Эдвард Ли - Изувеченная плоть

Я накинул на себя поддерживающий пояс и защелкнул фиксатор на нейтронной дрели «Блэк Энд Деккер». Сверло из черного фосфора делает полтора миллиона оборотов в минуту, и при этом не греется. Никакой теплопередачи, никаких искр.

— А если это не сработает, попробую нуклонный гайковерт. Я поднял массивную дрель на поясную опору, уперся своими наноботинками в пол и прижал сверло к корпусу аппарата.

— Жесть, — сказал кто-то.

— У вас есть последняя возможность эвакуироваться, — напомнил я бойцам. И подмигнул старшему сержанту Юнгу.

— Поддай газку и вперед! — проорал Юнг.

Как хотите. Я переключил рычаг нагрузки вниз, открыл предохранитель. И только я собрался включить питание…

— Подожди-ка! — крикнул отрядный спец под номером 4. Он стоял с противоположной стороны от аппарата и проводил с помощью ручного сканера фотонно-активационный анализ корпуса.

— Что такое? — спросил я. Под весом дрели поддерживающий ремень давил на бедра.

— Ты не поверишь… но я обнаружил на корпусе двухпозиционную пороскопию и остаточные хлорид-ионы.

— Чушь! — воскликнул я, обрызгав микрофон слюной.

— Я не вру, мужик, — отозвался спец. — Именно так и никак иначе.

Наверное, это ошибка, — подумал я, но все равно отстегнул дрель.

— О чем вы там треплетесь? — проворчал Юнг. — Хлорид чего?

— Хлорид-ионы, — сказал я. — Это часть обычных жировых аминокислотных выделений, если только ОВК не глючит. Ваш человек только что нашел на корпусе отпечаток пальца .

Глаза у Юнга расширились за защитным стеклом, став размером с конденсаторы.

— Что за хрень ?

— Похоже, он неоднократно наслаивается друг на друга, — заметил спец, сосредоточившись на экране сканера. Я проверил сам, и он оказался прав.

— Никаких папиллярных узоров, — сказал я больше себе, чем ему. — Рисунок пор почти не нарушен, но это все. Похоже на…

— Мазок? — осмелился предположить спец.

— Да, думаю так. Оцифруй пару раз и сохрани файлы в ОВК, — сказал я и повернулся к старшему сержанту Юнгу, который по-прежнему ничего не понимал.

— Кто-то или что-то прикасался к этому аппарату, сержант Юнг. И кто бы то ни был, он прикасался к нему в одном и том же месте.

Лицо Юнга за глексовым стеклом искривилось.

— Хочешь сказать, это человек?

— Ну, нечто очень похожее на гуманоида, — поправил я. — Нечто, имеющее салоотделения, подобные нашим.

— Ладно, хм… Хватай дрель и вскрой уже эту хрень, — сказал он.

Вот же тупой солдафон, — подумал я.

— На сверление дрелью может уйти несколько часов, или даже дней. Дайте мне кое-что попробовать. Если не сработает, тогда возьмусь за дрель. Идет?

Юнг ухмыльнулся, поднял руку и попробовал почесать подбородок, но потом вспомнил, что на нем герметичный шлем.

— Ладно, черт возьми, валяй.

— Подними давление в ангаре до шестидесяти пяти, — сказал я спецу. Юнг согласно кивнул. Это заняло несколько минут, но мне нужно было достаточно давления в ангаре, чтобы стянуть с руки рукавицу ЗКОНа. Потом я схватил СФ-датчик из ящика с аппаратурой.

— Какого хрена ты творишь? — спросил Юнг.

Я не стал отвечать. Суб-фиолетовый световой элемент покажет мне место на корпусе, где к нему прикасались.

— Вот оно, — пробормотал я. Это была полоса, идущая сверху вниз. Именно в этой точке он или она прижимали свой палец. Потом проводили им вниз по прямой…

Сняв рукавицу, я проделал то же самое. Прижал палец к этой же точке и провел им вниз.

На верхнем квадранте корпуса образовалось маленькое углубление. Для тех земных ламеров из вас, кто не догнал: это значит, что дверца открылась.

— Он сделал это! — взревел Юнг. — Этот сыкливый гражданский хрен сделал это! Первый взвод! Готовсь!

Юнг отпихнул меня назад. Его бойцы принялись заряжать свои штурмовые системы «Кольт М-57».

— Коул, Альвирез, занять огневые позиции у переборки! Филипс и Бенсин, прикрывайте вход! Вперед, Робертс! Идем я и ты.

— Сержант, сержант, — вмешался я. — Солдатская бравада тут не прокатит.

Я показал ему свой планшет, на который сейчас выводились со сканера данные атомно-хроматографического анализа.

— Взгляните.

Юнг, нахмурившись, посмотрел на данные с прибора. Его палец, лежащий на спусковом крючке, подрагивал.

— Откуда мне, черт возьми, знать, что это дерьмо значит? Я не компьютерный ботан, я — боевой рейнджер!

Еще бы, — подумал я.

— Это радиационный анализ и датирование по углероду. Этому отпечатку больше двух тысяч лет, сержант. Любая форма жизни, находящаяся внутри аппарата, давно мертва.

— Херня, — рявкнул в ответ сержант. — Прикрой меня, Робертс!

Он вскинул оружие и вошел в аппарат. По ходу, эти парни еще не наигрались в свои игрушки, что тут такого? Им, наверное, нужно соблюдать определенные формальности, чтобы сохранять идентичность. И, по ходу, я занимался тем же самым, только по-своему.

С того момента, как Юнг вошел в аппарат с наручным фонарем и ружьем, прошла, казалось, целая вечность. Мы стояли, вглядываясь в дверной проем. Юнг не отвечал. Мы даже не видели там его тени.

— Эй, сержант? — позвал я.

Тишина.

— Сержант Юнг! Доложите ваш статус! — прохрипел один из мордоворотов.

Тишина.

Потом…

— Гребаная срань господня… — Раздался у нас в шлемах голос Юнга.

Я повернулся к стоящему рядом сержанту Е-5.

— Сейчас ты главный, дружище. Лучше пошли туда кого-нибудь.

— Я… Я… Я… — заикаясь, забормотал он.

Да что за черт, — подумал я. Взяв у него наручный фонарь, я шагнул в аппарат. Стены кабины были черными, но отсвечивали серебром. Я не увидел никаких признаков операторского сиденья, приборов или пультов управления. Только странная серебристая чернота, поглощающая натриевый свет от моего фонаря, мощностью в 1000 кандел.

— Сюда, — донесся до меня голос Юнга.

Это было все равно что пробираться сквозь черный туман. Мне казалось, я сделал гораздо больше шагов, чем позволяла длина корабля, но, в конечном счете, передо мной возникла фигура Юнга. Свое оружие он уронил на пол аппарата и просто сидел там, на выступе по правому борту.

— По ходу, я не был к такому готов, — сказал он. Он сидел, упершись ладонью в край шлема. Он был словно в трансе. Выглядел каким-то разбитым.

— В чем дело, сержант?

— В свое время я повидал много дерьма. Видел, как гибнут парни, мои люди. Видел, как целая транспортная платформа взлетает на воздух, потому что один пилот забыл перекрыть вентиляционную трубу. Я видел, как землетрясение П-4 раскололо целый планетоид пополам, и поглотило пятнадцать тысяч колонистов спустя пять минут, как мой борт взлетел. Это полный трындец, мужик.

— Выше голову, сержант, — сказал я. По какой-то причине он погрузился в воспоминания, правда, место было не подходящим.