Глеб Кащеев - Отельер смерти [litres]

– Посчитайте, этого хватит? – он передал ошеломленной продавщице деньги.

Та засуетилась, подбежала к счетному аппарату, долго тыкала на нем какие-то кнопки.

Ника уже переобулась обратно, подошла и небрежно бросила обе туфли в пакет к оставшимся деньгам.

– Сейчас, погодите… я коробку достану… и сдачу… – начала было продавщица, у которой прибор только что закончил шелестеть купюрами, но Ника, недослушав ее, уже вышла из магазина. Лев тяжело вздохнул, взглянул на ошеломленную девушку за прилавком и последовал за своей спутницей.

– По-моему, она вела себя по-хамски. Зачем делать ей такой подарок? – спросил он, догнав Нику.

– Подарки делаются от души. А здесь в чем подарок-то был? – искренне не поняла она.

Он только рукой махнул. Ника настолько отвыкла от денег, что не особо вникала, сколько именно она только что оставила «на чай».

У выхода из торгового центра Лев машинально отметил про себя цветочную лавку, которая была последним магазином в ряду, но только на улице, когда они уже шли к машине, ему запоздало пришла в голову идея.

– Подожди меня, – сказал он Нике, открыв для нее дверь машины, а сам побежал обратно в здание.

Нетерпеливо протиснувшись через медленно вращающиеся двери, он ворвался внутрь цветочного магазина и в нерешительности замер.

– Что вам подобрать, молодой человек? – спросила его продавщица.

– Хотел бы я знать… – рассеянно ответил он, лихорадочно пытаясь вспомнить: упоминала ли Ника хоть раз, какие цветы она любит. Почему-то ему точно казалось, что обычные розы она должна презирать. Ника всегда вела себя так нестандартно, что вообразить ее с самым тривиальным цветком для свиданий было невозможно. Такую банальщину она может и в лицо швырнуть. Минуту он в растерянности осматривал всевозможные букеты, стараясь абстрагироваться от непрерывно лопочущей продавщицы.

– Скажите, а черные цветы у вас есть? – неожиданно спросил ее Лев. Женщина решила, что он над ней издевается, надулась и молча ушла к себе за небольшой прилавок.

Наконец его взгляд остановился на большом букете белых лилий. Было в их дурманящем запахе что-то такое, что ассоциировалось у него именно с Никой. Он схватил цветы, наспех сунул продавщице в руки пятитысячную бумажку и, не дожидаясь сдачи, помчался к выходу.

На улице он чуть не сшиб Муромского. Тот во главе компании из еще пары ребят и девчонок как раз шел к торговому центру. Рядом с ним под руку шла Люба Ладыгина.

– Ой… Ярин… Уж не мне ли ты на завтра цветы купил? – игриво спросила она.

– Нет, не тебе, – автоматически ответил Лев, смотря на Нику. Та стояла возле авто, скрестив руки на груди, и с еле заметной улыбкой наблюдала за ним. Фраза Ладыгиной зудела где-то в мозгу, словно надоедливая муха. Ведь что-то он такое забыл, что было очень важным… вроде.

Вспомнил он с трудом. Сегодня тринадцатое. Именно на завтра у него назначено свидание.

Все это было где-то настолько далеко, словно в другом мире или в другой жизни. «Подумать только. Когда-то я так волновался о нем… а сейчас вообще забыл», – удивился про себя Лев, а вслух, по-прежнему глядя только на Нику, сказал:

– Да… чуть не забыл… свидания завтра не будет, прости.

Люба поджала губы и прищурила глаза. Ей не часто так отказывали.

– Ярин, ты, я смотрю, поднялся, да? Костюмчик прикупил… Ты почку, что ли, продал? – заржал Муромский своей остроумной, как ему казалось, шутке.

Лев оторвал взгляд от Ники и посмотрел на бывшего одноклассника. Этот смешной персонаж тоже был из какой-то давно забытой главы его жизни. Конечно, с того момента, когда мальчик Лев боялся гопников на улице и не решался сказать слово поперек каким-то школьным топам, миновало менее недели. С другой стороны, прошла целая вечность. Вчера он смотрел в невообразимо красивые и ужасающие глаза самой смерти и получил из ее алмазных когтей приглашение на ее бал. Его испугался держащий в страхе весь Дарк-Таун властелин и сбежал от него в мир демонов. Он пережил укус оборотня. Он смотрел в глаза своей зеркальной копии, стоя в кругу огненного смерча. За ним гонялся жуткий демон, вышедший из разбитого зеркала. А чуть далее, у его машины, его ждала Ника. По сравнению со всем этим Муромский казался теперь таким мелким, смешным и никчемным, что Лев усмехнулся, а затем не выдержал и все-таки засмеялся.

Бывший одноклассник вспыхнул, как помидор, и смешно открыл рот. Он понял, что смеются не над его шуткой. Смеются над ним. Нагло и уверенно. Наверное, он хотел что-то сказать, но впервые не нашел для этого слов, ну а Лев, смеясь от души, попросту отодвинул его рукой с дороги и прошел мимо всей этой компании, направляясь к Нике. Краем уха он услышал, как фыркнула Ладыгина, давно проследившая его взгляд:

– Какая-то замухрышка…

«Боже… как эта картонная кукла могла мне нравиться?» – с удивлением подумал Лев. В школе она казалась ему такой яркой! А сейчас… обыкновенная тусклая, а главное, насквозь фальшивая и пустая, как кукла. Она говорила не то, что думает, а каждый ее жест, каждая фраза являлись свету только потому, что ей казалось, что именно их от нее ожидали, а не из-за того, что она действительно чувствовала.

По сравнению со всеми ними Ника действительно была настоящей. И дело не в том, была она жителем междумирья или нет. Она была настоящей по своей сути. Он понял, почему она так заметна в толпе. Когда вокруг ходят существующие в плену иллюзий тени, человек, живущий вне условностей в полном согласии со своим сердцем, будет привлекать к себе все внимание. Ника всегда действовала совершенно искренне и жила только так, как хочет ее душа. Никто в мире не заставил бы ее сказать или сделать то, что ей не нравилось, и она никогда не боялась говорить вслух то, что на самом деле думает. Ника одевалась так, как ей было удобно, наплевав на мнение всех окружающих, но даже в своем мешковатом свитере сейчас была бы ярче, чем все разодетые девицы вокруг. И она никогда не строила иллюзорных целей, которые мешали бы ей полноценно проживать каждую секунду здесь и сейчас.

Лев подошел к ней и протянул цветы. Ника удивленно подняла брови.

– Трупики растений, – с небольшой ехидной улыбкой констатировала она.

Лев растерялся. Он снова почувствовал себя глупо.

– Ладно. Это мило, – вздохнув, примирительно сказала Ника, взяла букет, открыла заднюю дверь «Роллс-Ройса» и небрежно швырнула туда цветы.

Лев буквально спиной ощутил, как у некоторых его одноклассников сейчас перехватило дыхание, когда они наконец связали «белый призрак» и Льва в единое целое. Впрочем, он тут же выкинул их из головы, потому что Ника закинула обе руки ему на плечи, притянула к себе и поцеловала.

На сей раз это был настоящий долгий поцелуй, и длился он, казалось, целую вечность.