Эдвард Ли - Мозговой Студень

— Мы убийцы, Уолт, — чик-чик-чик, — мы психо-сексуальные убийцы, — чик-чик-чик, — и мы убили более десятка человек за последний год, — чик-чик-чик . — Бьюсь об заклад, что твой «петушок» хочет обмякнуть, как пережаренная лапша, хммм?

Однако, член Уолта не делал ничего такого, оставаясь жестким, как полированная дубинка. Уэндлин наклонилась вперед в своих жадных колебаниях, ускоряя темп скачки, пока ее изгибающиеся, хорошо смазанные чресла не уступили место сочному пульсирующему оргазму…

— Ну, вот, — успокоила его Рена, глядя с улыбкой между своими уникальными, удлиненными грудями. Она похлопала его по животу.

Уэндлин, слезая с него, сказала:

— Ты сделал это, Уолт. Ты стойкий чувак.

— Уф-ф-ф, и вы теперь отпустите меня, верно? — спросил Уолт.

— Не-не-не, Уолт, — ответила Рена. — Мы собираемся отрезать тебе член.

Вполне понятно, что Уолт был возмущен этой информацией, и начал безумно дергать лодыжками и запястьями, совершенно бесполезно против сковывающих их оков из нержавеющей стали, всхлипывая:

— Н-н-н… но ты же сказала, если я не бу-бу-бу… буду размякшим, ты н-н-н… не… не…

— Не будь нюней, Уолт, — перебила Рена, восхищаясь его унижением и неизбежным ужасом. — Не будь таким тупым .

Красивое лицо Уэндлин превратилось в хищный оскал.

— Мы только что говорили тебе, что мы убийцы; и если мы убийцы, то разумно предположить, что мы, скорей всего, и лжецы.

Ножницы по металлу медленно открылись, как челюсти.

Уолт начал кричать, а Рена начала резать.

Что же поставило их в нынешнее затруднительное положение, ровно в 4:26 утра, припаркованными на старом Мосту Губернатора. Рена отчаянно рылась в багажнике «Малибу», размером с грузовой отсек. Где же он? Где член Уолта?

Рена заплакала.

— О, теперь…, - Уэндлин пыталась успокоить ее, потирая спину — …не беспокойся об этом. Непохоже, что его можно опознать по члену .

Это верно, если, конечно, полиция не имела какой-то секретной новой системы идентификации половых органов. Уэндлин про себя улыбнулась. Возможно, однажды она откроет холодильник и увидит фотографию члена Уолта, напечатанную на упаковке молока. Были, однако, некоторые другие вещи, по которым его определенно могли идентифицировать, о тридцати двух из которых Уэндлин позаботилась, приложив значительные усилия. До работы медсестрой, она была зубным техником, но это не сделало задачу удаления зубов парня менее трудоемкой. Плоскогубцами было трудно манипулировать в таком ограниченном ротовом пространстве. Однако, в конце концов, ей удалось вытащить их всех из мертвой пасти Уолта, после чего она поместила их в небольшой тканевый мешочек.

Рена все еще рыдала, роясь в багажнике. Она проверила ящик с инструментами, ради Бога, и пластиковый холодильник, который они использовали, когда ходили на пляж.

— О, Уэнди, прости меня! Где бы он мог быть? Я оставила его на тумбочке с ключами? На кухонном столе?

— Рена, я же тебе сказала. Забудь о его члене. Точка. Помоги мне вытащить его оттуда.

Они чуть не родили, вытаскивая пластик, в который был тщательно завернут мертвее-чем-собачье-дерьмо Уолт. Рена четырехфунтовой кувалдой раскрошила маленький мешочек с зубами об асфальт, пока все не было достаточно измельчено. Тем временем Уэндлин вытащила стеклянную колбу (одно из многих преимуществ работы в больнице) и опустошила ее содержимое на оставшиеся идентифицируемые признаки Уолта. Концентрированная азотная кислота быстро поработала над руками и ногами, шипя уничтожая любые отпечатки, выпуклости, петли, завитки и бифуркации. Лицо Уолта тоже пузырилось с не меньшей силой.

Между прочим, отделение его гениталий от паха само по себе не сказалось на кончине Уолта. Он кричал сильно и громко, как гудок фуры, брыкаясь среди «Непревзойденной Ловушки из Наручников», но, на удивление, не умер. И даже вмешательство Уэндлин с обоюдно острым скальпелем марки «Clay Adams» не сделало свое дело. Это было довольно мерзко: Уолт визжал и метался без пениса. Кровь хлестала, подобно водопаду Great Falls. В конце концов Рена воткнула вязальную спицу ему в нос, загнав ее ладонью вглубь теменной доли. Она прокрутила ее несколько раз, пока он не сдох.

— Стыдно за его лицо, — сокрушалась Рена, глядя вниз при лунном свете. — Он мог бы быть на обложке « GQ » [28] Мужской журнал. .

— Больше нет. «Fangoria» [29] «Fangoria» — журнал, посвященный ужасам. , возможно. Скажи, спокойной ночи, Уолт!

Они подняли за оба конца пластик и перекинули его через ржавое перило металлического моста. ПЛЮХ! Лунный свет впечатляюще рябил на воде.

Затем они уехали в теплую, усыпанную звездами, ночь.

— Уэнди, смотри! — обрадованная Рена, наклонилась за пассажирское сиденье. — Я нашла член Уолта!

Да, она его нашла; каким-то образом, отрезанный член Уолта нашел свой путь к коврику для ног.

— Теперь я вспомнила. Я взял его с собой поиграть, пока мы будем ехать. — Рена подняла его и, будто комик, задрала свою синюю кожаную юбку и прижала, теперь серьезно сморщенный член Уолта, к своему клитору, раздвинув ноги. — Смотри, Уэнди! У меня есть пенис! Я мужчина!

Уэндлин закатила глаза, продолжая вести машину.

— Иногда ты такая дурочка. Честно.

Она взяла иссохшую вещь и выбросила ее в окно, где в конце концов ее съели опоссумы.

Уэндлин умело погрузила двойной вибратор «Doc Johnson» в розовую вульву и прямую кишку Рены, облизывая ее опухший клитор. Рена, улыбаясь, извивалась и вздыхала, а Клавдий, самый крупный из ее трех домашних змей, скользнул по ее животу и остроконечным грудям. Рена была одержима несколькими необычными странностями, некоторые из которых Уэндлин было трудно терпеть: «Душ „Хайнекена“» [30] Мастурбация пенящейся бутылкой пива. , «Надувание Жабы-Быка» [31] Минет очень жирным. , электрический шары «бен-ва» в ее заднице в общественных местах. Плюс змеи. Они встретились в «North County General» [32] Госпиталь. , где Рена была администратором этажа. Уэндлин, санитарка 1-го класса, поймала Рену как-то ночью в кладовке уборщиков, когда та мастурбировала полипропиленовой лабораторной колбой «Bacti-Capall» и со специальными зажимами, закрепленными на ее сосках.

— Упс, — сказала Рена.

Вместо того, чтобы заполнить отчет о халатности сотрудника, Уэндлин закрепила их дружбу, немедленно прижав свой большой, светлый лобок к лицу Рены. Однако их карьера закончилась довольно быстро. Рена была уволена за кражу множества контролируемых лекарственных средств, а Уэндлин, вскоре после этого, вылетела с формулировкой: «за грубое половое извращение в помещении больницы». Один из докторов отодвинул занавеску в конце отделения реанимации, чтобы обнаружить любопытную Уэндлин, брезгливо отсасывающую критическому пациенту в коме.