Наталья Тимошенко - Мертвым вход разрешен

– Ну, раз вам туда же, не стану отказываться.

Максим выехал обратно на дорогу, пытаясь вспомнить, где вообще находится это Порошкино.

– Я вам подскажу, – заверила девушка, словно прочитав его мысли.

Некоторое время они ехали молча. Рыжая смотрела в окно, поглаживая правой рукой широкий браслет на левом запястье. Такие браслеты были на обеих ее руках и заинтересовали Максима еще на совещании. Они были широкими, но тонкими, обычный металл, не золото или серебро, но по всей длине браслетов были выбиты странные линии, как одиночные, так и сплетающиеся в замысловатые узоры. Но только сейчас Максим разглядел на них символ Темных Ангелов, известный даже ему, далекому от всякого рода паранормальщины и работы Института.

Рыжая бросила на него взгляд, явно заметив интерес к браслетам, а затем аккуратно отщелкнула один, пару секунд о чем-то подумала, словно прислушивалась, а затем сказала:

– Меня Айя зовут.

– А я Максим.

– Это я знаю, а вот вы мое имя не запомнили.

– Вы мысли читать умеете? – от неожиданности брякнул он.

Айя улыбнулась.

– Нет. Но я эмпат, причем патологический. Я чувствую эмоции людей так сильно, что да, практически могу читать их мысли. Так что вы зря меня повезли, это вам не поможет.

Переход был таким резким, что Максим растерялся еще сильнее.

– Что?

– Вы сделали что-то, что вам самому не нравится, – пояснила Айя, – и думали, что одно доброе дело перекроет тот поступок. Но это не так. Вы отвезете меня и снова останетесь наедине с теми мыслями, которые вас мучают.

– И что мне с ними делать? – зачем-то спросил Максим, словно эта рыжая могла решить его проблемы. Черт подери, она даже не в курсе, какие именно мысли его мучают!

Айя пожала плечами.

– Ничего. Разве что принять их, признаться самому себе, что сделали так, как захотели.

– То есть я, по-вашему, человек-дерьмо? – усмехнулся Максим. – Ну спасибо.

– Это не по-моему, – поправила его Айя, – а по-вашему. По-моему, вы просто на что-то очень сильно обижены, а именно обида толкает человека на те поступки, которые ему самому и не нравятся.

– Я думал, это делает ненависть.

– Нет. – Айя уверенно покачала головой. – Ненависть толкает человека на те поступки, которые приносят ему облегчение, а значит, нравятся. А вот обида – она другая. Она заставляет поступаться своими принципами, делать то, что не приносит облегчения. Обидеть в ответ не значит перестать обижаться самому.

– Мне сорок лет через несколько месяцев, в моем возрасте уже глупо обижаться.

– Обижаться никогда не глупо. Тем более когда есть за что. Никто не может обидеть сильнее, чем человек, которого любишь.

– Я не на нее обижаюсь, – возразил Максим, уже даже не став выяснять, кого Айя имеет в виду. Черт его знает как, но она явно понимает, о чем говорит.

– На нее, – улыбнулась она. – Просто ее вы все еще любите, а потому обижаться на него гораздо проще.

Оживленные улицы остались позади, теперь они ехали по однополосной дороге, на которой, казалось, были совсем одни. Тускло горящие фонари создавали доверительную атмосферу в машине, поэтому Максим спросил:

– А она меня? Еще любит?

– Любит. – Айя вздохнула. – Только не так, как вы ее.

– В каком смысле?

– Вы любите ее как мужчина любит женщину, а она вас – как сестра брата, как подруга друга. Как угодно, но не так, как вы ее. Но знаете, у такой любви тоже есть плюсы. Она безусловная. Сколько бы лет ни прошло, что бы между вами ни случилось, она всегда будет вас любить одинаково, эта любовь не пройдет и не уменьшится. А та, другая, требует вложений, нуждается в постоянной поддержке, ждет взаимности, доверия и компромиссов. И она заканчивается. А даже когда не заканчивается, может случиться что-то такое, из-за чего от нее будет проще отказаться.

Максим покосился на нее, с трудом удерживая себя от вопроса, любила ли вообще Саша когда-нибудь его так, как он любит ее. Но откуда этой рыжей знать такие нюансы? Даже если она действительно чувствует людей сейчас, заглядывать в прошлое ей не по силам. Вместо этого он внезапно предложил:

– Не хотите заехать куда-нибудь на кофе?

Айя удивленно повернулась к нему.

– Хотите продолжить психоанализ?

– Хочу поговорить о чем-нибудь другом, – признался он.

Айя улыбнулась.

– Я не пью кофе после полудня.

– А что вы пьете?

– Травяной чай.

Максим посмотрел по сторонам, убеждаясь, что вокруг них вообще ничего нет, сплошная промзона. Здесь даже днем кофе наверняка выдает только автомат в холле какого-нибудь предприятия, о травяном чае и речи не идет.

– Вы можете как-нибудь позвать меня на кофе до полудня, – предложила Айя.

Максим покосился на нее, желая убедиться, что понял намек правильно. Айя смотрела на него открыто, но без женского кокетства, которое обычно сопровождает подобные намеки. И тем не менее он знал, что понял все правильно. И если бы не Димка, пожалуй, позвал бы ее на завтрашний кофе до полудня уже сегодня.

– Договорились, – кивнул он.

Айя, конечно, тоже все правильно поняла. Улыбнулась и снова повернулась к окну, вернула на руку браслет и продолжила смотреть вперед, поглаживая его большим пальцем правой руки, но внезапно вздрогнула, словно ее ударило током.

– Что случилось? – спросил Максим.

– До меня кто-то дотронулся.

– Что?

– До меня кто-то дотронулся!

Айя огляделась по сторонам, убеждаясь, что в машине они одни, а затем принялась несколько истерично расстегивать браслет. Пальцы мелко дрожали, и получилось не с первого раза, а когда получилось, она снова замерла, как в самом начале их разговора, когда Максиму показалось, что она к чему-то прислушивается. Сейчас он понял, что прислушивается она к эмоциям.

– Его здесь нет, – наконец констатировала она, шумно выдохнув.

– Вы о призраке? – удивился Максим, вспоминая, что что-то о прикосновениях упоминал на совещании Дворжак. – Его и не может здесь быть, Нев же запер его.

– Но я почувствовала… – уже не так уверенно произнесла Айя.

– Может быть, просто показалось?

Максим снова пожалел, что не может позвать ее на утренний кофе сегодня. Насколько он знал, Нев был достаточно сильным магом, если он сказал, что запер призрак, значит, запер, Айе ничего не может угрожать, но успокоить девушку было бы не лишним. Однако все, что он может, – это довезти ее до дома и, возможно, оставить свой номер телефона на всякий случай. Конечно, если что-то случится, приехать вовремя он не успеет, уж слишком далеко это Порошкино, но он был уверен, что ничего и не случится.

– Может быть, – эхом отозвалась Айя, не надев браслет обратно, а спрятав его в карман.

Если бы кто-то спросил у Анны, зачем она согласилась поехать с Ваней, она бы не смогла внятно ответить. Не так уж сильно ей нужны были эти товарные чеки, особенно сегодня вечером. На работу возвращаться она уже не планировала, десятый час вечера, подождали бы они и до завтра. Если бы, конечно, Сидоров соизволил их принести. А если бы не соизволил, подождали бы и до послезавтра. В конце концов, всегда можно натравить на него Дворжака. Не то чтобы Ваня его боялся, но, по крайней мере, его просьбы он через пень колоду исполнял. Справедливости ради стоит отметить, что ее просьбы – тоже, но при этом сильно трепал ей нервы своими настойчивыми ухаживаниями. И тем не менее этим вечером Ваня практически взял ее на «слабо», и она поехала.