Елена Обухова - Ночной смотритель [СИ litres]

– Как слепой может рисовать? – проникновенно поинтересовался он после небольшой паузы.

– Так… руками! То есть, одной рукой. Руки-то у него есть.

– Но он же не видит, что рисует!

– Да там так темно было, что даже зрячий не увидел бы!

Соболев в раздражении прикрыл глаза. Это было похоже на какой-то фарс, но просто так тему с рисунком он отпустить не мог. В памяти ожил истеричный звонок девочки Юли, соседки Федорова и подруги убитой в Грибово девицы. Тогда она твердила, чуть не плача от страха, что Федоров и есть убийца, потому что у него дома лежат рисунки, изображающие место преступления. Тот потом признал, что такие рисунки существуют, а нарисовал их его водитель после того, как они нашли в усадьбе тело той девушки. Водитель эту версию молчаливо подтвердил, хотя видок у него такой, что заподозрить его в художественном таланте сложно.

Впрочем, Соболев когда-то знал парня: тот служил в горячих точках, на вид – что-то среднее между мясником, маньяком и киллером, а писал тайком стихи о природе и любви. Соболева, правда, едва не прикончил, когда он во время обыска эти стихи случайно нашел…

– Что мужик нарисовал-то в итоге?

– Так откуда я знаю? – теперь уже Глеб заговорил с ним тоном, какой используют родители очень бестолковых детей. – Говорю же: темно было, да мне и не показывали. Начеркал он там что-то, потом девица, которая с ним была, заявила, что в кустах кто-то прячется. Мы пошли смотреть…

– Кто мы? – устало уточнил Соболев. – Ты и мужик слепой?

Глеб не придал значения внезапному переходу на «ты», только посмотрел на Соболева с жалостью.

– Ты прям какой-то странный, – усмехнулся он. – Как слепой может что-то смотреть? С немым мы пошли!

Соболев прижал к лицу ладонь, устало потер лоб, пытаясь сообразить, откуда в компании взялся немой. Не выспавшийся мозг работал с трудом, но потом ему все-таки удалось вспомнить, что водитель Федорова – кажется, Игорь, – весьма немногословен, а потому может сойти за немого. Если так, то все сходится: два мужика, один из них слепой, и две девчонки с ними. Именно такой компанией они вляпались в проблемы в Грибово.

Вот только что это за прикол с рисунками? Надо будет выяснить.

– И кто был в кустах? – продолжил допрос Соболев.

– Да никого там не было. Но девчонка эта, бойкая которая, она про Смотрителя спрашивала. Я так понял, они считают, что парня того он убил.

– А ты что думаешь об этом?

– Да не моя это работа – думать, – вздохнул Глеб и потянулся в карман за сигаретами. – Я ж говорю: сколько лет работаю, но ничего такого тут не видел. Но я-то по кладбищу ночью не хожу и никого не зову. А сейчас, когда этого парня увидел, невольно задумался. А ну как правда?

Он поджег сигарету и жадно затянулся, а у Соболева в кармане куртки задергался смартфон. После короткого разговора, он снова обратился к Глебу:

– Там мои коллеги подъехали. Проводишь их сюда?

– Ясное дело, – кивнул Глеб и неторопливо зашагал обратно к воротам.

Соболев остался с трупом и ворохом неожиданной информации наедине.

Значит, Федоров что-то разнюхивает по поводу этих убийств. Почему? Какой ему интерес? Еще можно было понять его вовлеченность в события в Грибово: он случайно оказался соседом подруги обеих жертв, потом еще и сам попал под подозрение, даже холдинг его семьи оказался втянут. Но сейчас-то что? Рисунки эти опять же… Странно все это. Странно и подозрительно.

От размышлений его отвлекли приглушенные голоса: приближались Логинов и Петр Григорьевич. Следователь Велесов где-то задерживался. Возможно, сегодня он пересаживает смородину. Или что-нибудь еще.

Эксперт поздоровался с Соболевым быстрым рукопожатием и сразу зашел за ограду, следя за тем, куда наступает, а Петр Григорьевич остался с Соболевым с внешней стороны и задумчиво уставился сначала на мертвого парня, а потом – на надгробье.

– Вот те раз, – проворчал он. – Снова тезки.

Соболев удивленно повернулся к напарнику.

– Вы знаете парня?

– Первый раз вижу, – отмахнулся Петр Григорьевич. – Но его мать в дежурке сейчас пытается подать заявление на розыск. Я пока там две минуты был, она и мне успела фотографию показать. Я не вникал, но запомнил, что парня зовут Денис. Как я понял, он вечером повздорил с кем-то у ночного клуба. Завязалась драка, но когда его друзья пришли на помощь, уже никого не нашли: ни Дениса, ни напавшего на него мужчину.

Он тяжело вздохнул, доставая телефон, чтобы набрать номер. Ему пришлось прищуриться и вытянуть руку, чтобы разглядеть содержимое экрана.

– Позвоню, скажу, чтобы заявление приняли и женщину не отпускали до нашего возвращения. Черт… А я ведь понадеялся, что парень просто где-то лежит и трезвеет…

Бормоча что-то еще, Петр Григорьевич отошел, чтобы спокойно поговорить, а Соболев мрачно уставился на имя на надгробии.

Тезка, значит. Задушен. На кладбище. Как там сказал Глеб? А ну как правда?..

15 октября 2016 года, 12:05

В отличие от капитана Соболева, утро Юли получилось поздним и ленивым. Галка ушла уже за полночь. Бедняга Семка, насмотревшись ужастика, все ходил из угла в угол, не торопясь ложиться спать, хотя глаза у него слипались. Он даже попытался снова привлечь Юлю к собиранию пазла, но та безапелляционно заявила, что пора спать. После выключения света брат пролежал у себя в комнате минут десять, не больше, после чего притопал к ней. Юля пригрозила, что больше не даст ему смотреть такие фильмы, но ночевать к себе пустила. Заставила только притащить свои подушку и одеяло. А так ей и самой было спокойнее.

История со Смотрителем пробудила едва припорошенные забвением воспоминания о Хозяйке, преследовавшей ее месяц назад. Все это время Юля пыталась убедить себя, что тогда она половину выдумала со страху, а остальное имело вполне рациональное объяснение. Ей почти удалось, но теперь воспоминания о том, как все было на самом деле, ожили, а вместе с ними выползли на свет и страхи. Как зомби из могил. Даже засыпая рядом с мирно сопящим братом, Юля вслушивалась в сонную тишину квартиры, боясь, что с кухни снова донесется зловещее «кап-кап-кап». А открывая глаза, опасалась, что увидит над собой лицо мертвой женщины.

Однако, вопреки ее страхам, ночь прошла спокойно. Стоило Юле уснуть, как больше уже ничто ее не беспокоило: ни странные звуки, ни ночные кошмары. Разбудил, конечно, проголодавшийся Семка, но проголодался он на этот раз несколько позже, чем обычно по выходным. Видимо, помогло ночное объедание чипсами и попкорном.

Неожиданно для самой себя Юля проснулась в отличном настроении и даже расщедрилась на блинчики к завтраку, хотя обычно ей было лень с ними возиться. Семка пришел в восторг, особенно из-за наличия дома шоколадно-ореховой пасты, на которую его подсадил Влад. Теперь у Семки это была любимая еда номер один, потеснившая на пьедестале шоколадные шарики. Вспомнив об этом, Юля поймала себя на мысли, что надо бы и для Влада когда-нибудь напечь блинов. Завтраки она ему не готовила, но он мог съесть их днем или на следующий день. Если, конечно, вообще любит блины.