Игорь Шестков - Фабрика ужаса. Страшные рассказы

…

Прощаясь с Хосе… Магдалена плакала, а Хосе… пытливо смотрел ей в глаза и пытался понять, сделает ли она то, что он задумал.

В то время, когда Магдалена с пакетом в багажнике старенького пежо проезжала на автобане Лейпциг, наш рассказчик разговаривал с женщиной-полицейским в комнате 34.

Пежо Хосе угнал еще до встречи со своей бывшей возлюбленной… со стоянки, на которой машина стояла уже несколько недель… или лет… Заправил, сменил номера и оставил автомобиль на парковке отеля, в котором позже провел несколько сладких часов с Магдаленой.

Магдалена все еще не понимала, что делает… в какую трясину затянул ее Хосе. Цинично используя ее любовь…

Не понимала, что едет на краденой машине… что везет в багажнике мощную радиоуправляемую бомбу.

Поела и поспала несколько часов в машине в пригороде Гамбурга…

А около одиннадцати часов дня припарковалась недалеко от терминала Танго, в условленном месте, рядом с большим декоративным камнем.

К ней тут же подошли три молчаливых человека южного типа и забрали пакет из ее багажника. Положили его в аэропортовскую тележку и увезли.

После этого Магдалена, в точном соответствии с инструкцией, данной ей Хосе, запарковала машину в подземном гараже. И стала там, под землей, ждать своего воскресшего друга, который в это время уже подлетал к Катманду, чтобы вместе с ним улететь на остров в Карибском море…

Не хочу тянуть и потчевать читателя ненужными подробностями.

Магдалена не дождалась Хосе… ее труп с перерезанным горлом был найден в подсобном помещении рядом с гаражом. За час до этого в аэропорту прогремел взрыв, унесший жизни чуть ли не ста шестидесяти человек. Террорист-смертник привел в действие адскую машину в самом многолюдном месте четвертого терминала гамбургского аэропорта.

Труп Магдалены был обнаружен в то время, когда полиция прочесывала аэропорт в поисках других взрывных устройств террористов.

Полиция города К. довольно быстро отождествила убитую в Гамбурге женщину с той, которую искал этот нелепый русский эмигрант. Русского пытались найти, но безуспешно. Позже полицейские выяснили, что Антон и его друг Петер уехали в день взрыва в Чехию… где и исчезли бесследно после посещения бара и борделя в городке «Гора святого Непомука».

Через три недели они оба, впрочем, появились в городе К. Все это время они кочевали по притонам северо-восточной Чехии. Пили и блудили.

Потом у них деньги кончились.

Эта скверная история произошла с моим коллегой, художником, господином Зюссом, незаметным и тихим человеком, знатоком и собирателем старой немецкой графики и любителем природы Рудных гор.

Внешне Зюсс был так похож на актера Питера Фалька, исполнителя роли Коломбо, что его все и за глаза и в лицо звали Коломбо. И он на это не обижался. Как известно, Питер Фальк потерял еще в юности правый глаз и носил протез, а наш Коломбо был от рождения слегка косоглазым, что еще больше усиливало сходство с прославленным разоблачителем богатых и влиятельных убийц. Только характер у Зюсса был не такой, как у Коломбо, помягче, да и шевелюра подвела. Он был слегка лысоват, но фигура, черты лица, крабья походка… Даже его дурацкий автомобиль неизвестной мне марки напоминал машину киношного Коломбо — кабриолет Пежо пятидесятых годов.

Познакомился я с Зюссом на одном из ежегодных собраний саксонского Союза художников, дежурно скучном мероприятии не только в проклятом прошлом, на родине, за железным занавесом, но и в свободном мире. Во время мучительно долго длящегося финансового отчета нашего председателя Коломбо листал знакомую мне книгу Хартмута Бёме, посвященную критике различных интерпретаций знаменитой гравюры Дюрера «Меланхолия». После окончания доклада я подошел к нему и спросил, что он обо всем этом думает. Он сказал: «Тогда, в начале шестнадцатого века эта гравюра не вызывала вопросов даже у дураков, а сейчас умнейшие головы не могут понять, что же на ней изображено и что все это значит. Магический квадрат, полиэдр, ангелок, поддувало… Главная загадка “Меланхолии” именно в этом непонимании. В нас, а не в ней самой. Никакого тайного смысла эта гравюра не имеет».

Ответ этот мне очень понравился… мы разговорились.

Коломбо пригласил меня к себе в мастерскую, посмотреть его работы и коллекцию старинной графики. Я согласился. Сходил к нему, полюбовался на его цветастые ландшафты… на мой иронический вопрос — где же он видел подобные виды, не на Занзибаре ли, Коломбо не ответил, только смущенно потупился. Пригласил его к себе.

Друзьями мы так и не стали, но время от времени встречались на различных выставках и изредка перезванивались.

И вот, некоторое время назад наши общие знакомые сообщили мне, что Зюсс задержан полицией. Идет расследование. Обвинялся он вроде бы в развратных действиях по отношению к несовершеннолетней. А затем мне позвонил его адвокат, вальяжный циник, богач и известный в нашем кругу любитель современной графики, перед которым художники, внешне сохраняя маску недоступности и благородства, откровенно заискивали. Он попросил меня встретиться с ним и поговорить о задержанном, который «пребывает в крайне удрученном состоянии и нуждается в поддержке коллег».

Мы встретились в нашем артистическом кафе, украшенном африканской пластикой. Сидели за столиком под двумя огромными носорогами.

— Неужели он не может отбиться от такого абсурдного обвинения? Он скромный и порядочный человек!

— К сожалению, его обвинение переквалифицировали на более тяжкое — изнасилование и убийство малолетней, — с непонятным мне удовлетворением объяснил адвокат, нежно поглаживая рукав пиджака своего дорогого английского костюма из голубоватой шерсти, и добавил всезнающе, — может быть, вам удастся уговорить его рассказать следствию правду и показать, где он спрятал тело потерпевшей. Это упростило бы процесс и настроило бы суд на смягчение приговора. А если он и дальше будет запираться, твердить, что он невиновен и болтать на допросах всякую чушь — получит пожизненное, и я ничего для него не смогу сделать. Даже на его психическую лабильность не смогу опереться в защите… Потому что экспертиза сочла его дееспособным и отвечающим за свои действия.

— Вы так уверены, что он виновен?

— Я ни в чем никогда не уверен. Я трезво оцениваю шансы на защиту. Господин Зюсс не идет на контакт. Он обиделся на весь мир и забаррикадировался. У него нет ни алиби, ни хоть каких-нибудь доказательств того, что он не совершал преступления.

— Я думал, это не его забота, что следствие должно доказать его вину… а не он сам — свою невиновность.

— Формально это так, на деле — никому неохота разбираться в этой темной истории. Марать руки в детском окровавленном белье, испачканном чьей-то спермой. У следователя есть на руках улики… убедительные улики. Есть мотив — педофилия. Они проверили — ваш скромный и порядочный Коломбо не раз наслаждался в интернете детской порнографией. Другие участницы кружка подтвердили, что Зюсс часто обнимал предполагаемую жертву руками и уносил ее из студии, где они рисовали. Девочка пропала между двумя и тремя часами. А ваш дружок объявился в галерее — около восьми. Где же он всю вторую половину дня торчал? Прокурору есть на чем построить обвинение. А у меня нет ничего, кроме его россказней про то, что он потерял сознание в галерее, а очнулся на горе.