Меган Миранда - Девушка, которая ушла под лед [litres]

– Не смертельно. Но если не возражаешь, я бы помыла у тебя голову, – сказала она с улыбкой во весь рот.

Влетела в комнату мама, осмотрела, не ушиблась ли я.

– Дилани, что случилось? Тебя тошнит? Голова болит? Ребята, давайте вниз. Я испекла печенье.

– Со мной все хорошо. Просто Тара слишком крепко меня обняла, – ответила я, еще раз подтверждая сама себе, что не зря обычно избегаю объятий.

Я нашла чистую футболку, почистила зубы, поболтала во рту ополаскиватель и только потом спустилась к остальным. Тара вытирала волосы моим полотенцем.

– Держи. – Я кинула ей серую футболку.

– Ну-у, Дилани… – протянула она, сначала улыбнувшись, потом хихикнув и смерив меня долгим взглядом. – Мы же разного размера.

Интересно, что она имеет в виду: что у нее грудь больше (истинная правда) или что талия тоньше (тоже истинная правда). Только вот если сложить наши параметры и поделить пополам, то мы наверняка носим один размер.

Тара прижалась полураздетым боком к Деккеру, который поглощал мамино шоколадно-ореховое печенье.

– Вот именно из-за него я по тебе больше всего скучал, – сообщил Деккер, демонстрируя надкушенный кругляшок печенья.

Все шутили, веселились и ели. Не по себе было только мне.

– Я плохо себя чувствую… – сказала я.

Намек поняла только Жанна.

– Да, нам пора, не вопрос. Ребята, подъем!

Она растолкала их и заставила подняться.

– До встречи. И я не шучу – звони.

Все ушли, но Деккер остался сидеть на диване и смотрел на меня, приподняв бровь.

– Ну что ты так смотришь? Я старалась быть хорошей девочкой. Хорошей до тошноты.

– Ну, с Карсоном у тебя без проблем вышло быть хорошей.

Я откусила полпеченья сразу, чтобы избежать необходимости отвечать. Я нечасто оказывалась в ситуации как с Карсоном. Вернее, никогда не оказывалась. Серьезно. Такое было впервые. Но гордиться тут было нечем. Потому что, как точно подметил Деккер, застукав нас с Карсоном целующимися у него на диване в гостиной, Карсон Левин готов зависать с любой девчонкой.

Родители обычно не отпускали меня на вечеринки, но та была в честь моего семнадцатилетия. Деккер подарил мне ее. Подарил вечеринку. Пусть небольшую: несколько ребят из школы, в том числе тех, кто был на озере, и Жанна. Но на вечеринке присутствовали алкоголь и гости, поэтому родителей идея не привела в восторг – что уже само по себе делало эту вечеринку идеальным способом отпраздновать семнадцать лет.

Я налила себе второй стакан, Карсон увлек меня в гостиную. Я лежала на диване, он сверху, руки у меня под футболкой, когда раздалось покашливание – нас прервал Деккер.

– Извини, друг, – сказал Карсон, вскочил с дивана, одарил меня лучезарной улыбкой, бросил «Увидимся» и ушел в кухню к остальным.

Я заправляла футболку, не глядя Деккеру в глаза. Он рассмеялся гортанным смехом.

– Да-а, этого было не избежать. Ты здесь единственная, кто еще не путался с Карсоном.

Я бросила на Деккера быстрый взгляд и ушла домой. Впервые мы оказались с Деккером на вечеринке вместе, но что-то мне подсказывало, что не ему делать мне замечания.

И вот теперь Деккер смотрел на меня, будто ждал объяснений. Я жевала печенье.

– Деккер, останешься с нами поужинать? – Появилась мама: в одной руке средство для чистки ковров, в другой – освежитель воздуха.

– Не сегодня, а то родители говорят, что забыли, как я выгляжу, – сказал Деккер и развернулся к выходу, даже не попрощавшись. Я куснула печенье и помахала вслед хлопнувшей двери.

Я проснулась от того, что мои внутренности кто-то пытался вытянуть наружу. От плеч к рукам спускался зуд. Рядом с кроватью стоял будильник с красной подсветкой, но цифры дрожали и сливались. Я подкатилась ближе, почти уткнулась носом в дисплей, чтобы рассмотреть время. 2:03. Вылезла из постели, подошла к окну, прижалась щекой к ледяному стеклу. Снаружи его покрывал морозный узор, а изнутри запотевало пятнышко от моего неровного дыхания. Я оперлась ладонями о стекло и начала делать глубокие вдохи, чтобы унять зуд, избавиться от чувства притяжения. Но становилось только хуже. Ощущения нарастали. Пальцы замолотили по стеклу – как мелкий дождик.

Я отдернула руки. Дом в конце квартала привлек мое внимание. Дом семьи Мерковиц. Одноэтажный, он стоял на углу улицы у подножия холма. В детстве мы с Деккером любили кататься с этого холма на санках, а останавливались ровнехонько посередине заднего двора дома Мерковиц. С каждым разом съезжать с горки было все веселее, мы кричали все громче. Наконец открывалась задняя дверь. Мы расплывались в улыбках. Мистер Мерковиц делал вид, что мы ему мешаем, – грозил нам свернутой в трубочку газетой. Показывалась миссис Мерковиц, давала мужу шутливый подзатыльник – главным образом, чтобы нас повеселить, – и вручала нам пластиковые мисочки для снега.

Мы с Деккером набирали в них чистый свежий снег и отдавали миссис Мерковиц. Ритуал повторялся из недели в неделю, из года в год. Она посыпала снег ванильным сахаром и приглашала нас на зимний пир. Я всегда старалась умять угощение до того, как снег растает, но на самом деле в рот попадала только сладенькая ванильная водичка. Миссис Мерковиц перестала звать нас на пир пять лет назад, когда ее муж умер от сердечного приступа. Да и мы с Деккером почти сразу после этого перестали кататься на санках.

Летом верным спутником миссис Мерковиц стал кислородный баллон на колесиках. Она сидела в кинотеатре, а он стоял в проходе. Она выбирала продукты, а он катался с ней в тележке. И все говорили, что ее смерть от эмфиземы – лишь вопрос времени.

Из окна мне было видно, что дорожка к дому не расчищена от снега. И даже входную дверь замело. Мне нужно было туда. Мне нужно было раскидать снег, постучать в дом и попросить миссис Мерковиц приготовить зимний пир. Даже не успев осознать происходящее, я намотала на шею шарф, вставила ноги в дутики и вышла на улицу. И вот я стояла перед домом – по колено в снегу, лишь слабо удивляясь, что я сюда явилась. Конечно, в такое время миссис Мерковиц спит. Но ноги упорно несли меня к дому.

На крыльце мелькнула тень. Человек прошел под самой стенкой, замер на мгновение на крыльце и скрылся за углом. По спине пробежал холодок, но я все равно сделала еще несколько шагов к дому. Источник притяжения был внутри. Я была уже совсем близко.

Здесь. Это здесь. Именно сюда меня тянуло. На углу лежала тень, а ведь ее не могло там быть. Ни кадки с растением, ни забытого ящика, чтобы заслонить лунный свет. Я направилась прямо к тени – не столько из любопытства, сколько потому, что не могла иначе. А тень скрылась за домом. И я погналась за ней, прямо в чем была: зимние дутики на ногах, шарф на шее и фланелевая пижама.

Я вошла на задний двор: здесь было совсем темно, потому что лунный свет не проникал из-за елей и разросшихся кустов. Звук шагов. Я пошла быстрее. Мне нужно увидеть, что там впереди. Что влечет меня к себе, притягивает. Я замерла, прислушалась, но звук колотящегося в груди сердца заглушал все остальные. И тут снег заскрипел у меня за спиной.