновременно прекрасную.

Вид сей смерти толкнул дона Хуана в объятия грез. Огромная акула, отливавшая свинцом, висела на циркуле, прибитая к нему своими плавниками. Быки с золочеными рогами стояли по бокам мученицы, мыча. Образ рыбы, взятый из Библии, подразумевал в Слове Божьем самого Спасителя, а потому было неудивительно, что пираты так радовались тому, что акула приняла их жертву. Господь требует жертв, мычали быки, покачивая рогами. Жертвы нужны Спасителю.

Дон Хуан очнулся от грез. В этот момент солнце коснулось горизонта огненным краем диска.

– Поднимайте! – тут же вскричал верный своему слову капитан.

Пираты бросились к лебедке. Акулы, чувствуя, что их жертва уходит, разом набросились на стонущего Мустафу, отрывая от его тела куски мяса. Казалось, будто они повисли на несчастном, облепив его. Пираты с трудом тянули канат, перекинутый через лебедку. Даже когда тело мавра, вернее, то, что от него осталось после рыбьего пиршества, поднялось над водою, одна из акул все еще висела на нем, вцепившись в бок Мустафы своей огромной зубастой пастью и пытаясь оторвать кусок побольше. Пираты навалились на лебедку и медленно подняли пленника на уровень борта. Только тогда жадная акула оторвалась от его тела и с громким плеском вернулась в водную стихию, зажав в мощных челюстях клок мяса.

Команде предстало ужасающее зрелище. Акулы успели полностью объесть ноги мавра, а также часть его живота, из которого теперь противно свешивались изгрызенные кишки. Кого-то от подобного зрелища вырвало прямо за борт. Хуан взирал на висевшего прямо перед ним Мустафу, не в силах пошевелиться, все еще пребывая в своем прекрасном мире между грезами и реальностью.