Дмитрий Видинеев - Паразит Бу-Ка

– Какого хрена?

Рита пожала плечами.

– Валерия говорила, что деревня тёмная, но я думала, что в переносном смысле. Вот чёрт, это неожиданно.

После её слов Макар убедился, что о мире за городской чертой она почти ничего не знает. А значит, они в равном положении, для обоих всё вокруг – загадка. Он вынул из сумки фонарик, Рита последовала его примеру, вытащив из рюкзака светодиодный фонарь с длинной рукояткой.

– Ну что, пошли? – в её голосе проступало волнение.

– Ни на шаг от меня не отходи! – сказал Макар приказным тоном. Он решил, что настал его черёд быть главным.

Тревожно вглядываясь в сумрак, они направились к деревне. Трава шуршала под ногами, ветер шумел в кронах деревьев в лесу.

Едва они вошли в пределы купола, как послышался шорох. Эти звуки были обрывистые, словно крысы вздрагивали в белёсом бурьяне, замирали и снова вздрагивали. В центре деревни, там, где находи строение из красного кирпича, сумерки были густые, будто застывшие на границе ночи, а ближе к краю пространство походило на вечернее, когда солнце в пасмурную погоду только начинало уходить за горизонт. Избы в нижнем слое выглядели как уродливое нагромождение чёрных, будто обугленных брёвен, каких-то причудливых, похожих на куриные лапы коряг и выпуклых потрескавшихся пластин, напоминающих обломки яичной скорлупы. Всё это овивали колючие лианы, чьи тонкие побеги меланхолично извивались, словно сонные черви. Деревья с корявыми ветвями рождали у Макара мысли о скелетах выбравшихся их могил и застывших в ожидании тех, в кого можно вонзить свои костлявые чёрные пальцы и гнилые зубы.

Он вспомнил слова Риты, что в нижнем слое проявляются только монументальные вещи. Видимо, старые кособокие избы и деревья были недостаточно монументальными и проявились здесь в таком странном виде. Быть может, и само «плохое место», сыграло в этом не последнюю роль.

Между двумя избами клубился иссиня-чёрный маслянистый туман, такой же, какой Макар видел в городе на проспекте. Как и тогда вид этой мглы вызвал внутреннюю дрожь, оторопь, заставил подумать о жути, которая, порой, является в ночных кошмарах, но забывается при пробуждении, оставив после себя осадок в виде капель холодного пота. Нет, на эту хрень лучше не смотреть!

– Слизь наверняка в красном доме, – произнесла Рита. – Не представляю, где она ещё может быть, как ни там.

– А может здесь? – Макар указал обрезком трубы на дыру в земле, которая в настоящей деревне была колодцем с трухлявым двускатным покосившимся навесом.

Они подошли к дыре, с опаской заглянули вниз, включив фонарики. Из колодца тянуло сыростью и тухлым смрадом, свет фонарей рассеялся во мраке, не достигнув дна. Послышался звук, будто там, в глубине, в грязевой жиже что-то заворочалось. И снова тишина. Только обрывистые шорохи, да шелест травы продолжали звучать в сумеречном пространстве, словно загробный шёпот тех, кто умер в этой деревне.

– Вряд ли Валерия туда спускалась, – рассудил Макар. – Нужно быть полным психом, чтобы на это решиться.

– Она и была в последние месяцы не в себе, – сказала Рита, – но, согласна, туда даже она вряд ли полезла бы.

– Что ж, слава Богу, этот вариант отпал. В любом случае нам туда не спуститься без специального оборудования.

Они направились к красному дому. Сумерки становились гуще, Макару казалось, что воздух словно бы уплотняется. Он подумал, что так бывает в некоторых снах: не идёшь, а будто бы пробираешься, протискиваешься сквозь что-то густое, мрачное. Хочется бежать, но не можешь. Так и сейчас было. Он понимал, что нужно спешить, но пропахший прелой листвой и плесенью воздух как будто сковывал движения. Или это не воздух, а страх? Это чувство многое способно исказить.

Свет фонарей вгрызался в мутные потёмки, скользил по избам. Послышался глухой стонущий звук, какой порой издаёт болото, когда на поверхность всплывает пласт ила.

– Жутковато, – призналась Рита, тревожно озираясь.

«Ещё как жутковато!» – мысленно согласился Макар. Он подумал, что Валерия точно была одержимой, раз бродила по таким вот местам. Причём, в одиночку. И не удивительно, что она сгинула. Это логично.

Периферийным зрением он заметил справа какое-то движение, резко развернулся, направив туда луч фонаря…

Ничего.

– Увидел что-то? – голос Риты прозвучал сипло.

– Не знаю, – прошептал Макар, чувствуя как в горле пересохло. – Показалось, наверное.

Снова послышался долгий стонущий звук – как будто издалека, с трудом пробившись сквозь плотный полумрак. Макар ощутил, что, несмотря на прохладу, на висках выступили капли пота и поймал себя на том, что сжимает трубу так, что пальцы онемели.

Они прошли мимо ещё одного чёрного туманного образования, вздымающегося над землёй как огромная опухоль и в области которого находились две избы и пара деревьев.

Вот и красный дом.

Свет фонарей озарил кирпичные стены, узкие длинные сводчатые оконные проёмы, в которых, как подозревал Макар, когда-то были не обычные стёкла, а витражи. Не в нижнем слое, разумеется, здесь всегда проёмы походили на пустые разинутые рты.

Снова движение! Справа!

Чувствуя, как сердце подпрыгнуло в груди, Макар принялся лихорадочно шарить лучом фонаря по бесцветному бурьяну. Он был уверен, что на этот раз ему не померещилось. Там что-то было! Мелькнуло – и скрылось!

– Я тоже видела, – голос Риты вибрировал от напряжения.

– Пойдём внутрь, – распорядился Макар. – Чем быстрее мы отсюда уберёмся, тем лучше.

Под сильным порывом ветра всё вокруг зашуршало, зашелестело, в воздухе закружился сор. Пригнувшись, будто в попытке стать незаметными, Макар и Рита обошли здание и почти крадучись вошли внутрь, готовые, если что, сразу же выскочить обратно. Лучи фонарей высветили голые стены, лестницу, ведущую на второй этаж, пол с ковром из палой листвы и засохшей грязи. Слева был проём в другое помещение и Макар с Ритой направились туда, ступая осторожно, словно опасаясь наступить на мину.

Макар вдруг подумал, что завтра ему нужно идти на работу. Эта мысль была настолько неожиданной, безумной, влетевшей в голову как шальная пуля, что его едва не разобрал нервный смех. Какая, к чертям собачьим, работа?! Дожить бы до завтра! Не засмеялся и, слава Богу, не то Рита решила бы, что в него демон вселился. Да он и сам бы так решил. Это место просто создано для того, чтобы сводить с ума.

Они миновали короткий коридор и вошли в большую комнату с высоким потолком. Макар решил, что именно здесь собирались сектанты, а их похожий на бешеного хорька лидер читал свои проповеди. Именно в этой комнате множество людей приняли яд и умирали на полу с мыслью, что совершили самый правильный поступок в своей жизни. А потом здесь сатанисты проводили свои чёрные мессы, возможно, даже каких-нибудь зверушек в жертву приносили. Скверное место. Немудрено, что темень тут гуще, чем во всей сумеречной деревне. А скорее всего, этот дом и есть источник темноты. Он источает потусторонний мрак, словно какая-то дьявольская лампа. Повсюду, среди грязной листвы, лежали кости и черепа мелких животных, вроде крыс и мышей. Стены были осклизлые, из щелей между красными кирпичами, как из ран, сочилась какая-то зеленоватая субстанция.