Александр Форш - Зов черного сердца [litres]

– Вот-вот! – она подсела к Инге. – Поля так и описала ваш разговор. Помогите, прошу! – Руки женщины взлетели к груди и сложились в умоляющем жесте.

Для остальных ее слова послужили чем-то вроде выстрела стартового пистолета для бегунов. Они загомонили все разом, подаваясь вперед, и замолчали, стоило Ирине Михайловне обернуться в их сторону.

– Ничего не понимаю. – Инга переводила взгляд с сидящей рядом женщины на застывшую в ожидании толкучку. – Если Полина обиделась, я сама извинюсь перед ней. О какой помощи речь?

– Полинка сама дура! – Ирина Михайловна по-бабьи протяжно вздохнула, разом растеряв всю свою строгость и чопорность. – Ей сколько раз уже пытались глаза открыть, она ни в какую. Он ведь раз в две недели в свои командировки мотается, только денег из них не привозит, еще и свои оставляет.

– Я все равно не понимаю. – Инга все еще надеялась, что от нее отстанут и она наконец отправится домой спать.

– Да чего непонятного-то? – влезла в разговор повариха, тощая, с вечно недовольным выражением на некрасивом лице. – Полинка уже всем растрезвонила, что мужика своего выперла. Она за ним до самого дома любовницы проследила, как ты и сказала. Кирпичный, рядом банк.

Инга понимала, отпираться бесполезно. Если люди хотят во что-то верить, разубедить их вряд ли получится. А уж надежда на чудо, способное решить одним махом все проблемы, и вовсе неискоренима.

Она никогда ранее не пробовала использовать свой дар для помощи людям, даже не подозревала, что может быть кому-то полезной. Да и какой прок от того, что видишь мертвых?

В груди кольнуло. Там, в мире духов, бродит и ее мать. А что если она вдруг захочет выйти с дочерью на связь? О чем они станут говорить? Она и раньше осознавала, что ждала появления знакомого силуэта, даже представляла, как именно мать появится. Войдет ли по привычке в дверь, предупредит ли о своем визите поднявшимися волосками на руках или материализуется неожиданно и вдруг, напугав Ингу?

В тот врезавшийся в память день, придя из школы, она как-то сразу поняла – случилось нечто ужасное. Квартира никогда не встречала ее настолько осязаемой тишиной. Преодолеть возникшую перед ней прозрачную стену никак не получалось. Интуиция приказывала бежать, заперев предварительно все замки, только бы поселившаяся в доме зловещая немота не вырвалась наружу и не поглотила Ингу.

Войти ей все же пришлось. Запоздало родилась мысль позвать тетю Наташу, чего Инга так и не сделала, ноги помимо воли уже перенесли ее через порог. Каждый шаг отдавался в голове болезненными ощущениями, вся она сжалась пружиной, готовой сорваться в любой момент.

Долго искать не пришлось. Мать обнаружилась на кухне. Сидела за столом, уронив голову на сложенные руки, и можно было бы решить, что она спит. Если бы не эта каменная неподвижность.

В течение часа квартира наполнилась шумом, топотом множества ног, разговоров и причитаний. А потом снова наступила тишина. И в ней Инга тонула совсем как в том бассейне, когда ее жизнь разделилась на «до» и «после». Но теперь рядом не было тренера, готового прийти к ней на помощь, и ей нужно выбираться самой, захлебываясь, кашляя и изо всех сил отталкиваясь от дна к спасительной поверхности.

Разве может она теперь кому-то помочь, если даже себе помочь не сумела?

Сколько бы ни убеждала себя Инга, как бы ни верила в успех побега, от себя сбежать ей так и не удалось. Маленькая, напуганная девчушка с короткой стрижкой никуда не делась, просто затаилась на какое-то время.

Но женщины, пришедшие к ней, ничего такого не знали. А знали, пришли бы? Есть ли им дело до чужой беды, когда своя стоит у дверей.

Внезапно в ней проснулось нечто вроде азарта. Инга решила проверить себя, узнать, на что еще способна со своим даром.

Женщины подходили к ней по очереди, воодушевленные, взбудораженные, а уходили с изумленными лицами. Вопросы их не отличались оригинальностью, касались в основном мужей, детей и родителей.

К восторгу и удивлению постепенно примешивались страх в равной пропорции к ненависти. Они не желали слышать правду, им куда больше по вкусу приторность лжи.

Кто виноват в том, что мужик гуляет, а ребенок лоботряс, – она, та, кто открыла им глаза. И пусть они сами все знают, но ты ведь знаешь больше и просто не имеешь права отнимать у людей надежду.

Из ресторана пришлось уволиться. Дружный коллектив в одночасье превратился в клубок змей, объединившись против одного главного врага.

Наверное, именно тогда в ней что-то надорвалось, и она решила, что с нее хватит. Нельзя всю жизнь бояться и прятаться. Если уж решила начать новую жизнь, нужно вести ее по-новому.

И именно тогда ей начало казаться, что так легко выстроенная реальность взяла и дала трещину. Может, потому и дала, что слишком просто поддалась?

Инга не знала, как жить иначе. Просто не умела.

Новая жизнь как-то слишком быстро перестала отличаться от старой.

Теперь она будто все время пребывала во сне и однажды очнулась у зеркала с ножницами в занесенной руке. Даже успела отрезать одну прядку, и стоило той упасть на пол, как Инга, отшвырнув прочь ножницы, рухнула, словно ноги перестали ее слушать, и зарыдала.

Настало время выбирать в каком из двух миров ей существовать. Разрываться между ними не получится, как бы ей того ни хотелось.

Она просила подать знак, протянуть руку помощи. Ведь если она теперь такая, значит, для чего-то это было нужно. В своем новом качестве она пыталась найти смысл, потому как без смысла жить не хотела.

Смысл нашелся, и знак был подан оттуда, откуда не ожидалось. Так уж получалось, что нынешняя жизнь шла рука об руку с прошлой, вот оттуда и пришел желаемый знак.

День, а точнее вечер, в который это произошло, был похож на длинную череду таких же до него и, не случись того события – после. Иначе как событием мельком увиденное в телевизоре назвать нельзя. Инга бездумно переключала каналы, не задерживая внимания ни на одном из них, и вдруг ее будто раскаленной иглой пронзило в висок. Перед глазами побежали разноцветные точки, тело будто окунули в кипяток и, не давая опомниться, швырнули в ледяную прорубь. Сердце захлебывалось, не справляясь с нагрузкой, руки Инги дрожали, пока она пыталась найти на пульте нужную кнопку, чтобы перемотать кадр на несколько минут назад.

Она не ошиблась!

Камера медленно плыла вдоль пересохшего русла, захватывая искореженные, черные стволы деревьев. Перед ней простиралось ее тайное место, ее убежище. Место силы!

Люди не любили те места, обходили их стороной, называя проклятыми. Даже легенду придумали о кладбище ведьм, якобы из-за него все деревья вдоль берега черные и кривые. Инга приходила к ним, гладила шершавую кору, разговаривала с ними, и ей казалось, что деревья ей отвечают: протяжным скрипом, едва слышным шелестом голых ветвей, неожиданными и пугающими вороньими вскриками.