Джек Кетчам - Расстройство сна [сборник]

Лора, которая только что получила развод.

— Пусть Вилли не помирает до расторжения брака. Судя по всему, будет куча грязищи.

И тут, впервые на своём веку, он вспомнил, что ему снилось. Во сне он распадался, превращался в жижу.

Билл лежал в кровати, но чувствовал себя так, будто валялся на открытом огне или постели из раскалённых углей, короче говоря чего-то, что очень отличалось от его ортопедического матраса. Его плоть разлагалась и таяла, жир стекал вниз по телу, окрашивая простыни в жёлтый, потом в коричневый, потом в красный — и, в самом конце, в чёрный цвет его обугленного торса. Раскалённая кожа туловища лопалась и сползала с его груди, с его ляжек, с его брюха, выделения стекали под кровать, образуя мутное перенасыщенное кипящим жиром варево.

Грязь. Кучу грязищи.

Но боли не было. Только ужасающее, гнетущее ощущение, расцветающее внутри его нутра — на это раз песенка Билла и вправду спета, он потерял контроль над собой в худшем из всех возможных смыслов, и вот к чему всё это привело, точнее даже — вот какая каша была из всего этого сварена, ха-ха-ха , жир и плоть распадаются и скользя стекают на персидский ковёр.

— Судя по всему, будет куча грязищи, — услышал он собственный голос и увидел старого доброго соседа Гарри; тот стоял на лекторской трибуне и произносил: — То, что тебе снится — это то, что ты воспринимаешь, рассматривая Других, рассматривающих тебя, а потом откуда-то появилась Лора, взглянула на него и произнесла: — Ты ведь и в самом деле мерзкий слизняк.

В этот раз ему не оставалось ничего, кроме как согласиться. Он в самом деле напоминал слизняка.

И когда Билл проснулся, его левый глаз уже вытек из глазницы на щеку, чтобы присоединиться к правому, таявшему на груди. Он и вправду чертовски напоминал слизняка.

Эта история послужила основой для совместной работы Кетчама и Ли над сборником «Расстройство Сна».

— Пожалуйста, прошу, не поступай так с нами, Клэр! — молил Родерик, сбегая по каменным ступеням огромного дома.

С нами, — поморщилась Клэр. — Ему тридцать, а он все еще живет со своей мамочкой. Боже!

Несчастный, гнусавый Родерик засвидетельствовал:

— Я сделаю для тебя все, что угодно!

Сколько раз она слышал эту фразу за последние девять месяцев? Постоянно! Ну, почему до тебя никак не дойдет? Мне ничего от тебя не надо! — хотела закричать Клэр. Вместо этого она развернулась и сказала:

— Пойми. Все кончено.

Озадаченный, он растопырил руки.

— Что ты имеешь в виду под «все кончено»? Ведь все замечательно. Ты ведь сказала, что выйдешь за меня замуж!

— О, Родерик, не выдумывай, — солгала она.

В самом начале, конечно, она очень положительно реагировала на его намеки о свадьбе. Клэр в свои тридцать три года не становилась моложе, и существовали буквально миллионы причин, по которым девушка могла захотеть выйти замуж за Родерика. Но… Деньги — это еще не все, — размышляла она. Дошло до того, что эти отношения её просто не удовлетворяли.

— Извини. Я просто не могу тебя больше видеть.

У Родерика отвисла челюсть.

— У тебя… другой парень?

— Конечно, нет! — снова солгала Клэр.

Как он смеет подозревать ее в том, что она спит с кем попало! Кроме того, Фадд был больше, чем просто еще один парень. Он был всем, чем не был Родерик: сильным, красивым, напористым и… ну, у него был большой пенис.

Она открыла дверь своего «Ниссана 300ZX» (который, кстати, купил ей Родерик) и уже собиралась сесть.

— Но, как же Париж? — последовал его следующий идиотский вопрос. — Разве ты не хочешь поехать?

Клэр на секунду задумалась. В Париже могло бы быть весело. но есть одна загвоздка. Мать Родерика тоже поедет вместе с Далласом, этим ее негодяем-слугой.

— Нахуй это дерьмо! — произнесла Клэр. Фадд обещал свозить ее в Канкун как только закончит с делами. — Родерик, забудь про Париж. Наши отношения закончились. Понял?

Похоже, он не понимал. Зато понял Даллас. Зловещий слуга в длиннополой кожаной куртке с отсутствующим видом выглянул из-за угла дома. Он складывал поленницу дров, предварительно наколов их электро-дровоколом. В этот момент в его глазах появился блеск… который напугал ее.

Но еще хуже было выражение презрения на лице матери Родерика, которое теперь можно было разглядеть в окне гостиной. Морщинистое лицо смотрело сквозь стекло, отчего крошечные волоски на затылке Клэр встали дыбом.

Фрики, — подумала она.

— Любимая, давай вернемся в дом. Мы сядем у камина, я открою бутылочку «Луи XIII», и мы сможем поговорить. Мы все обсудим.

— Родерик, читай по моим губам! Мы не… — Клэр моргнула. — Э-э, я имею в виду, все кончено!

Бога ради, теперь он еще и плачет. Мужчины как младенцы…

— Я сделаю для тебя все, что угодно, — всхлипнул он. — Я бы построил храм. Я бы греб целую лигу. Я поднимусь на самую высокую гору, пересеку самую сухую, самую жаркую пустыню…

Клэр закатила глаза. Что за романтическая чушь!

— Все, что угодно, Клэр, — продолжал он рыдать. — Я сделаю все, что угодно, — он замолчал и шмыгнул носом. — Скажи мне, как я могу доказать свою любовь?

Для начала свали с дороги, чучело .

— Прощай, Родерик! — воскликнула она.

Она захлопнула дверцу машины и уехала. Поместье сжалось позади нее среди пылающих топиариев. В зеркале заднего вида, когда она отъезжала, Родерик упал на колени в шекспировском горе, а его мать и, одетый в кожу, слуга подошли к крыльцу, чтобы утешить его.

Бедный Родерик. - подумала Клэр. — Счастливой вам жизни .

— А вот и моя сочная маленькая булочка с любовью, — сказал Фадд, когда Клэр вернулась в свою квартиру.

Его язык блуждал по ее рту в знак приветствия; ее 36C покалывали его мускулистую грудь. Ловкие, сильные руки уже расстегивали ее блузку.

— Отшила этого придурка?

— Да, — сказала она довольно печально. Последствия. Чувство вины. Но почему я должна чувствовать себя виноватой? Она лишь сказала Родерику правду. Что сделано, то сделано. — Странно, что он не забрал машину, — заметила она.

Руки Фадда справились с блузкой и мяли ее обнаженную грудь.

— Он не может забрать у тебя машину. Безмозглый педик выписал ее на твое имя, забыла?

— Ну, могу поспорить, за эту квартиру он платить больше точно не станет.

Член Фадда выбрался из штанов. «Папочка Трах» или «Мистер Мясная Боеголовка», как он его называл. И не преувеличивал.

— На хрен его и на хрен деньги его мамаши. Через пару дней я проверну одно дельце, и мы будем купаться в бабле.

Клэр вздохнула. Фадд погладил ее по спине на диване, его твердое прикосновение прогнало напряжение.