Стивен Кинг - Будет кровь [сборник litres]

На вкус и цвет товарищей нет , подумал он и закончил любимую мамину фразу, но уже вслух:

– Сказала старая дева, целуя корову.

Может быть, в самый разгар лихорадки он увидел эту плюшевую крысу, и она отложилась где-то в его воспаленном сознании, а потом приснилась ему? Очень даже возможно. Почти наверняка так и было. Да, Дрю не помнил, перебрал ли он все игрушки до самого дна коробки, но это еще ничего не значит; он даже не помнил, как раздевался и ложился спать.

Он сложил игрушки в коробку, заварил чай и уселся работать. Поначалу его терзали сомнения и даже страхи, но после нескольких первых оплошностей дело пошло на лад, и он оторвался от пишущей машинки, только когда стало слишком темно, чтобы печатать без лампы. Девять страниц, причем очень даже хорошего текста.

Чертовски хорошего текста.

Буря по имени «Пьер» бушевала не три, а целых четыре дня. Иногда ветер и дождь затихали, но потом начинались опять. Иногда где-то падало дерево, но уже не так близко к дому, как то, что пробило крышу сарая. Это ему не приснилось. Во дворе и вправду упало дерево: огромная старая сосна. Она почти не задела «шевроле», но все-таки сбила боковое зеркало с пассажирской стороны.

Дрю почти ничего вокруг не замечал. Он работал, обедал, ложился вздремнуть после обеда и снова работал. Время от времени на него нападал приступ чихания, время от времени он думал о Люси и детях, но думал нечасто. Он знал, что это эгоистично, но ему было уже все равно. Теперь он жил в Биттер-Ривер.

Периодически он делал паузы в ожидании, когда придет верное слово (как предсказания в окошке «Волшебного шара», который был у него в детстве), периодически поднимался из-за стола и ходил кругами по комнате, пытаясь придумать плавные переходы от одной сцены к другой, но паники не было. Не было безысходности. Он знал, что слова непременно придут, и они приходили. Он бил без промаха, с любой позиции. Теперь он печатал на старой папиной пишущей машинке, стучал по клавишам до тех пор, пока пальцы не начинали болеть. Но эта боль не мешала ему работать. Он вынашивал в себе эту книгу с того самого дня, когда у него родился первый замысел; теперь уже книга его подхватила и понесла за собой.

Понесла с ветерком.

Они сидели в сыром подвале, освещенном лишь керосиновой лампой, которую шериф нашел наверху. Сидели вдвоем, Джим Аверилл и Энди Прескотт. В красно-оранжевом свете лампы парнишка казался совсем-совсем юным, не старше четырнадцати. И уж точно не был похож на того полупьяного, полубезумного юнца, застрелившего девушку на глазах у всего салуна. Аверилл подумал, что зло – очень странная штука. Очень странная и очень хитрая. Оно тайком пробирается в голову к человеку, как крыса пробирается в дом, сжирает все, что хозяин не спрятал по глупости или из лени, а потом исчезает, набив себе брюхо. И что же осталось, когда крыса-убийца ушла из Прескотта? А вот он и остался. Испуганный мальчик. Он говорит, что не помнит, что сделал, и Аверилл ему верит. Но все равно парня повесят.

– Который час? – спросил Прескотт.

Аверилл посмотрел на свои карманные часы:

– Почти шесть. На пять минут больше, чем было, когда ты спрашивал в прошлый раз.

– А суд назначен на восемь?

– Да. Когда отъедем от города где-то на милю, один из моих людей

Дрю остановился, глядя на лист, заправленный в машинку. Поперек листа лежала полоска солнечного света. Дрю поднялся из-за стола и подошел к окну. Сквозь разрыв в тучах проглядывал кусочек голубого неба. Кусочек совсем небольшой, хватит только на то, чтобы пошить пару спецовок, как сказал бы папа, но он становился все больше и больше. И еще Дрю услышал характерный звук, слабый, но легко узнаваемый: рррррр бензопилы.

Он надел старую куртку и вышел наружу. Звук стал громче, но все равно был далеко. Дрю прошел через усыпанный упавшими ветками двор, направляясь к разрушенному сараю. Папина ручная пила лежала под обломками рухнувшей стены, и Дрю удалось ее вытащить. Пила была двуручной, но Дрю подумал, что справится и в одиночку, если дерево, упавшее на дорогу, будет не слишком толстым. И не геройствуй, сказал он себе. Если не хочешь снова свалиться с температурой.

Тут он подумал, что, может быть, стоит вернуться в дом и продолжить работу вместо того, чтобы ломиться навстречу кому-то, кто пробивает себе дорогу сквозь бурелом. Еще вчера или позавчера он бы именно так и сделал. Но теперь все изменилось. Перед глазами возникла картина (в последнее время такие мысленные картины приходили к нему постоянно), которая заставила его улыбнуться: игрок, проигравшийся в пух и прах, подгоняет крупье, чтобы тот быстрее сдавал карты. Он уже не таков, слава богу. Книга его дождется. Можно заняться своими делами, и она никуда не денется. И здесь, в лесу, и дома в Фалмуте можно прерваться в любой момент, а потом совершенно спокойно возобновить прерванную работу.

Дрю бросил пилу на заднее сиденье «шевроле», уселся за руль и медленно поехал по хреновой дороге, периодически останавливаясь, чтобы убрать с пути упавшие ветки. Он проехал почти милю, прежде чем наткнулся на первое дерево, перегородившее дорогу, но это была береза, с которой он разобрался в два счета.

Рычание бензопилы сделалось громче, уже не рррррр, а РРРРРРР . Каждый раз, когда затихала пила, Дрю слышал рев мощного мотора: его спаситель продвигался вперед, еще чуточку ближе к нему, а потом пила включалась снова. Пока Дрю безуспешно сражался с огромным стволом, из-за ближайшего поворота выехал внедорожник «шевроле», оснащенный для лесных работ.

Машина подъехала ближе и остановилась. Водитель вышел из салона. Это был крупный мужчина с большим животом, одетый в зеленый комбинезон и камуфляжную куртку по колено. Бензопила промышленного размера казалась игрушечной в его великанской руке. Дрю сразу понял, кто это. Сходство было несомненным. Как и запах «Олд спайса», смешанный с запахами древесных опилок и бензина.

– Добрый день! Вы, наверное, сын Старого Билла.

Здоровяк улыбнулся:

– Ага. А вы, наверное, сын Баззи Ларсона.

– Верно. – До этой минуты Дрю даже не подозревал, как сильно ему не хватало общения с другими людьми. Словно его мучила жажда, но он осознал это только тогда, когда ему предложили стакан холодной воды. Он протянул руку. Они обменялись рукопожатием над упавшим деревом.

– Вы Джонни, да? Джонни Колсон.

– Почти угадали. Я Джеки. Отойдите в сторонку, мистер Ларсон, я сам распилю этот ствол. Вы тут провозитесь целый день с этой двуручной пилой.

Дрю послушно отошел в сторону и стал наблюдать, как пила Джеки вгрызается в дерево и опилки летят во все стороны. Когда все было готово, они вдвоем оттащили в канаву одну половину распиленного ствола.