Джо Хилл - Полный газ [сборник litres]

Голос у него дрожит. И ноги дрожат.

– Нет, – настаивает А Ра. – Не ошибаюсь. Я знаю точно.

– Почему вы так уверены? – спрашивает жена Бобби. У нее быстрые птичьи жесты и яркие птичьи глаза.

– Потому что мы не сядем в Фарго. Через несколько минут после того, как выпустили ракеты, наш самолет прекратил кружить над аэропортом. Разве вы не заметили? Мы уже довольно давно перестали летать кругами. И сейчас летим на север.

– Откуда вы знаете? – сомневается маленькая женщина.

– Солнце слева от самолета. Значит, движемся на север.

Бобби и его жена выглядывают в окно. Жена издает согласное и уважительное: «М-м!»

– А что к северу от Фарго? – спрашивает она. – И зачем нам туда лететь?

Бобби медленно поднимает руку ко рту: жест, который может означать раздумье, но А Ра видит в нем иной смысл. Бобби понял, почему они не приземлились в Фарго, – и не хочет говорить об этом вслух.

Стоит закрыть глаза, и А Ра ясно видит ядерные боеголовки: они уже покинули атмосферу Земли, добрались до вершины своей смертоносной параболы и теперь, повинуясь силе тяготения, падают вниз. Быть может, не пройдет и десяти минут, как они обрушатся на другую сторону света. А Ра видела не меньше тридцати ракет: на двадцать больше, чем требуется, чтобы уничтожить страну размером меньше Новой Англии. А те тридцать, что взмыли в небо у них на глазах, – несомненно, лишь малая часть всего выпущенного арсенала. Такой удар требует пропорционального ответа; и можно не сомневаться, что траектории американских МБР пересеклись с путями сотен ракет, летящих в обратном направлении. Что-то пошло не так, чудовищно не так – и, наверное, это было неизбежно. К геополитическому фитилю поднесли огонь: рано или поздно должен прозвучать взрыв.

Впрочем, А Ра закрывает глаза не для того, чтобы воображать летящие ракеты. Она хочет вернуться в Чеджу. К разноцветным карпам в реке. К чудным вечерним ароматам цветов и свежесрезанной травы. К отцу, что стоит на мосту, опершись локтями на перила, и лукаво улыбается ей.

– Этот мужик… – ноет Фидельман. – Этот мужик. И его чертова жена. Болтают про «азиатов». Сравнивают людей с муравьями. Выливают людям пиво на голову. Этот мужик и его чертова жена привели к власти таких же тупых безответственных уродов, как они сами, – и вот результат! Видите, к чему это привело? Видите?!

Голос дрожит. Кажется, он вот-вот заплачет.

А Ра снова открывает глаза.

– Этот мужик и его чертова жена на одном самолете с нами. Мы все сейчас в одном самолете. – Она переводит взгляд на Бобби и его жену; те тоже слушают. – Неважно, как мы сюда попали. Важно, что все мы теперь здесь. В небесах. В беде. Бежим от того, что гонится за нами по пятам. – Она улыбается; и ей кажется, что ее улыбка похожа на отцовскую. – В следующий раз, когда вам захочется вылить на кого-нибудь пиво, лучше отдайте его мне. От глотка пива я сейчас не откажусь.

Мгновение Бобби смотрит на нее как завороженный, широко раскрытыми глазами, и вдруг смеется, громко и весело.

– Но почему мы летим на север? – спрашивает его жена. – Ты думаешь, они могут ударить по Фарго? Могут ударить по нам ? Прямо по середине Соединенных Штатов?

Бобби молчит, и она переводит взгляд на А Ра.

Та не знает, что сказать, – не знает, станет ли правдивый ответ новым ударом или актом милосердия. Впрочем, ее молчание – уже ответ.

Женщина плотно сжимает губы. Смотрит на своего мужа и произносит:

– Если нам всем предстоит умереть, хочу, чтобы ты знал: Роберт Джереми Слейт, ты был мне хорошим мужем, и я буду счастлива умереть рядом с тобой.

Бобби поворачивается к жене, звучно ее целует и говорит:

– Шутишь, что ли? Да я до сих пор поверить не могу, что за меня, жирдяя, такая красавица согласилась пойти! Это же все равно что миллион в лотерею выиграть!

Фидельман пожирает их гневным взглядом.

– Черт бы вас побрал! Не смейте делать вид, что вы такие же люди! – И, скомкав мокрую от пива бумажную салфетку, бросает ее Бобби Слейту в лицо.

Салфетка попадает Бобби в висок. Толстяк поворачивается, смотрит на Фидельмана… и снова смеется, тепло, по-доброму.

А Ра откидывает голову на спинку кресла и закрывает глаза.

Вокруг нее ласковый весенний вечер, она идет вдоль реки к мосту, а с моста на нее смотрит отец.

Она ступает на каменный свод, и отец протягивает ей руку и ведет в благоуханный сад, где уже начинаются танцы.

К тому времени, когда Кейт Бронсон заканчивает полевую обработку ссадины на голове у Форстенбоша, стюард начинает ворочаться и стонать. Она снимает с него очки, кладет в нагрудный карман. Левое стекло треснуло при падении.

– Никогда в жизни, – говорит Форстенбош, – за двадцать лет работы я не падал в самолете! Я же в небесах как Фред Астер! Нет, как Грейс Келли – могу всю работу стюардов выполнять в одиночку, задом наперед и на каблуках!

– Не видела ни одного фильма с Фредом Астером, – признается Кейт. – Я из тех девчонок, что предпочитают Слая Сталлоне.

– Деревенщина! – фыркает Форстенбош.

– Еще какая! – соглашается Кейт и слегка сжимает его руку. – Нет-нет, не вставай пока. Отдыхай.

Она легко вскакивает на ноги и садится на свое место рядом с Уотерсом. Ракеты сбили с толку систему визуализации, несколько минут она мигала сотней красных огоньков, но сейчас пришла в норму. Поблизости нет никого и ничего, кроме других самолетов, да и тех немного – большинство все еще кружит над Фарго. Пока Кейт возилась с Форстенбошем, капитан Уотерс развернул самолет в новом направлении.

– Что происходит?

Ее пугает его лицо: восковое, почти бесцветное.

– Происходит все, – отвечает он. – Президент перемещен в безопасное укрытие. В новостях сообщают, что Россия нанесла по нам ядерный удар.

– Почему? – спрашивает Кейт. Как будто это важно.

Он беспомощно пожимает плечами, однако отвечает:

– Россия, или Китай, или оба вместе подняли в воздух истребители, чтобы перехватить наши бомбардировщики прежде, чем они доберутся до Кореи. В ответ наша подлодка в Тихом океане подбила русский авианосец. И так далее, и так далее.

– Так что… – говорит Кейт.

– В Фарго мы не летим.

– А куда? – Даже одно это слово дается ей с трудом. Внутри, за грудиной, тугая пустота.

– Попробуем приземлиться где-нибудь на севере, подальше от того, что… что сейчас будет твориться под нами. Должно же быть место, которое никому не угрожает! В Нунавуте, может? Там есть аэродром Икалуит. Дыра на краю света, всего одна взлетно-посадочная… но технически мы сможем там сесть. И горючего должно хватить.

– Вот я дура, – вздыхает Кейт. – Зимнюю куртку не взяла.

– Сразу видно, на дальних перевозках ты новичок, – комментирует Уотерс. – Никогда не знаешь, куда тебя пошлют следующим рейсом, так что брать с собой надо все, от плавок до рукавиц.