Джо Хилл - Полный газ [сборник litres]

– Ч-черт, – пробормотала она. – Должно быть, оставила деньги в киоске.

Нэнси потащила нас обратно на работу. Ее напарница уже выключила везде свет и заперла дверь. Нэнси влезла внутрь и дернула за шнурок. Флуоресцентная лампа замигала и зажужжала, как оса. Нэнси поискала под стойкой, снова проверила карманы, заглянула даже под обложку своей книги – не использовала ли она банкноту как закладку. Я видел, как она смотрела в книге. Я уверен.

– Что за чушь? – спросила сама у себя Нэнси. – У меня была пятидесятидолларовая банкнота. Пятьдесят долларов! Новехонькие, даже не помятые. Ох ты ж боже мой, что же я с ними сотворила? – Она в самом деле так сказала – как девочка-вундеркинд из романа для молодежи.

Тут у меня перед глазами вспышкой мелькнула картина: оператор карусели помогает Нэнси забраться на лошадку, приобнимает за талию, и его слюнявые губы расплываются в улыбке. А потом еще одна, когда мы пронеслись мимо него на карусели. Он больше не улыбался – и что-то заталкивал в карман штанов.

У меня вырвалось:

– Ой!

– Что? – переспросил Джейк.

Я посмотрел на его узкое красивое лицо, четкую линию подбородка и выразительные глаза – и на меня нахлынуло внезапное ощущение приближающейся катастрофы. Я помотал головой, не желая говорить.

– Давай рожай уже, – сказал Джейк.

Я понимал, что говорить не следует, но не мог сопротивляться внутреннему злому порыву. Это как поджечь запал и, зажмурившись, ожидать, когда рванет. Да и было нечто возбуждающее в том, чтобы взбесить одного из близнецов Реншоу – в общем-то, по той же причине. Именно поэтому я раньше пошел с Гэри прыгать на батуте. И поэтому же решился сейчас рассказать Джейку.

– Оператор на карусели. Он вроде бы что-то заталкивал в карман штанов после того, как подсадил Нэн.

А больше ничего и не потребовалось.

– Пидор, – процедил Джейк и круто развернулся.

– Джейк, не надо, – попросила Нэнси.

Она схватила его за руку; он рывком освободился и зашагал по темной пристани.

– Джейк! – снова позвала Нэн, однако он даже не обернулся.

Я побежал за ним.

– Джейк, но я же ничего не видел наверняка. – Я нервничал, и в животе забурлило. – Может, он через карман просто собственные яйца поправлял.

– Этот пидор, – повторил Джейк. – Всю ее облапал.

Свет на «Дикой охоте» уже не горел; фигуры застыли в полупрыжке. Вход на трап перегораживал толстый шнур из красного бархата; на шнуре висела табличка: «Тс-с! Лошадки спят! Не будите!»

Часть пространства в центре карусели была отгорожена блестящими панелями. Из-под них выбивался свет, слышалась музыка, и что-то тихо напевал голос. Я узнал мелодию и исполнителя: Пэт Бун, «Я почти утратил разум». В самом сердце «Дикой охоты» кто-то был.

– Эй! – сказал Джейк. – Эй, там!

– Джейк! Да плюнь! – взмолилась Нэнси.

Она боялась того, что может сотворить Джейк Реншоу.

– Да я просто обронила нечаянно, а ветер унес!

Никто из нас этому не поверил.

Гэри первой подлезла под бархатный шнур. Мне ничего не оставалось, как направиться следом, хотя я тоже чувствовал Страх. Страх и, говоря по совести, возбуждение и подъем. Я не знал, к чему приведет эта история, но знал близнецов. А еще не сомневался, что они получат полтинник Нэнси обратно или поквитаются, – или и то и другое вместе.

Мы пробирались сквозь вставших на дыбы лошадей. Мне не нравились их выплывающие из темноты лица, не нравилось, как они широко раскрывают пасти, словно намереваясь закричать, как их глаза слепо уставились на нас – в ужасе, ярости или безумии. Гэри добралась до зеркальной двери, из-под которой вытекал свет, – и занесла кулак.

– Эй, вы там…

Не успела она коснуться двери, как та провалилась внутрь, выставив на всеобщее обозрение маленькое моторное отделение.

Оно представляло собой восьмиугольный закуток со стенами из дешевой фанеры. Мотор, который отвечал за вращение карусели, был стар, чуть не полвека: тусклая стальная конструкция, слегка похожая формой на человеческое сердце, с черной резиновой трансмиссией. В дальнем конце помещения стояла убогая походная койка. Никаких фотографий Джуди Гарленд я не заметил, однако вся стена над койкой была увешана снимками с разворота «Плейбоя».

Оператор сидел у складного столика, в нелепо огромном кресле. У кресла были поеденные крысами изогнутые деревянные подлокотники и набитые конским волосом подушки. Старик скорчился, опершись на одну руку, как на подушку, и не отреагировал, когда мы вошли. Из стоящего на краю стола маленького транзистора жалостливо заливался Пэт Бун.

Я взглянул на лицо оператора и вздрогнул. Веки его были зажмурены не полностью, и из-под них поблескивали неестественного вида белки. По мясистым губам текла слюна. Рядом валялся термос. В комнате вовсю воняло моторным маслом и еще какой-то дрянью, которую я не мог определить.

Гэри потрясла его за плечо.

– Эй, чувак, моя подруга хочет получить назад свои деньги.

Голова старикашки мотнулась, однако он по-прежнему не подавал признаков жизни. Джейк тоже втиснулся в каморку за нашими спинами, а Нэнси стояла снаружи среди лошадок.

Гэри взяла термос, понюхала и швырнула на пол. Там было красное вино, и от него разило уксусом.

– Надрался, – определила она. – Вот и вырубило.

– Ребята, – проговорил я, – а он… а он точно дышит?

На мой вопрос не обратили внимания. Джейк протиснулся мимо Гэри и начал копаться в карманах лежащего. Затем резко выдернул руку, словно уколовшись об иглу, и отпрыгнул. В тот момент я наконец опознал тот, второй запах.

– Обоссался, – сказал Джейк. – Бляха-муха, да он весь в ссанине. Боже правый, я весь об него изгваздался.

Гэри засмеялась. Я нет. Меня не отпускала мысль, что этот человек мертв. Разве не такое происходит с организмом, когда сердце останавливается? Сердце останавливается, и ты теряешь контроль над мочевым пузырем.

Джейк скривился и снова полез в карманы старика. Вытащил потертый кожаный бумажник и нож с пожелтевшей костяной рукояткой. На кости были вырезаны три лошади.

Нэнси не вытерпела и тоже зашла в каморку.

Она потянула Джейка за запястье.

– Джейк, не надо.

– С какой стати? Я не могу забрать то, что он украл?

Джейк раскрыл бумажник и достал две мятые двадцатки, – все, что там было. И швырнул бумажник на пол.

– У меня был полтинник, – сказала Нэнси, – новенький.

– Да твой полтинник сейчас в кассе винного магазина. Такая бутылка как раз и стоит десять баксов. И вообще, о чем тут спорить? Пол видел, как он прикарманил деньги.

Строго говоря, я не видел. И теперь уже сомневался, что было что-то еще, кроме старика со слабым мочевым пузырем, который поправлял через карман яйца. Однако я этого не сказал, не хотел устраивать перепалку. Хотел только убедиться, что старый пьянчуга жив, – убедиться и уйти побыстрее, пока он не зашевелился или пока к карусели не подошел кто-нибудь еще. Греховный восторг, что я испытывал от этого приключения, испарился, едва я почувствовал исходящий от старика запах и увидел его серое лицо.