Т. Клайн - Церемонии [litres]

– В последнее время он ведет себя очень странно, – сказал Фрайерс. – Я даже начал подозревать, что он пьет. Может, из-за финансовых проблем, а может из-за какого-то религиозного помешательства.

– Так вот, значит, в чем дело.

– Как бы там ни было, я хочу завтра вернуться с вами в Нью-Йорк. И, если ты не против, я бы пожил несколько дней у тебя, – на диване, разумеется, – пока не придумаю, что делать дальше.

– А Пороты знают?

– Нет.

– Когда ты собираешься им об этом рассказать?

– Наверное, завтра.

Кэрол почувствовала легкую дрожь удовольствия. Он просит у нее помощи; теперь она стала как бы его сообщницей.

– Значит, завтра нам не придется прощаться.

– Вот именно. Можем жить вместе – если ты не против.

– Не против. – Кэрол повернулась к нему. – И, возможно, тебе не придется спать на диване.

Они поцеловались. Она позволила ему поцеловать ей груди и поняла, что лето спасено.

Влажный воздух. Аромат роз. Порхающие вокруг крыши амбара летучие мыши. Два человека – стройная темноволосая женщина и невысокий седоволосый старик – тихо выходят из подсобки и идут к амбару. Их голоса звучат приглушенно, лица в темноте кажутся размытыми белесыми пятнами.

Существо, которое было прежде Деборой, поворачивается к Старику. На секунду глаза женщины вспыхивают в лунном свете.

– Он знает.

– Да, я замечал, каждый раз, когда он на тебя смотрел. Он и меня подозревает.

– Его мать все ему рассказала.

Старик кивает.

– Она тоже из Троэтов, как и я. У нее дар. Но кое-чего она не знает.

Женщина на секунду обращает взгляд на луну.

– Этой ночью у нее будет гость.

Они останавливаются в темном дверном проеме амбара, возле приземистого силуэта припаркованного внутри автомобиля. Существо под личиной Деборы любовно поглаживает что-то невидимое среди теней на стене.

– Они слабы, – говорит оно. – Оба. Я давала им яд, – в ее голосе звучит почти что гордость.

– В таком случае, – говорит Старик, – можем внести небольшие изменения в актерский состав. Я готовил нашего мягкотелого городского приятеля, но учитывая обстоятельства, фермер тоже отлично подойдет. Для нас он куда опаснее.

Существо под личиной Деборы согласно кивает, ее рука все еще гладит висящий в тени предмет. Тот покачивается на крюке, и лунный свет выхватывает длинную деревянную рукоять и край стального лезвия.

Пишу это при свете фонарика, чтобы не разбудить Рози, который спит в другом углу комнаты.

У нас с Кэрол все идет просто прекрасно. Начинаю подозревать, что она может оказаться моей настоящей любовью. Мне уже не терпится вернуться в город.

Немного порассуждал о ней сам с собой:

«Я в нее влюблен».

«Да? И что же это, по-твоему, значит?»

«Ну… всякое. Все вообще. Мне нравится проводить с ней время. Я хочу заниматься с ней любовью, жениться на ней, дарить ей подарки. Завести с ней детей, вместе состариться, попрощаться с ней перед смертью. Все в таком роде».

Порот лежал без сна, нарочно стараясь дышать глубоко и размеренно, и дожидался, пока остальные уснут. Он осторожно повернулся и посмотрел на жену. На этот раз ее глаза были закрыты.

Фермер сел на постели и медленно опустил на пол одну босую ногу, потом вторую. Он знал, что Дебора обычно просыпается, когда он спускается вниз, в туалет, и в эту ночь ему особенно не хотелось ее разбудить.

Одежда была там, где он ее оставил, в чулане. Сарр оделся в коридоре. На цыпочках прокрался к комнате Кэрол и замер на пороге, глядя на девушку, которая спала под сенью вырезанных из детских книжек картинок на стенах: луна, бородатые старцы, огонь… Одна ее рука скрывалась под подушкой, другая, тонкая как тростинка, с хрупким, почти фарфоровым запястьем, лежала на виду. Расслабленное лицо ничто не омрачало, лишь губы были слегка поджаты во сне. От девушки веяло детской невинностью, и впервые после возвращения в Гилеад Порот усомнился в том, что в этой комнате когда-нибудь появится их с Деборой ребенок.

Лучше сейчас об этом не думать. Господь вознаградит его по собственному разумению. Фермер застегнул рубашку и шагнул внутрь.

Он хотел было разбудить девушку, потом остановился. Весь день он пытался найти способ убедить ее пойти с ним, но так ничего и не придумал. Она может начать спорить, даже сопротивляться. Невообразимо, под крышей его собственного дома!.. Как мать об этом не подумала?

Издевательский голосок в голове произнес: «Она сумасшедшая. Зачем слушать безумную старуху?»

Порот решил, что лучше оставить Кэрол в покое. Он привезет мать сюда. Ей придется удовлетвориться этим. Сарр отступил из комнаты и спустился вниз по лестнице.

Он не видел, как существо на постели село, а потом прокралось вслед за ним.

Его сапоги стояли у задней двери. Надев их, фермер выскользнул наружу. Теперь луна стояла выше. Она превратилась в громадный маяк посреди неба, такой яркий, что на него больно было смотреть. Порот быстро прошел через лужайку к амбару. Он знал, что шум двигателя может разбудит остальных, но с этим ничего нельзя было поделать. Они наверняка тут же снова уснут, а он уже уедет. Крадясь мимо темной пристройки, где спали Джереми и Рози, фермер услышал пульсирующее пение лягушек, но не заметил обнаженную женщину, которая тенью следовала за ним по пятам.

Порот завернул за угол амбара, вошел и на ощупь отыскал автомобиль. Когда он открыл дверцу, в салоне включился свет.

Вскрикнув, Сарр отпрыгнул назад. Кто-то уже устроился на водительском сиденье. Порот разглядел розовые ладошки, полные красные губы и морщинки вокруг глаз, которые теперь были острыми как бритвы. Порот наконец узнал старика.

– Это вы были в парке десять лет назад, – сказал он. – Теперь я вспомнил. Что вы здесь делаете?

Старик широко улыбнулся.

– Жду вас, брат Сарр.

Порот заметил, как он взглянул ему за плечо, и хотел было развернуться, но существо с топором в руках двигалось слишком быстро. Тяжелое лезвие вонзилось фермеру точно в затылок и вошло глубоко в мозг.

Эта часть ему нравится. Он так долго ее ждал. Фермер рухнул как срубленное дерево и теперь лежит у его ног; кровь пропитывает пыльный пол амбара. Схватив его за руку, Старик кряхтит, напрягает силы и переворачивает тяжелый труп на спину, а потом восторженно наблюдает, как голая женщина взбирается на него и замирает, прижавшись ртом к губам покойника.

В амбаре царит тишина. Проходит минута.

Старая рана на шее у женщины раскрывается как бутон розы, ее тело падает и обмякает, и тут же лежащее под ней существо открывает глаза. Нетерпеливым жестом оно отодвигает в сторону костенеющее тело и поднимается на ноги. Кровь вокруг зияющей алой дыры в его черепе уже подсыхает. Существо смотрит на Старика и улыбается.