Николай Басов - Урюпинский оборотень

– Рыжов, а ты же конник, или я ошибаюсь? – Колядник еще разок посмотрел вокруг, как толково разбился на группы его полуэскадрон, как люди умело и точно готовились выступить в следующий переход. – Может, тебе и шашку дать? У нас есть несколько, без дела в телеге валяются.

– Свою я далеко оставил, под Омском, – признался Рыжов. – Но теперь мое оружие не шашка, не винтовка даже, а вот эти люди. Они должны сделать то, чего я сам не сумею.

– Сложно у тебя все, как я погляжу, – улыбнулся Колядник.

– Приказано, вот и приходится... А вообще-то, кончится война, все, кто предан революции, займутся другим делом. Тогда и тебе придется измениться, и к новому привыкнуть.

– Когда она еще кончится?.. – И вдруг стало ясно, что о таком обороте Колядник не думал. Похоже, даже не догадывался, что уже довольно скоро война может окончиться.

Следующий переход шли чуть быстрее, Раздвигин окончательно повис в своем седле, как белье на заборе. И еще сдала Борсина, причем, как-то странно, полностью и резко. Пришлось даже Рыжову к ней пару раз подъезжать, приглядываться. То ли растрясло ее, подумал, то ли... Нет, все же что-то в этой ее усталости было другое. Но она не жаловалась, только закусила губу, чтобы не издавать ни звука.

Колядник, впрочем, это и сам видел. Иначе, какой был бы он командир, если бы не понимал состояние людей. В походе всегда так, ориентируешься по самым слабым, или старым, или тем, кто ранен... Много сложностей у командира, чтобы не переутомить людей и лошадей, но и идти как удасться... ходчее, думал Рыжов, впомнив одно из словечек, которым казаки пользовались. Это только плохие командиры всегда орут – «марш, марш рысью»... У хорошего всегда в людях остается небольшой запасец сил, чтобы драться, если придется, даже с нежданным противником.

Леса вокруг стояли низкорослые, и хотя привык Рыжов к степным полосам кустов, все-равно они казались ему невзрачными. И чрезмерно плотными, наверное, из-за листьев. Он-то думал, когда на север ходил с отцом из своего Павлодара, что лес всегда бывает из сосны или лиственницы, в крайнем случае, кедровым... А тут вон как оказалось.

И это было, пожалуй, плохо. Каждый поворот дороги был закрыт, не видно же было и на сотню шагов. Конечно, впереди шел пикет из трех человек, но все-равно... Внезапно около него оказался Колядник.

– Слушай, Рыжов, может ты пока поведешь полусотню, а? Ты же справишься, я знаю. – Он приструнил своего коня, который вдруг вздумал играть, уваливая боком то в одну сторону, то в другую. – А я с десятком бойцов заехать бы в Нехватку?

– Что за Нехватка?.. Зачем тебе в Нехватку?

– Да так... Есть одна идея. Живет там некто дед Ратуй, про него многое говорят. Не знаю почему, но он какой-то непонятный. Я бы его «трясанул» и все разом выяснил.

– А что в нем непонятного? – спросил Рыжов.

– Да говорят, он куда-то ездит, возит мануфактуру... И вот в чем моя идея, может, он от Пересыпы ее торгует? Тогда он должен знать, где этот новый атаман базируется.

– Никуда вы не поедете, товарищ Колядник, – встряла в разговор Самохина. Она-то ехала в своей телеге шагах в десяти от них, и звонкий, ясный голос командира чона расслышала до последнего слова. – У нас, а теперь и у вас, другое задание.

– Да знаю я, просто подумал, что попутно можно... Тут же до Урюпинска всего-то верст пятнадцать осталось, вы на раз туда домахнете.

– Нет, Колядник, – вздохнул Рыжов, взглянув на комиссаршу. – Командуй своими людьми сам. И комиссар Самохина права, сначала нужно сделать наше дело... – Он посмотрел на нахмурившегося Колядника, и втайне пожалел его. – Не расстраивайся, может, это всего на пару дней.

– Нет, думаю, парой дней не обойдется.

И Колядник ускакал в голову колоны, чтобы там унять поднявшуюся обиду. А обижаться, в общем-то, было на что. Не следовало Самохиной, пусть она и комиссар, так-то разговаривать с командиром в присутствии бойцов. От этого не только дисциплина страдает, от этого еще и напряженность в людях получается. Когда уже темнеть стало, к Рыжову подъехал Раздвигин.

– Странно мы идем, вы не заметили? – спросил он. – Всего-то пару деревь проехали.

– Правильно мы идем, я бы тоже так эскадрон вел, – отозвался Рыжов, он слегка задремал в седле, и вот от этого вопроса проснулся. – Лишние глаза нам ни к чему, война тут, кажется, нешуточная идет. – Он подумал и добавил: – Что меня больше беспокоит – как Самохина с Колядником разговаривает.

– Чего вы хотите? Она так со всеми... разговариает. – Теперь помолчал Раздвигин. – Недоучившаяся барышня, и в то же время революционная, это вам...

Договорить он не успел, потому что впереди раздался чей-то командрый окрик, потом еще что-то произошло. Рыжов не успел опомниться, как уже вылетел за поворот, куда уходили всадники, но дело оказалось не таким страшным, как он подумал.

Просто на двух телегах, одна из которых шла привязанной к головной, по этой лесной дорожке ехал какой-то дедок. И его теперь остановили бойцы, и перед дедком вился на своем коне Колядник.

– Ты мне вот что скажи, дед, ты кто? – видимо, это был вопрос, который он уже задавал, а может, и многое другое спрашивал. Почему он вел себя настолько неспокойно, Рыжов сначала не понял.

– Меня тут многие знают, – отозвался дед неспокойно. – Здешний я, с хутора Нехватки...

– А ты, случаем, не Ратуй будешь? – коня Колядник все же усмирил.

– Ратуй, так меня называют уже лет двадцать, как живу здесь.

Рыжов вдруг подумал, что дедок этот не прост, уж очень чисто говорит. Явно же городской какой-то, хотя и говорит, что из Нехваток... Ага, вот по названию хутора его Колядник и узнал.

– Оп-ля, дедок. Мы же к тебе в гости собирались, а ты сам к нам пришел. – Он обернулся к своим бойцам и что-то негромко приказал.

Те быстро рассыпались, посморели, не спешиваясь, что в телегах под дерюгами находится. Один кивнул и доложил:

– Как есть мануфактура, командир.

Рыжов тут же стал отдавать приказы. Деда посадили в заднюю телеу, схватив ему какой-то веревкой руки, потом пара солдат взяла обе телеги, развернула в противоположную сторону. Рыжов подскакал к Коляднику, который ему радостно доложил:

– До Урюпинска доедем, устрою ему допрос. Он же явно от бандитов столько добра везет. Они грабят, а он возит.

Дедок, сидя к ним вполоброта, поглядывая изподлобья, отозвался:

– Неправда твоя, товарищ командир. Извозом я занимаюсь, и ничего больше.

Рыжова эта новость не порадовала, но даже с дополнительными двумя телегами до Урюпинска доехали быстро, еще и темень не загустела. Или просто из-за весны такие светлые ночи стояли, что не поймешь, когда сумерки, а когда ночь настоящая.

В станице стали располагаться на ночевку. Местных красноармейцев тут не оказалось, пришлось занимать главную площадь и устраиваться в здании, над которым вился красный флаг. Как сказал мрачный какой-то мужик в казачьей шапке над характерным чубом, и предсовета их куда-то уехал, со всем своим штабом. Дело у этого самого предсовета было важнейшее, он должен был проехать по хуторам и сагитировать за посевную.