Джонатан Симс - Тринадцать этажей [litres]

Алвита подумала было чего-нибудь выпить. Она где-то читала, что если таблетки не запивать, они застревают в пищеводе и прожигают дыру в легкое. Где она это слышала? Это не имело значения, она все равно не встанет. Алвита так панически боялась разгуляться, нарушить действие лекарства и лишиться тех крох сна, которые ей, может быть, удастся урвать у бессонницы, что не собиралась двигаться до следующего утра. Вместо этого она принялась лениво переключать каналы.

В столь позднее время многие каналы уже прекратили вещание и передавали статичную картинку или то же самое сообщение «НЕТ СИГНАЛА». Неужели у нее наконец начинают смыкаться веки или она в таком отчаянии, что это ей лишь кажется? Алвита выпустила пульт из руки. Она подняла взгляд. 70-й канал. Это еще что такое? Канал назывался «Полуночники», и сейчас по нему шло «Поздно ночью с Энгусом Мерридью».

Это было ночное ток-шоу в американском духе со столом из темного дерева и уютным креслом на подиуме. На заднем плане были бутафорские окна с нарисованной за ними панорамой ночного города. За столом сидел мужчина средних лет с безукоризненными черными волосами и застывшей улыбкой, вне всякого сомнения, Энгус Мерридью собственной персоной. Он был в белом костюме поверх светло-бежевой рубашки с черным галстуком, заколотым булавкой с жемчужиной. Было в его внешности нечто такое, от чего Алвите стало неуютно, но она списала это на тошноту, которая иногда бывала у нее от доксатрина. В кресле напротив ведущего сидел мужчина в годах, которого Алвита сразу же узнала по какому-то кино, и что-то оживленно рассказывал. Слова нахлынули на нее, бессмысленные, монотонные.

– …конечно в тот момент с этим ничего нельзя было поделать поскольку я еще не купил топор и не научился им пользоваться и я оставался по большей части на берегу но недолго поскольку я не мог выносить их чавканье я хочу сказать я понимаю что все должны есть но когда ты вытягиваешься горизонтально и стараешься забыться нет ничего более раздражающего чем звуки жевания и хруст косточек поэтому мне пришлось искать умиротворения в другом месте не того умиротворения на которое я мог рассчитывать в окружении таких лиц я выбрал кого-то кто смотрел на меня странно когда никто этого не ожидал я взял нож который когда-то окрестил Лолой под отвратительной луной и вырезал для себя что-то новое чтобы обдирать шкурку как можно обдирать шкурку с апельсина или винограда или ноги или языка или гроба чтобы спать хотя никогда прежде я такого не ожидал поскольку я всегда не мог спать и оглядываясь назад сейчас я не думаю что я когда-либо спал просто ждал когда сон погрузит меня в сон погрузит меня в сон погрузит меня в сон погрузит меня в сон…

Алвита даже не заметила, когда сознание покинуло ее.

Алвита проснулась от крика Томми. Этот звук разнесся по всему ее телу, наэлектризовал все нервные окончания, даже несмотря на то, что она была привычна к подобному крику. Крику ребенка, который упал, но не травмирован настолько серьезно, чтобы его нужно было везти в больницу. Поднявшись с кресла, Алвита заморгала в свете дня, проникающем сквозь тонкие занавески, и поспешила в комнату Томми.

Ну конечно, мальчик бегал из кухни в свою комнату и обратно, споткнулся и упал на руку. Кожа на локте покраснела в том месте, где он проехался по ковролину, но ни крови, ни переломов не было. Ласково улыбнувшись, Алвита поцеловала ссадину, чтобы она быстрее заживала, и это остановило слезы, по крайней мере на какое-то время. Насыпав в тарелку овсяные хлопья, Алвита залила их остатками молока. Тут ее взгляд упал на часы на стене в кухне. Блин! Если она не выйдет прямо сейчас, то практически наверняка опоздает на работу. Но если сейчас уже почти восемь, какого черта не…

Донесшийся из гостиной негромкий писк возвестил о поступлении текстового сообщения. Оно было от Элли, женщины, сидевшей с ее сыном, которая, с тех пор как школа закрылась на лето, выгрызала существенный кусок в ее бюджете. У Элли случились «семейные обстоятельства», о которых она, судя по всему, узнала только через полчаса после того, как должна была прийти сюда, и она «очень извинялась». Алвита прикусила губу, сдерживая свой собственный крик, и повернулась к улыбающемуся уже Томми, лихорадочно соображая, как быть.

От принятия решения ее избавил стук в дверь. Поднявшись на ноги, Алвита постояла, собираясь с духом, натянула на лицо улыбку и вышла в прихожую.

– Можно Томми пойдет поиграть с нами?

На пороге стояли две девочки, дети обеспеченных родителей, живущих в другой половине здания. Они держались за руки и просительно улыбались Алвите, которая, хоть убей, никак не могла запомнить, как их зовут. На самом деле девочки ей не очень-то нравились, она боялась, что они издеваются над ее сыном, однако в настоящий момент у нее не было выбора. Алвита оглянулась на Томми, сияющего от мысли, что его тоже включили в игру.

– Посмотрим, – сказала Алвита. – Ваши родители будут с вами?

Та девочка, что постарше (Аня? Аннетта?), оглянулась на свою улыбающуюся голубоглазую подругу, и та выразительно кивнула.

– Да, будут, – радостно подтвердила возможно-Аннетта.

У Алвиты екнуло в груди при мысли о том, что ей придется оставить Томми с этими девчонками на всю четырехчасовую смену, но в данный момент это казалось единственным выходом. Все в порядке; саму ее в таком возрасте оставляли играть с другими детьми. Все будет хорошо. Повернувшись к сыну, Алвита кивнула, постаравшись улыбнуться как можно убедительнее.

Бегом вернувшись на кухню, она наспех приготовила себе, чем перекусить в обед. Чипсы, йогурт, несколько конфет. Фрукты она не нашла. Фастфуд… но у нее не было времени на что-нибудь здоровое. Алвита сунула Томми в руку коробку с обедом, и мальчик пулей вылетел за дверь. Дождавшись, когда за ним закроется дверь, Алвита обреченно вздохнула. Ей придется обойтись без завтрака, если она хочет успеть на работу. Схватив сумку, Алвита выскочила из квартиры. Голова у нее все еще была тяжелая после бессонной ночи.

Тук-тук.

Проходя мимо квартиры Эдит, Алвита дважды постучала в дверь. Старухе было приятно, и Алвита считала, что это меньшее, что она могла для нее сделать. В конце концов, Эдит сколько раз выручала ее, присматривая за Томми, когда была еще более подвижной. Простой стук в дверь, просто чтобы показать пожилой женщине, что ее не забывают.

Когда у Алвиты бывала такая возможность, она стучала еще раз, дожидалась, когда дверь откроется, и беседовала с соседкой, а то и чаевничала вместе с ней. Но когда она была у нее последний раз? Она не могла вспомнить. Работа выматывала, а если добавить к этому Томми и бессонницу… В общем, она надеялась, что Эдит все понимает. К тому же в последнее время Эдит все дольше и дольше шла к двери.