Наталья Тимошенко - Лукавый морок [СИ litres]

– Ольга?

Она едва удержалась, чтобы не выругаться вслух. Не думала, что ее найдут так быстро. Пришлось открыть глаза и посмотреть на Лилю, застывшую перед ней.

– Все в порядке? – осторожно поинтересовалась та, когда их взгляды встретились.

– Конечно, – Ольга заставила себя улыбнуться. – Просто немного замерзла.

Лиля с пониманием кивнула и объяснила, что вызвалась заказать ужин с доставкой в коттедж: обслуживание номеров по телефону не отвечало. Затем она уточнила пожелания по ужину самой Ольги и скрылась за дверями ресторана.

Не надолго. Вскоре она снова появилась в холле и уверенно направилась к бару. Тоже заказала бокал вина, только белого, и ее бармен не стал уговаривать на более крепкий напиток, лишь уточнил желаемую страну происхождения и сорт винограда. Когда он вручил ей бокал, Лиля забрала его и подошла к столику Ольги.

– Вы не против, если я с вами присяду?

Ольга определенно не была «за», но возражать не стала, жестом предложив Лиле второй стул. Та опустилась на него с такой усталостью, словно уже неделю работала без передышки. И первый глоток у нее вышел даже более жадным, чем у самой Ольги.

– Я решила, что это отличная идея, – объяснила она, ставя опустевший сразу наполовину бокал на столик. – Но я не очень люблю пить в одиночестве.

– Я большую часть жизни провожу в одиночестве, поэтому меня это не смущает.

– А это вас не угнетает? – вырвалось у Лили.

Ольга видела, что та пожалела о своем вопросе, едва его произнесла, поэтому изобразила еще одну улыбку.

– Одиночество? Ничуть. Мое одиночество вот уже много лет весьма формальная вещь, оно лишь внешнее.

– В каком смысле?

– В прямом, – пожала плечами Ольга. – Я никогда не бываю по-настоящему одна, даже если физически рядом со мной никого нет. Здесь, – она приложила указательный палец к виску, – всегда очень тесно и шумно. Образы, голоса, обрывки сюжетов. Это как смутно помнить разом десяток жизней и быть десятью персонами одновременно. Какое уж тут одиночество?

– Звучит пугающе, – призналась Лиля, делая еще один глоток. – Похоже на безумие. Какое-нибудь расщепление личности.

Ольга рассмеялась.

– При расщеплении личности, насколько мне известно, каждая выходит на свет в свою очередь. У меня же они тусуются в голове постоянно и одновременно. Это бывает довольно утомительно. А поддерживать при этом еще и внешние связи утомительно вдвойне.

– Оу, – Лиля смутилась. – Кажется, я все-таки очень некстати со своей компанией?

– Да нет, – великодушно махнула рукой Ольга и приподняла бокал, коньяк в котором плескался на самом донышке. – Алкоголь притупляет работу мозга, голоса стихают и бесконечное создание сюжета останавливается. По крайней мере, на какое-то время. И я становлюсь чуть более нормальной. Но стараюсь не злоупотреблять этим способом.

– Надо же… – задумчиво протянула Лиля, опуская взгляд в бокал. – Знаете, я ведь никогда не задумывалась, как именно это происходит. В смысле, как вы – писатели – создаете персонажей и сюжеты.

– Думаю, мы все делаем это по-разному, – хмыкнула Ольга, криво улыбаясь. – Лиля, давай на «ты»? В конце концов, мы уже практически коллеги.

Та оторвалась от изучения содержимого бокала и улыбнулась.

– Давай. А что, ты уже решила присоединиться к ИИН? – поддела она. – Ты же говорила, что просто разнообразишь досуг?

Ольга выразительно пожала плечами.

– Кто знает? Может быть, я действительно втянусь?

– Но тут ведь нужно постоянно работать в команде, постоянно общаться с людьми, – напомнила Лиля. – Не будет слишком тяжело? Кстати, а как же Володя? Его присутствие тоже… утомляет?

Вот теперь губы Ольги растянулись в мягкой улыбке вполне естественным образом.

– Володя действует на меня почти как алкоголь, но без мучительных последствий. И потом… Ваша жизнь такова, что он никогда надолго не задерживается. Мне кажется, даже если бы мы жили вместе, я бы видела его довольно редко.

– Что ж, значит, вы хорошо подходите друг другу, – заметила Лиля, снова отводя взгляд. – А я, должна признаться, всегда боялась одиночества. Довольно долго у меня было очень много тайн, и одиночество шло в нагрузку к ним. А потом их не стало, и все изменилось. По-моему, я до сих пор боюсь это потерять.

– Но у вас с Невом, как мне кажется, в этом смысле пара еще более идеальная, – искренне заявила Ольга. – Вы работаете вместе, живете вместе. И при этом до сих пор не убили друг друга. Для меня звучит как фантастика.

Настала очередь Лили нервно рассмеяться. Она запрокинула голову назад и прикрыла глаза, как иногда делают люди, пытающиеся остановить непрошенные слезы.

– Знаешь, ты первый человек, который назвал нас идеальной парой. С тех пор, как мы перестали скрывать наши отношения, я только и слышу, что сошла с ума и совсем не думаю о будущем. В лучшем случае, люди хранят гробовое молчания, но осуждение читается в их глазах.

– Тебя это беспокоит? – удивилась Ольга. – Не все ли равно, что думают окружающие? Общество всегда будет тебя осуждать, что ни делай. Не одни, так другие, не за это, так за то. Всем не угодишь.

Лиля дернула плечом, глядя куда-то в сторону.

– Нет, осуждения я не боюсь. Просто их реакции заставляют задуматься. Заставляют… сомневаться в том, что я поступаю правильно.

– Если у тебя есть варианты, то сомнения вполне естественны, – сдержанно заметила Ольга, поглаживая выпуклые края бокала. – Дело в молодом красивом докторе, насколько я понимаю?

Лиля неожиданно спокойно встретила ее взгляд и даже слабо улыбнулась, едва заметно покачав головой.

– Я знаю, как все это выглядит со стороны, но мои чувства – это единственное, в чем я уверена. Я там, где хочу быть.

– Тогда в чем сомнение? – не поняла Ольга.

Лиля вновь отвернулась, прячась на время за бокалом вина. Она медлила с ответом, а Ольга совершенно не собиралась на нем настаивать, хотя ей и было любопытно. Тонкости чужих душевных метаний всегда были ей интересны, а Лиля, судя по всему, отчаянно нуждалась в разговоре с кем-то достаточно далеким, но при этом посвященным во все детали. В противном случае она могла поболтать и с барменом. Но если бы Лиля сейчас сменила тему, Ольга не стала бы настаивать. Она уважала чужие границы.

– Он старше меня на двадцать два года, – зачем-то озвучила Лиля то, что Ольга и так знала от Дементьева. – Жить долго и счастливо, а потом умереть в один день нам не светит. С тех пор как он пустил магию в свою жизнь, он в постоянной борьбе с ее темным влиянием. И никто не знает, кто победит, даже он сам. И поэтому он не хочет детей. Или… Не хотел, когда мы последний раз об этом говорили. Я не знаю, сколько у нас есть времени: пять лет, десять, пятнадцать… Но я боюсь, что в какой-то момент это все закончится, и я останусь совсем одна. И будет уже слишком поздно начинать сначала.