Т. Клайн - Церемонии [litres]

И каждая Картинка вызывала невероятные воспоминания. Еще более странным было изображение трех кругов, один в другом, с красной чертой поперек. Оно отчего-то казалось почти болезненно знакомым. Другие были еще хуже: ужасающая сцена, целиком нарисованная белым, другая – черным; уродливая форма, должно быть, роза, но отчего-то с зубами; и дерево, на котором сидит существо, глядит и манит к себе.

Девочка знала, что манит оно ее. Комната начала опрокидываться. Девочка начала соскальзывать, падать, мир завертелся вокруг нее, подтягивая все ближе к ужасной твари на дереве…

Несмотря на головокружение, у нее хватило сил спрятать чудовищные Картинки, сунуть их под стопку старых бумаг. Только потом, едва разбирая дорогу, почти в бреду она спустилась по лестнице.

Когда через несколько минут родственники отыскали лежащего без чувств ребенка на площадке второго этажа, все решили, что она упала. Девочку перенесли в бабушкину спальню и уложили на кровать покойницы. Кое-кто чувствовал себя неуютно, используя комнату столь недавно умершей женщины, и один из младших братьев вслух предположил, что его сестра могла упасть после того, как увидела на чердаке призрак бабки. Но члены Братства были в первую очередь людьми практичными и не придавали значения подобным опасениям. Они знали, что могут не бояться привидений.

Девочка пролежала весь день как заколдованная, от ее слабого дыхания едва колыхалось поднесенное к ноздрям гусиное перо. Лицо превратилось в неподвижную маску. Когда кто-то поднял ей веко, оказалось, что глаз закатился так далеко наверх, что виднеется только белок, как будто ребенок пытался заглянуть внутрь собственного черепа. Семья только что похоронила одну родственницу и теперь боялась за жизнь девочки. Ее родные много часов провели в молитвах, упрашивая Господа удовлетвориться старой благочестивой женщиной, которую Он только что призвал к себе, и пощадить никчемное дитя. Но если небеса услышали их мольбы, они не подали виду.

Беспамятство продлилось всю ночь до утра; в жаркий и безветренный день дом превратился в печку. Члены Братства собрались на первом этаже, вытирали пот со лбов и молились за душу девочки. Многие уже мысленно готовились к новым похоронам. Кое-кто гадал, не наказание ли это всего клана Троэтов за их своеволие.

И так продолжалось до вечера, когда девочка внезапно села в постели с широко распахнутыми глазами и напугала собравшихся вокруг постели людей криком: «Жжется, жжется!» Ее тут же объявили выздоровевшей, а внезапное пробуждение посчитали лишь завершением кошмара. Семья с облегчением обнаружила, что, несмотря на ее слова, жара у девочки нет.

Но она была уверена, что кошмар не был сном. Пока она лежала в бабкиной постели, ее преследовали видения, сцены убийства. Девушка, девочка вроде нее самой вот-вот погибнет где-то совсем рядом с Гилеадом. В видениях были свет, дерево и странный рисунок с кругами…

Путаные рассказы ребенка не отмели немедленно: зная, что Господь время от времени позволяет человеку заглянуть в будущее, Братство очень серьезно относилось к подобным предостережениям. Но в бессвязном лепете трудно было отыскать что-то определенное. Дерево? Всего в полумиле от дома растут тысячи деревьев. Девушка? Это может быть чья угодно сестра или дочь. Что же до рисунка, как вообще разобрать, о чем речь? Едва ли можно было что-то предпринять на основании столь неясного пророчества.

И в конце концов она сдалась. Может, правы ее семья и остальные. Может, все это действительно всего лишь кошмар, навеянный найденными Картинками – а их существование девочка старательно скрывала.

Через два дня группа охотников нашла в части леса под названием Закуток Маккини подвешенное на дереве полуобгоревшее тело девушки из соседней деревни.

Девочка чувствовала себя отчасти виноватой в ее гибели. Даже чужак не заслуживал столь чудовищной смерти. Ей было даровано видение, но она ему не вняла. Подобное никогда больше не случится.

Все это произошло в 1939 году. С тех пор миссис Порот много раз перебирала Картинки, изучала их перед сном, сидя в постели, пусть и без особой охоты. Ей уже не нужно было разглядывать все. Достаточно было пристально всмотреться в несколько выбранных наугад. И сны всегда приходили.

Она никогда никому не рассказывала о том, откуда проистекает ее знание. Община ни о чем не подозревала. Братство считало миссис Порот примером благочестия. После того, как первое ее предсказание оказалось истинным, члены общины стали относиться к ней с суеверным почтением – и не без легкого страха – и часто обращались за советом. Миссис Порот сомневалась, что они с пониманием отнеслись бы к Картинкам.

Она сама терпеть не могла отвратительные изображения, потому что знала, какие ужасные видения вдохновляли их создателя. Знала, что это за темное, бесформенное существо и на какие чудовищные деяния оно способно. Поняла смысл символа из трех кругов и его назначение. И узнала – и знала всегда, – кто создал все изображения. Уже в первых снах в доме бабки она видела Картинки в руках своего пропавшего предка, Авессалома Троэта.

Через много лет она смутно начала подозревать, какие наставления мог получить мальчик. И содрогалась при мысли о них. Потому что во всех снах, которые навевали Картинки, присутствовала мрачная уверенность, отравляющая каждую минуту ее жизни; видение будущего, которое, как она знала, будучи девочкой, женщиной и теперь – одинокой вдовой, невозможно изменить или предотвратить.

В то же время она знала, что должна попытаться. Разумеется, именно этого ожидал от нее Господь.

В последние годы миссис Порот реже обращалась к Картинкам – так человек откладывает, не прочитав, письма с дурными известиями. Она даже избегала их и предпочитала засунуть поглубже в большую Библию в кожаном переплете, что лежала на столике рядом с постелью, как будто надеялась их освятить. Ей не нужно было открывать Библию, она помнила каждое слово в книге так же хорошо, как нарисованные Авессаломом изображения.

И ныне чего ожидать мне, Господи? Надежда моя – на Тебя.

Спускаясь к ручью, миссис Порот нахмурилась; что-то в представшей перед ней картине ее тревожило. Тут и там по склону были разбросаны розовые кусты: поздние чайные, ранние дамасские, моховые. Они о чем-то ей напоминали.

Прошлой ночью, зная, что первого мая в их общине появится гость, чужак, – и с ужасом осознавая, что, точно в соответствии с пророчеством, вскоре наступит месяц двух полнолуний, – женщина поддалась любопытству и требованиям совести. Перед сном она раскрыла Библию, вытащила Картинки и наугад вытянула изображения луны, розы и змеи.

Во сне, как припомнила теперь миссис Порот, она оказалась прямо здесь, в саду, рядом с тем кустом моховых роз на полпути к ручью.