Олеся Проглядова - Nomen nescio. Имя неизвестно [litres]

– Но ты же любишь Маркуса или, по крайней мере, хорошо к нему относишься.

Эн задумалась.

– Да, он вызывает во мне странные эмоции. – Эн смотрела в окно. – Квентин… – Эн обернулась к нему. Она смотрела на него, пытаясь прочитать эмоции, и не видела ничего. Терракотовый воин, вот кто он, терракотовый воин, поняла вдруг Эн. – Там, в ущелье, ты сказал странную фразу… Объясни, что она значила.

Квентин остановил машину.

– Я дружил с Эгилем много лет. Эгиль погиб, защищая тебя. Гвинн спас меня из рабства, куда я попал, проиграв самого себя в карты. Я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь. Я был таким же, как и ты, – палачом и наемным убийцей, но только в одной из семей Азии. На одном из заданий попал в плен и должен был быть казнен врагами моего хозяина. Гвинн выкупил меня, сделав сопровождающим в своей поездке по Азии. – Квентин помолчал. – Гвинн погиб, как я думал, из-за тебя. Я не знаю, что в тебе особенного, по мне, ты просто мутант из лаборатории эрла. Мутант, из-за которого пострадали мои друзья. Мутант, который лично убил моего брата по крови и всю его семью.

Эн молча смотрела на Квентина.

– Ты даже не помнишь, да? – Он усмехнулся. – Как ты можешь упомнить всех? – Квентин помолчал. – Гонконг. Вас послали наказать вышедший из-под контроля клан, который хотел жить самостоятельно. – Эн замерла. Она помнила это. – Я видел то, что ты оставила от моего брата и его жены, я видел гору трупов, я видел человеческих детей, которых они приютили. Мой брат был добрым, очень добрым. Мы прибыли слишком поздно, мы не сумели урегулировать конфликт, когда он начался. Формально это было не наше дело. Вспомнила? – Усмешка Квентина стала еще страшнее.

Одно из ее первых дел, когда она еще не умела контролировать себя, после которого с ней долго разговаривал Уильям Вестфорд. Им было приказано наказать клан, и она уничтожила всех. Начав с детей. Эн помнила крики, мольбы, стоны, а хуже всего, что и сегодня, как бы она ни пыталась вызвать в себе угрызения совести, их не было.

Они приехали к базе в тишине.

– Квентин…

– Если ты скажешь, что тебе жаль, то клянусь, что я вырву тебе язык, даже если после этого ты меня убьешь.

Эн молча вышла из машины. Ее ждали Начо и Родриго. Эн подошла к ним.

– Где изолятор?

Эн провела в изоляторе несколько ночей. Иногда ей казалось, что под дверью кто-то сидит, она была почти уверена, что это Маркус. Ей нравилось предполагать это. В кои-то веки она была кому-то нужна не по причине своих бойцовских качеств, не из-за своих отличий от других, а просто так. Это будто меняло ее саму в лучшую сторону, что бы это ни значило.

Эн смотрела в потолок и размышляла. О любви, которую все испытывали к Гвинну, и о страхе и ненависти, которые вызывала сама. Он спасал, сподвигал на свершения, дарил идеи, преобразовывал, им восхищались, с ним дружили. Она уничтожала. Ее боялись и избегали. Она – его кровь. Если бы все случилось иначе и Гвинн был бы рядом, какой бы она стала? Как бы о ней отзывались? Или в монстра она превратилась еще тогда?

Эн вспоминала истории, которые были связаны с Гвинном. Стефана он спас от эрла. Квентин сопровождал его в приключениях в Азии после того, как Гвинн вытащил его из каменного мешка. Маркус попал в Легион благодаря Гвинну после долгих лет позора. Берни и Джаред – братья по крови, у них был один Инициатор, он же их владелец. Гвинн вытащил их из подвала, где они сидели на цепи, как скот, а он продавал их кровь на черном рынке.

А что могут рассказать о ней? Чудовище, палач, убийца. Она не может с этим ничего сделать. Да и хочет ли? Она знала, что теперь к ней относились иначе, но как относилась к ним она? И все же драка, которую она устроила, была не свойственна ей, и Эн осознавала это. Она всегда руководствовалась долгом и давно контролировала свою ярость. Что же пошло не так? Что изменилось? Она догадывалась. Сама Эн менялась, и ее сознание, не понимая, что с ней происходит, цеплялось за то, что она знала и умела лучше всего – боль и смерть.

Дверь бесшумно открылась. Эн не повернулась.

– Вставай. Ты нужна нам. – Родриго. – Все декурии на задании. Осталась только наша. Мы срочно вылетаем. Ты можешь контролировать себя?

Она поднялась и кивнула:

– Конечно, могу.

Эн зашла в оружейную все в тех же тапках Маркуса. Молча и сосредоточенно собрала оружие, переоделась в униформу. С ней никто не говорил, впрочем, Эн была только рада. Маркус искоса жалобно смотрел в ее сторону. Эн не отреагировала. Надо вернуть себе стабильность. Она – та, кто она есть. Упырь же не может контролировать себя, не чувствует жалости, почему от нее требуют чувств, которых она просто не в состоянии испытывать? Почему она сама от себя их требует?

Декурия прибыла с расчетом, чтобы выйти в сумерках, не привлекая к себе внимания. Эн с равнодушным видом выслушала задание и план действий. Им предстояло присоединиться к военным, пройти в один из городов, которые пострадали из-за бомбежек то ли террористических организаций, то ли миротворческих. Эн усмехнулась. Ей рассказывают о милосердии? Отчитывают за убитого подростка или драку в баре? Она, конечно, не ангел, ее руки по локоть в крови, но эти милосердные люди – они же уничтожают десятками и сотнями тысяч! Такой масштаб она не потянет. Демагогия и двойные стандарты. Узнай люди, кто она, ее бы тут же отправили либо в лабораторию, либо на смерть. «Это не повод быть такой же», – прошелестел где-то внутри голос, ее голос, но Эн тут же заткнула его, сосредоточившись на задании. Террористы в больнице захватили мирных жителей и врачей в заложники. Задача – освободить их с минимальными потерями. Сейчас ведутся переговоры.

Эн лежала в разбитом ими штабе у самой стены палатки. За столом шло напряженное обсуждение, но ее оттуда не было видно.

– Здание больницы старое, два окна на первом этаже для выдачи лекарств, сзади пристройка, где стоит генератор. Подвала нет, всего два этажа. Девять человек террористов. – Голос Маркуса был напряженным. – Я точно вижу, где они. И еще они сделали живые бомбы из заложников. Периметр заминирован. Если декурия войдет, то понадобится одна секунда, чтобы взорвать всех.

Эн услышала, как Родриго выдохнул.

– Периметр обстреливается с крыш. Мы не можем подойти, – это уже генерал миротворцев.

Эн чувствовала, как он злился, – им навязали помощь, и в этой палатке он чувствовал себя неудобно. Он никогда не видел столько красивых людей одновременно и не мог понять, что за моделей ему прислали. Над ним насмехались? Показали, что они бесполезнее кучи напомаженных выпендрежников?

– А переговоры? – Это Квентин, Эн прикрыла глаза. Даже отсюда она слышала плач младенцев, и, что странно, это нервировало ее. Было что-то еще, чего она не понимала и что вызывало раздражение. – У заложников кончились лекарства, подходит к концу вода. Террористы отказываются принимать что бы то ни было. Скоро спасать будет некого.