Татьяна Филатова - Всего лишь сон

– Ну уж нет, – замахала руками Меган, наконец высвободивши одну из рук из холодной ладони девочки, – я туда не пойду. Мне и так предстоит проснуться с мокрыми ногами и колотящимся сердцем. И я не собираюсь оставаться здесь.

– Ну как же дети?.. – девочка готова была расплакаться.

– Как тебя зовут? – спросила ее Меган.

– Анна, – сказала та.

– Ты одна из них?

– Я… я не знаю. Но здесь нет моей фотографии.

– Ты спишь? Или ты умерла? Или тебя никогда не было?

Анна задумалась.

– Я была, – неуверенно сказала она, – была. Но это неважно. Я знаю, что там – дети, и они ждут тебя, ждут, чтобы ты поиграла с ними, чтобы ты помогла им освободиться. Они лежат. Понимаешь, Меган? Они лежат!

– Я не пой-ду к ним, – сказала Меган грубым голосом, произнося по слогам.

– Но они не смогут сами… Их закопали! – девочка зарыдала.

– Да потому что они мертвы! – закричала Меган. – Я не поднимаю мертвых, я не могу повлиять на загробную жизнь! Мне очень жаль, что твоих друзей нет среди живых, что они застряли здесь, умерев во сне, но я ничего не могу с этим поделать!

– Посмотри на них, – Анна подошла к фотографиям на стене, – этот мальчик уснул от чадного дыма и не проснулся, эта девочка спала в детском автокресле, когда их машина попала в страшную аварию, а эта – болела… Ты не можешь их оставить.

– Могу. И оставлю. Мне надо проснуться, – уверенно сказала Меган.

– Знаешь, мне кажется, – снова заговорила Анна, о чем-то задумавшись, – у меня завтра в школе четыре урока. А сейчас мне очень страшно. Я хочу плакать. И я хочу к маме. Это же кошмар, правда, Меган? Мне снится кошмар?

– Да, дорогая, кошмар, – Меган обняла девочку и только тогда поняла, что ладошка у той была холодная от того, что в этой комнате сыро и холодно, а вовсе не от того, что малышка мертва.

– Что это? – спросила Анна, услышав шум в том самом темной углу.

– Я не знаю, – сказала Меган.

– Это те самые дети! О, нет, Меган! Что я наделала? Зачем я сюда пришла? Что за глупый сон? Они все-таки могут вставать! Им не нужна помощь! Они меня обманули! Почему все так странно? Почему во сне так странно?

– Потому что все это – неправда, этого нет на самом деле, – пыталась успокоить ребенка Меган, хотя приближающийся шум пугал не на шутку и ее саму. Казалось, это бегут огромные крысы, шкрябая стены и даже потолок туннеля своими мерзкими мокрыми лапками. – Послушай, Анна, – Меган присела рядом с девочкой, – ты должна проснуться. Немедленно. Ты простишь меня, если я тебя не сильно ударю?

– Я от этого смогу проснуться? – спросила та.

– Да, сможешь, а когда проснешься, что есть силы зови маму! Хорошо?

Девочка одобрительно закивала головой. Меган какое-то время потерла ладонь об ладонь, все не решаясь ударить ребенка, а потом «одарила» девочку громкой пощечиной. «Она же не проснется с синяком на щеке, для нее это лишь кошмарный сон», – решила для себя Меган.

– Ай! – вскрикнула Анна и стала растворятся в воздухе. – Больно! Прощай, Меган! МАМА!!!

– Прощай, – шепнула Меган, но вместо девочки перед ней уже была каменная сырая стена. Звуки приближались. Теперь уже было похоже, что кто-то ползет на четвереньках по мокрому полу, то и дело хлюпая руками по воде.

– Просыпайся, просыпайся, – твердила себе Меган, – ну же, давай. Еще не хватало увидеть то, что оттуда приближается. Давай-давай, просыпайся!

Она щипала себя, била по щекам, как била девочку. Но все не просыпалась. Она повернулась лицом ко множеству фото детей на стене.

– Меган… – послышался хриплый, картавый голос из-за спины.

Ей хотелось расплакаться, но она сдерживала себя из последних сил. Вена на лбу набухла, кулаки то сжимались, то разжимались, зубы стучали без умолку.

– Убирайся вон, – проговорила Меган, не оборачиваясь.

– Останься с нами, – повторил голос, – здесь твое место, здесь твой дом.

– Нет, нет, нет! – Меган замотала головой.

Шум все приближался.

Однажды ей пришлось иметь дело с сумасшедшим человеком. С женщиной. Еще пару столетий назад ей был бы поставлен диагноз «истерия», была проведена лоботомия, и больная доживала свой век, сидя на больничной койке со стекающей слюной и с лишенным всяких эмоций взглядом, неизменно направленном в одну и ту же стену. Но в наше время у пациентки стоял вполне обычный для психиатрии диагноз: шизофрения. Женщина была уверена, что ежедневно убивала нехороших людей, тем самым очищая от них мир. Она вела дневник, записывая туда свои «действия», находясь на самом деле в одиночной палате психиатрической клиники. Доктора, наблюдавшие ее, единогласно сошлись во мнении, что данную пациентку ни при каких условиях нельзя допускать в общество. И хотя доказательств реальных убийств, совершенных ею, не было, ее изощренная фантазия – яркое доказательство того, что этот человек способен на все.

Меган училась не на психиатра, а на психолога, но воочию увидеть психически больного человека она была должна. Находясь под успокоительными препаратами, пациентка вела дневник, свято веря, что описывает в нем события минувшего дня. Когда же действия препаратов заканчивали свое действие, женщина хваталась руками за голову, словно испытывала сильную боль. Доктора уверяли, что это не так, что ее поведение – просто неумение организма здорово функционировать без сторонней помощи. Он не справляется и начинает саморазрушение, а именно: крики, биение головой о стены, вырывание волос из головы.

И Меган видела это. И это было страшно. Поведение той несчастной очень впечатлило ее. Ей стало искренне жаль ту женщину.

– Ей не помочь, – сказал лечащий врач, заметив сожаление в глазах юной студентки, – все, что мы можем сделать для нее – это обеспечивать ее блокнотами и карандашами для записей своих фантазий. Страшных фантазий. И делать это следует весьма осторожно, потому что в своих мемуарах она уже «убивала» людей ручкой.

Психолог может «вправить мозги», но психиатр излечивает душу. И чаще – неудачно.

Подобно той сумасшедшей, Меган, находясь в своем, ином от обычного, мире, держала себя руками за голову и раскачивала ею из стороны в сторону.

– Меган…

– МАМА! – она закричала, как пару минут назад кричала Анна.

Неизвестно, слышали ли ее крик соседи, но кот чуть было не подскочил на месте. Его глаза тут же округлились, пытаясь навести резкость и в темноте разглядеть беспричинно орущую хозяйку, уши он отвел назад.

– Мама, – повторила Меган тихим голосом.

Она осмотрелась по сторонам, словно не веря, что находится в своей постели.

– Мистер Блонд, иди ко мне, – она потащила кота ближе к лицу, – я думала, что уже не увижу тебя.

На всякий случай Меган заглянула под одеяло: шелковая пижама: майка и шорты, цвета слоновой кости, белые хлопчатобумажные носки. Никакой грязи, никакой вони.