Джаспер ДеВитт - Пациент

И чем дольше я смотрел на него, тем неуютней себя чувствовал. Честно говоря, если б семья Джо обитала в средневековом замке из почерневшего камня, где повсюду торчат горгульи с разинутыми ртами, а вокруг полыхают вспышки молний, мне было бы куда спокойней. Дом был просто колоссальным – таким большим, что мог запросто вместить средних размеров школу, и еще осталась бы уйма свободного места. Я почти уверен, что размерами он вполне мог поспорить с главным зданием нашей клиники.

Но главное, что его внешнее оформление оказалось чересчур уж приятным – со всеми этими бесконечными каменными розанчиками и купидонами, сладко улыбающимися с карнизов и парапетов, не говоря уже о многочисленных резных решетках и обилии витражных стекол. Однако, даже на мой неподготовленный взгляд, вся эта игривая изысканность была не более чем гламурной маской, призванной прикрыть то, что по сути своей представляло собой чисто спартанскую, грозную и неприступную цитадель, всю из жестких углов, острых шпилей и выступающих контрфорсов. Интересно, подумал я, что за архитектор мог спроектировать подобный дом – не говоря уже о том, кто изначально пожелал в чем-то подобном поселиться. Похоже, ничего удивительного, если из стен этой поддельной Бастилии в стиле клубничной готики в итоге вышел неизлечимый психбольной.

Пока я поднимался по сверкающим каменным ступенькам, дверь открылась, и навстречу мне выпорхнула хрупкого сложения женщина, лицо которой казалось истинным воплощением элегантно постаревшей красоты. Должен признать, что при виде ее мне первым делом пришло в голову, что она вряд ли того рода личность, какую я могу заподозрить в преступном замалчивании сексуального насилия над ее собственным ребенком, пусть даже и в качестве психологического отрицания. Она просто излучала доброту, но огражденную столь естественно аристократической сталью, что я сразу представил, как эта женщина требовательно потрясает колокольчиком, вызывая слуг.

– Доктор Х., – воскликнула она все с тем же наводящим на мысли о дорогой частной школе выговором, который я уже слышал через интерком, – я так рада вас видеть! Доктор Г. уже звонила и поставила меня в известность, что вы сегодня приедете, и должна сказать, что чувствую некоторое облегчение. Как там мой мальчик? Я всегда так волнуюсь за моего бедного Джозефа, а за последние несколько лет из больницы почти никаких вестей – кроме счетов, естественно, – так что вы просто не можете представить, насколько приятен мне ваш приезд! Прошу вас, заходите!

– Благодарю вас, миссис М., – любезно отозвался я, пожимая ей руку – надеюсь, что с соответствующим случаю профессионализмом. – Очень рад, что застал вас дома, поскольку надеялся переговорить с кем-то из родителей Джо.

– Ну, боюсь, что вам придется обойтись только мною, – произнесла она с легкой ноткой печали в голосе. – Отца Джозефа вот уже десять лет как нет в живых. Однако если я чем-то могу помочь, то буду только рада сделать все, что в моих силах. Проходите в гостиную, там и поговорим.

«Гостиная» на самом деле являла собой огромный зал с высоким сводчатым потолком, обставленный антикварной мебелью из красного и вишневого дерева и украшенный вроде как совершенно настоящими головами животных на стенах. Непривычный к атрибутам столь бьющего в глаза богатства, я, естественно, поймал себя на том, что с немалым любопытством озираюсь по сторонам, когда один из этих охотничьих трофеев вдруг заставил меня испуганно отпрянуть и приглушенно ахнуть.

Это была, скажу прямо, не голова чего-то, что я сам когда-либо видел или хотел бы увидеть снова. Если б мне сказали, что она настоящая, то весь остаток жизни я видел бы кошмарные сны. Из доски, к которой она была приделана, почти на целый фут выступала продолговатая, почти бесформенная башка с парой здоровенных, тошнотворно-желтых фасеточных глаз и несколькими рядами похожих на клещи жвал, вид у которых был такой, будто они так и сочатся ядом. Хуже того: чучельник явно ставил перед собой задачу придать ей как можно более натуральный и живой вид, поскольку в глазах этих горел злобный садистский огонек, а жвала яростно и агрессивно напряглись, словно эта тварь в любой момент могла захлопнуть их и сокрушить голову того невинного создания, которому выпадет угодить ему в челюсти. Между жвалами и глазами разверзлась здоровенная клыкастая пасть, похожая на ротовое отверстие самой большой в мире пиявки и готовая поглотить все, что в нее попадет.

Заметив мой ужас, миссис М. проследила направление моего взгляда и передернулась.

– Жуткая штука, правда? – произнесла она. – Хотя у меня никогда не хватало духу ее оттуда снять. Не волнуйтесь, это всего лишь художественный вымысел – ничего реального. Чарльз – отец Джозефа, я хотела сказать – был довольно заядлым охотником, и когда у Джозефа только начались эти ночные кошмары, он подумал, что это может ему помочь, если мы сделаем вид, будто отец поймал и убил эту тварь, а потом повесил ее голову в этой комнате. Мы попросили художника получить описание того, как она выглядит, от самого Джозефа и изучить его рисунки. Вот что в итоге получилось.

Она горько фыркнула.

– Эта жуткая пакость ничуть не успокоила Джозефа, естественно. Скорее, я полагаю, еще больше его испугала. Но с самого начала его долгого отсутствия я по-прежнему держу ее здесь – частично в память того, насколько Чарльз хотел видеть Джозефа исцеленным, а частично в качестве некоего символа надежды, что когда-нибудь Джозеф все-таки победит болезнь, которая изначально и заставляла его воображать себе эту мерзкую гадину.

Все еще не в силах двинуться с места от отвращения и зачарованности, я не без труда оторвал взгляд от этого чудовищного воплощения страхов шестилетнего мальчишки. Однако упоминание о его ночных кошмарах напомнило мне о цели моего визита, и я повернулся к матери Джо.

– Миссис М., вообще-то как раз этот вопрос и привел меня сюда, – начал я, успев уже несколько раз отрепетировать правильную интонацию в машине. – Пусть даже мы и перепробовали с вашим сыном много разных курсов лечения, нас все равно не оставляет мысль, не могут ли его последующие более серьезные психозы быть каким-то образом связаны с этими ранними ночными кошмарами. Мы никогда по-настоящему не исследовали их, когда Джо впервые поступил в больницу, и не исключено, что могли бы что-то выяснить, если бы поподробней расспросили про них еще в самом начале.

Мать Джо обвела меня пристальным взглядом, и мне впервые пришло в голову, что, несмотря на ее исключительно лощеную внешность, на самом-то деле она по-настоящему взволнована и отчаянно ждет каких-то добрых вестей.

– Доктор Х., для начала, называйте меня просто Марта, – произнесла она. – Если вы всерьез говорите о том, что пытаетесь вернуть мне сына после всех этих долгих лет, тогда как минимум мы должны общаться без всех этих формальных обращений. Спрашивайте все, что только пожелаете. Если я знаю ответ, то обязательно дам его.