Стивен Кинг - Туман [журнальная редакция]

Что-то холодное ткнулось мне в руку. Банка пива…

— На, выпей. Полегчает.

Я осушил ее мигом, и Олли начал рассказывать.

— Я пришел посмотреть, нет ли здесь еще баллонов для гриля мистера Маквея. И увидел их.

— Но почему?..

— Я думаю, ты знаешь почему. Конечно, летние туристы, вроде этого парня, Миллера, не поймут, но здесь есть и местные, которые вполне могут догадаться.

— «Проект «Стрела»?

— Я целыми днями стою у касс, — сказал Олли, — и многое слышу. Всю весну до меня доходили разные слухи про эту чертову «Стрелу», но ни одного хорошего.

Я вспомнил, как Билл Джости наклонился к окну моей машины, дохнув мне в лицо теплым алкогольным перегаром… «Не просто атомы, а другие атомы».

— Я слышал кое-что. Сразу от нескольких людей, — продолжил Олли. — Джастин Робардс, Ник Точай, Бен Майклсон. В маленьких городах секретов не бывает. Что-то обязательно всплывает. Иногда это как родник: он просто выбивается из-под земли, и никто не знает, откуда он взялся. Ты что-то услышал в библиотеке, передал кому-то другому. Или на пристани в Харрисоне… Бог знает, где еще или почему. Но все лето я слышу: «Проект «Стрела», «Проект «Стрела»…

— Но эти двое… — сказал я. — Боже, Олли, они еще совсем мальчишки.

— Во Вьетнаме такие мальчишки отрезали у местных уши. Я был там. Я видел.

— Но… что заставило их сделать это?

— Я не знаю. Может быть, они что-то знали. Или догадывались. Но они, видимо, понимали, что люди в конце концов начнут задавать им вопросы.

— Если ты прав, — сказал я, — то это должно быть что-то действительно кошмарное.

— Буря, — сказал Олли мягким ровным голосом. — Может, там что-то повредило во время бури. Может, случилась какая-то катастрофа. Кто знает, чем они там занимались? Некоторые утверждали, что там экспериментировали с высокомощными лазерами и мазерами. А иногда я слышал про термоядерную энергетику. Вдруг они… прокололи дыру в какое-нибудь другое измерение?

— Бред, — сказал я. — Но сейчас перед нами другая проблема. Что мы будем делать?

— Я думаю, надо срезать их и спрятать, — тут же предложил Олли. — Завалить их чем-нибудь, что никому не понадобится. Собачьими консервами, стиральным порошком или еще чем. Если люди об этом узнают, будет только хуже. Именно поэтому я к тебе и пришел, Дэвид. Я никому больше не мог довериться.

— Как нацистские военные преступники, — пробормотал я, — которые кончали с собой в камерах…

— Да. Я тоже об этом подумал.

Мы замолчали, и неожиданно снаружи из-за стальной загрузочной двери снова донеслись скребущие звуки щупалец, ползающих у входа. Мы невольно встали ближе друг к другу, и я почувствовал, как по коже у меня бегают мурашки.

— Быстро закончим — и обратно, — сказал Олли. В свете фонаря тускло блеснуло его сапфировое кольцо. — Я хочу убраться отсюда поскорей.

Олли со щелчком открыл свой нож, удобный для того, чтобы вскрывать картонные коробки. И разумеется, перерезать веревки.

— Ты или я? — спросил он.

— Каждому по одному, — ответил я, проглотив комок в горле.

Когда мы вернулись, подступала заря. Чернота в проемах между мешками с удобрениями очень неохотно уступила место густому серому цвету, потом желтоватому и наконец яркой безликой матовой белизне экрана кинотеатра на открытом воздухе. Майк Хатлен спал в складном кресле, которое он неизвестно где выкопал. Ден Миллер сидел неподалеку на полу и уминал пончик, посыпанный сахарной пудрой.

— Садитесь, мистер Дрэйтон, — пригласил он. — Берите пончик. — Он протянул мне коробку.

Я покачал головой.

— Эта сахарная пудра — верная смерть. Хуже сигарет.

— Тогда возьмите два, — сказал он, рассмеявшись.

Я с удивлением обнаружил, что во мне тоже осталось немного смеха. Он выманил его из меня, и этим мне понравился. Я взял два пончика, и они оказались довольно приятными на вкус. После них я выкурил сигарету, хотя обычно не курю по утрам.

— Мне надо к сыну, — сказал я. — Он скоро проснется.

Миллер кивнул.

— Эти розовые жуки… — сказал он. — Все исчезли. И птицы. Хэнк Ваннерман говорит, что последняя ударилась в окно около четырех. Видимо, этот зверинец гораздо активнее, когда темно.

— Брент Нортон так бы не сказал, — заметил я. — И Норм. Он снова кивнул, помолчал, потом закурил сигарету и взглянул на меня.

— Мы не можем здесь долго оставаться, Дрэйтон, — сказал он.

— Здесь полно еды. И есть что пить.

— Запасы к этому делу не имеют никакого отношения, как ты сам прекрасно понимаешь. Что мы будем делать, если одна из этих больших зверюг решит к нам вломиться? Вместо того чтобы просто топать по ночам снаружи? Будем отгонять ее швабрами и угольной растопкой?

Конечно же, он был прав. Может быть, туман защищал нас в какой-то степени. Прятал. Но не исключено, что это ненадолго, и кроме того, меня тревожили другие соображения. Мы пробыли в «Федерал Фудс» примерно восемнадцать часов, и я уже чувствовал, как что-то вроде летаргии охватывает меня, что-то очень похожее на оцепенение, которое я ощущал, заплыв слишком далеко. Хотелось остаться, не рисковать, продолжать заботиться о Билли, подождать, вдруг туман разойдется, и все станет по-прежнему.

То же самое я видел на других лицах, и мне пришло в голову, что сейчас в супермаркете есть люди, которые не уйдут отсюда ни при каких обстоятельствах. После того, что случилось, одна мысль о том, что нужно выйти за дверь, заморозит их.

Миллер следил, вероятно, как эти мысли отражаются на моем лице, потом сказал:

— Когда появился этот чертов туман, здесь было человек восемьдесят. Из этого количества вычти носильщика, Нортона, четверых, что были с ним, и Смолли. Остается семьдесят три.

«А если вычесть еще двух солдат, что лежат теперь под мешками щенячьей кормежки, остается семьдесят один».

— Затем вычти людей, которые просто свихнулись, — продолжал он. — Их человек десять-двенадцать. Скажем, десять. Остается шестьдесят три. Но… — Он поднял испачканный в сахарной пудре палец. — Из этих шестидесяти трех человек двадцать никуда не пойдут, даже если их тащить и толкать.

— И что это все доказывает?

— Что надо отсюда выбираться, вот и все. Я иду около полудня, наверно. И собираюсь взять с собой столько людей, сколько пойдут. Я бы хотел, чтобы ты и твой парень пошли со мной.

— После того, что случилось с Нортоном?

— Нортон пошел, как баран на бойню. Это не означает, что я или люди, которые пойдут со мной, должны поступать так же.

— Как ты можешь этому помешать? У нас один револьвер.

— Хорошо, хоть один есть. Но если нам удастся пройти через перекресток, может быть, мы попадем в «Спортмэнс Эксчейндж» на Мэйн-стрит. Там оружия более чем достаточно.

— Тут на одно «если» и на одно «может быть» больше чем нужно.