Владимир Мухин - Чижовское кладбище [СИ]

А некоторые просто уткнулись в свои огромные, как старинные зеркала, смартфоны. И для них это было самым лучшим олицетворением свободы.

— Так, блин. Пойдем уже отсюда! — Тащила за руку к выходу длинноногая красавица свою подружку, с не менее эффектной внешностью.

— Да не, Рит. Я наверно еще останусь.

— Ты же сама говорила, что это лажа для детей. Здесь же ни одного нормального научного факта. Валим домой, как договаривались!

— Ну,… Человек вроде известный, из Питера приехал. И вообще, может еще, что интересное расскажет, — оправдываясь, заявляла дама в обтягивающих джинсах.

— Ой, да такого интересного тебе и на Ютубе малолетки наснимают. Это же с Ютуба все, блин. Фигню впаривают, а такие как ты верят всему…

— Ну, значит, я верю. Извини. Такая я вот… Значит.

С этими словами, девушка отправилась на своё место. А ее подруга Рита, символично покрутив у виска, пошла домой, так и не поняв, почему ее «верная спутница» так резко поменяла свое мнение.

Надо сказать, что после первой части выступления Виктора Борисовича, больше половины студентов изъявили желание покинуть храм знаний, который для многих был настоящим чистилищем.

Но осуществить задуманное на деле решились только процентов пятнадцать из всех «бунтовщиков». Ведь в этом странном профессоре было что-то необычное и завораживающее.

Он не был похож на тех глупых сказочников, которые якобы видели НЛО или путешествовали по астральным мирам.

Ведь даже когда он не говорил, а молчал, от него веяло мистикой на расстоянии. И это притягивало напряженные взгляды студентов. Даже тех студентов, которые давно считали себя атеистами, реалистами, скептиками.

Леха и Эд все дальше заходили вглубь старого Чижовского кладбища. Их встречала прохлада, тишина, полумрак. И только шелест курток идущих людей прерывал это глубокое молчание.

Чем дальше шли молодые мужчины, тем бредовее им казалось то, что они видели совсем недавно.

Отходя от шока, каждый из них испытывал чувство стыда за те слабости, которые были проявлены минут двадцать назад.

Именно так устроена наша психика. Мы всегда стараемся забыть нечто плохое и шокирующее, не говоря о том, чтобы делать из этого уроки и выводы. Мы просто представляем, что это случилось не с нами и наступаем на «те же грабли» в десятый и сотый раз.

Хотя, одного стыда в такой ситуации было мало. Оба парня чувствовали, что нелепость всей ситуации необходимо было «чем-то заесть», чтобы перебить не хорошее послевкусие.

Леха шел, смотря под ноги на тропинку, усеянную мелким валежником. В его голове крутились десятки тем, которые он никак не мог выпустить из себя.

Но в это время, заговорил Эдуард:

— Тебе не кажется, что кладбище слишком большое? — Как можно более спокойно заявил он.

— Нет. Не знаю… Я не знаю, какими должны быть вообще кладбища.

— А ты из машины не видел, какое оно? Оно таким и было? Большим, в смысле.

— Ну, это ты у нас любитель рассматривать кладбища, так что тебе видней, — на лице Лехи выразилась гримаса сарказма.

— В том то и дело, что я любитель…. И я не видел, чтобы оно таким здоровым было. Здесь максимум идти пять минут через него. А мы идем уже минут двадцать.

— Господи, Эд! — Воскликнул Леха. — Да хватит загонять всякий бред. Ты еще скажи, что кладбище растянулось, как резинка от трусов! Это может быть что угодно! Например, оптический обман зрения. Вот дома тоже издалека кажутся маленькими, а когда подходишь, то черта с два.

— Дома — не кладбища, Леха.

— Да хватит уже про твои кладбища! — Воскликнул мужчина и остановился. — Давай лучше сменим тему, окей!

Эд посмотрел по сторонам, скользнув глазами по остроконечным, ободранным обелискам, между которыми росла крапива. Почему-то он испытывал явную неловкость.

— Давай, — Неожиданно быстро согласился Эд.

Леха снова пошел вперед, понимая, что дальнейший бунт бессмысленный.

— Как твоя работа? — Спросил он, обращаясь к Эду.

— Ну, это больше называется бизнесом, чем работой. Потихоньку. Покупаем-продаем, как еще будет?

— А ты никогда не хотел заняться чем-то более серьезным? — Поднял давний больной вопрос Леха.

— То есть построить с нуля бизнес по продаже мелких товаров из стран Азии — это клоунада? Ну-ну.

— Нет. Я этого не говорил. Можно было делать что-то более глобальное и важное.

— Ага. Как ты, я так понимаю? Между прочим, я зарабатываю больше тебя, если тебя это волнует.

— Что-то не сильно заметно.

— А я человек скромный, не люблю из толпы выделяться.

— Ясно. На водку и шлюх все просаживаешь.

— Мои деньги, куда хочу, туда и просаживаю.

— А ведь мы с тобой когда-то мечтали вместе, Эд. Помнишь? Хотели одно дело делать, все изменить, — вздохнул Леха, укоризненно глядя на друга.

Эд остановился и пнул ногой гнилой кусок палки, который валятся тут же.

— А что ты меня отчитываешь, как моя мамаша!? Какого черта, чувак! Или ты думаешь, что ты самый умный!

— Я не думаю, что я самый умный! Но я думаю, что я поумнее многих. Особенно тех, кто идет на красный диплом, а потом бросает все и становится торгашом!

— А вот тут ты прав, Леха. Я торгаш. И торгую, я всяким дерьмом, от уточек для ванной, до бабских самотыков. А знаешь, почему я это делаю? Почему моя мини-фирма, которую я открыл, это делает? Знаешь? Нет?

— Не знаю, — машинально выпалил Леха, гладя в красное лицо Эда.

— Потому что эти все твои науки и дипломы — это редкостное говно! Ты целыми днями как слепой крот сажаешь себе зрение и лижешь задницы разным преподам, методистам, кураторам, начальникам. И все что у тебя есть — это работа по двадцать часов в сутки и карьерный рос, размером с член дождевой улитки. Ты мучаешься и ждёшь выходных, как избавления, а дальше все повторяется по новой. И так всю жизнь. Так всю чертову жизнь, пока ты не окажешься вот здесь! — Эд топнул ногой, подчеркивая свои последние слова. — А в это время тупоголовые мажоры пьют вино и вставляют телкам, глядя на то, как такие вот неугомонные «Ломоносовы», ломают себе лбы о «гранит науки», мать ее!

— Значит, ты хочешь быть тупым барыгой? Прекрасно! С этого надо было и начинать…

— Да! Да, друг. Я и есть тупой барыга! Тупой, пьющий, трахающийся, нюхающий барыга. И лучше я буду мутить дела, и жить в кайф, чем делать тупую, монотонную работу с кучей бумажек, не видя белого света.

— А вот я вижу белый свет! — Воскликнул Леха, полностью сменив тон своей речи.

— Поздравляю, ботаник! Каждому свое.

— Да нет, идиот! Я реально вижу вон там свет. Посмотри внимательнее! Я плохо вижу…

Поддаваясь неожиданному призыву друга, Эд вздрогнул и посмотрел налево. Действительно, сквозь кусты пробивался свет. Солнечный свет. И его было достаточно много.