Т. Клайн - Церемонии [litres]

– Ну, я же говорю, – ответил старик, – земля в Закутке сейчас опасная, особенно для того, кто с местами не знаком. И кое-кто считает. – Он искоса глянул на Стиглера, – что там есть… – Он умолк, но трудно было понять, от смущения ли или ради драматического эффекта, а потом закончил: – …привидения.

Лундт, который явно слышал об этом и раньше, закачался от немого смеха, но продавец с мрачным видом вышел из-за прилавка.

– Вот уж нет, Гидеон, – недовольно возразил он, – я такого не говорил. Но все прекрасно знают, что история у этого места престранная.

– И что там за привидения? – спросил Фрайерс. Кэрол практически видела, как он навострил уши. Джереми, наверное, о чем-то таком только и мечтает.

Ответил ему Лундт, вероятно, надеясь припугнуть чужаков.

– Кажется, там до войны нашли повешенную девушку, – он кивнул на Кэрол. – Симпатичную и молоденькую, вот прям как вы. Ведь так, Гид?

Старик кивнул.

– Годах этак в тридцатых, если мне память не изменяет.

– Самоубийство? – спросил Фрайерс.

– Вряд ли. Говорят, с ней сделали много чего другого…

– Вы уж извиняйте, – прервал его Вердок со страдальческим выражением лица, – но по мне такой разговор не подходит для воскресенья.

– Это верно, – торопливо откликнулся Фрайерс; остальные согласно закивали и забормотали обязательное «аминь» . – А нам уже пора ехать. Сарр и Дебора приготовили для нас отличный ужин… несмотря на долги. – Фрайерс быстро глянул на Лундта. – Мистер Вердок, мистер Гейзель, приятно было познакомиться. – Уже взяв Кэрол за руку и направившись к выходу, он крикнул через плечо: – И, Нафан, будете в Нью-Йорке – заглядывайте на огонек.

Кэрол вздохнула с облегчением, когда они оказались снаружи.

Но они не сразу вернулись на ферму. Фрайерс пришел в возбуждение. Оставив баллон инсектицида в машине, он потащил Кэрол через улицу, мимо шеренги громадных дубов к зданию школы.

– Во мне внезапно проснулся интерес к местной истории, – объявил он. – Давай разузнаем об этом убийстве.

– Куда мы идем? – спросила Кэрол, пока они шли по пыльной коричневой игровой площадке.

Фрайерс кивнул на красные кирпичные стены школы.

– В городскую библиотеку. Она должна быть в этом здании.

Кэрол рассмеялась.

– И на отдыхе мне никуда не деться от библиотек!

– Не думаю, что она похожа на Линдауэровскую. Сарр говорил, что это фактически школьная библиотека. В библейской школе. Он даже предупредил меня об этом: «Там вы не найдете полок с порнографией, как в Нью-Йорке». – Фрайерс покачал головой. – Бедняга Сарр! Он всерьез думает, что мы живем по соседству с Гоморрой!

Библиотека нашлась на первом этаже здания. Благодаря трудолюбию Братства она оказалась открыта, но нигде не было видно и следа библиотекаря. Библиотека занимала единственное длинное помещение с низким потолком, и гости быстро поняли, что Порот не преувеличивал, описывая ее содержимое. На полупустых полках не нашлось ничего, что могло бы смутить даже самого невинного школьника. Здесь были кулинарные книги, руководства по земледелию и сборники советов по ведению хозяйства, но большую часть коллекции составляли религиозные тексты, в массе своей написанные еще в те времена, когда люди добирались до церкви на «фордах Т». Одна полка была полностью посвящена опровержениям Дарвина, другая заставлена литературой на тему воздержания, написанной в основном до введения сухого закона.

– Сарр прав, – заметила Кэрол. – Здесь определенно нет ничего, что заставило бы сердце биться чаще.

– Ага, – откликнулся Фрайерс. – А жаль!

Отсутствие библиотекаря удивило Кэрол. В помещении не было даже стола или стойки, за которым он мог бы работать. Библиотека Линдауэра казалась такой далекой. В помещении кроме Кэрол и Фрайерса была еще только невысокая дородная женщина; яростно обмахиваясь веером, она перебирала раздел с христианскими романами.

– Я все их читала по крайней мере по разу, – призналась она, когда они подошли и представились, – но они мне нравятся куда больше, когда я заранее знаю, чем все закончится. – Она объяснила, что библиотекаря действительно нет: – По крайней мере летом, когда закрыта школа. Люди приходят, берут, что им хочется, и возвращают, когда смогут.

– Как интересно, – сказал Фрайерс. – А что им помешает просто украсть все эти книги?

Женщину это, судя по всему, возмутило.

– Люди, которые сюда приходят, не станут ничего красть! – сказала она, с подозрением глядя на Фрайерса. – А те, кто крадут, не станут сюда заходить.

По крайней мере, она часто здесь бывала и знала, что где находится. Когда Фрайерс объяснил, что он ищет, женщина провела их с Кэрол в дальний угол помещения, к полкам, от пола до потолка заваленным тяжелыми коричневыми томами размером с атлас. Все это были подшивки газеты «Домашние известия округа Хантердон».

– Прекрасно! – сказал Фрайерс.

Нафан Лундт сказал, что убийство произошло до войны. Они с Кэрол принялись осматривать стеллажи в поисках томов из тридцатых годов и нашли нужную стопку у самого пола. Фрайерс вытянул подшивки с отметками 1936 и 1937 . Судя по слипшимся на жаре обложкам, пользовались ими явно редко.

Они с Кэрол взяли по тому и устроились за узким столом. Девушка заметила, что за долгие годы переплеты расшатались. Газеты пожелтели, от них пахло сырым подвалом. У многих недоставало уголков, некоторые страницы были порваны пополам. В те времена «Домашние известия» выходили каждую неделю, и номера редко оказывались длиннее восьми страниц, но для жителей Гилеада они явно были единственным источником сведений о внешнем мире; в городке никогда не было собственной газеты.

Перелистывая страницы, Кэрол поразилась количеству насилия. Она-то воображала себе те времена спокойными, но газета описывала эпоху беззакония, трагических происшествий и внезапных смертей. Местный зубной врач на большой скорости ехал из Флемингтона в Сержантсвиль, попал в аварию, в которой серьезно пострадал его лучший друг, и немедленно покончил с собой. «АРЕСТОВАННЫЙ ЗА ПЬЯНОЕ ВОЖДЕНИЕ, – гласил заголовок, – ВЕРНУЛСЯ К СЕБЕ В КАБИНЕТ И НАДЫШАЛСЯ ВЕСЕЛЯЩИМ ГАЗОМ». В Пенсильвании один охотник застрелил другого во время спора из-за оленя. Мужчину в Баптистауне насмерть зажалили пчелы.

Другие новости были полегкомысленнее и говорили о более счастливых временах. Съезд учителей танцев в Атлантик-Сити объявил конец эпохи джитербага («Люди устали от прыжков и прочей атлетики в танцах вроде шэга и "большого яблока"», – пояснил один из них). Повсюду все еще работали железные дороги; от Флемингтона до Всемирной выставки в Нью-Йорке ходил специальный поезд, и билет на него только что подорожал до пятидесяти центов. Железная дорога Нью-Хейвена предлагала «ПОСПАТЬ В ВАГОНЕ – ПРОСНУТЬСЯ СВЕЖИМ НА ПЕРРОНЕ». С тех пор удобств явно стало меньше.