Евгений Абрамович - Маленькие и злые

— Что-то серьезное? — спросил я у Лотара.

— Еще одна пирамида… была.

— Они ее что, просто сносят?

— Ага. Это же их земля. Если государство пронюхает про памятник, то сразу за собой застолбит. А фермерам это надо?

Вот так здесь дела делаются. Стоит холм на краю поля — может, храм, может, что-то еще, — а археологам не подступиться. Возни с документами не оберешься. Земля частная, с хозяевами ссориться не с руки. А меннониты не любят, когда на их земле памятники вырастают. Зачем им памятники? Раз-два бульдозером — и порядок. Можно сеять. А государство… а что государство? Столько памятников кругом, всех не наохраняешься.

Вкатили на знакомую поляну, пикапы показушно развернулись — приехали.

Двинули к раскопу №85.

До поездки в Белиз я наивно представлял археологию как долгий поход команды матерых копателей сквозь непролазные джунгли, с проводником из местных, с ночевками и смертельными опасностями. Поход к затерянному городу, о котором проводнику поведали старейшины. А на деле — вот оно как. Куда ни залезь, где ни копни — древние руины, культурный слой.

У джунглей хороший аппетит. Полторы тысячи лет назад здесь были дороги из утрамбованного щебня, город, поселки, поля в низинах, ирригационные системы, каналы. А как забросили — джунгли тут как тут, ням-ням.

К нашей бригаде присоединился профессор Джон с супругой (его бывшая студентка). Ниру и Камилу отправили на другой раскоп. Я заметил, что девушки расстроились. Профессор объяснил, что в подкоп в ближайшее время все равно никого не пустят, сначала надо снять нагрузку со стен пирамиды.

Я работал по старой схеме. Рубил корни, таскал и просеивал землю. Профессор и Лотар расчищали угол пирамиды. Супруга профессора писала в толстую тетрадь и фотографировала. Во внутреннем помещении (в таком могли разлечься с десяток-другой глиняных человечков, этих алушей) оказались камни и свежие следы, будто кто-то ползал по многовековой пыли. Профессор и Лотар сошлись на том, что это игуаны — прятались ночью от дождя.

Работали по два часа с пятнадцатиминутными перерывами. В пол-одиннадцатого собрались у бидона с водой, перекусить прихваченными из столовой булочками. С утра у меня крутило желудок, поэтому ограничился двумя кружками воды.

Шарил сыпала шутками, студентки-дылды гоготали в голос. Приходил кто-то из дальней группы, консультировался с профессором. Москиты и влажность высасывали остатки сил. Я сидел на бревне и смотрел на пирамиду.

Рубя корни, я заметил странное поведение муравьев. Насекомые держались подальше от дыры в кладке, обтекали ее, словно гнездо врагов. Широконосые обезьяны продолжали хулиганить — брезент над траншеей и верхушка пирамиды были завалены палками.

После перекуса, высыпая грунт на раскачивающуюся сетку, услышал звук удара по дереву. Не придал этому значения. Стук повторился. Я огляделся. Наверное, ревуны или туканы. Хотя показалось, что звук исходил снизу.

Желудочные боли намекнули, что до лагеря лучше не тянуть. Я отставил ведро и углубился в джунгли. Официальные «туалеты» имелись по обе стороны от тропинки, помеченной желтой лентой, — в лес уходили красные ленты, чтобы не заблудиться, но я боялся не добежать.

Прихватил с собой кайло, чтобы расчистить в сельве немного личного пространства. Да и мало ли — ягуар. Пока сидел на корточках, казалось, что ко мне кто-то подбирается, крадется сквозь густые кусты. Оборачивался — никого. Нам говорили о змеях, но за два дня я видел лишь одну, та проворно заползла на дерево.

Закончив с безотлагательными делами, встал и внимательно осмотрелся. Меня не покидало ощущение чьего-то присутствия. Я стал продираться к раскопу. Стоило забраться в джунгли чуть-чуть глубже, как они загустели, превратились в сплошную стену. Мне померещилась какая-то тень, слева — наверное, кто-то из бригады. Я свернул туда.

Я шел и шел, несколько раз запнулся о корни. Повсюду торчали тонкие стволики, похожие на кривые карандаши. А кайло не очень-то приспособлено для рубки.

Я остановился. Все понятно. Заблудился. Легко потерять направление, когда не видно неба. Теперь я не был уверен, что видел за гущей кустов человека, — тень была низкой, юркой.

Я пошел в другую сторону.

Над головой метался надрывный крик туканов.

За мной кто-то шел. Присутствие обозначилось очень четко и пугающе. Я снова остановился и обернулся. Тот, кто меня преследовал, тоже остановился, его не было видно, но стихшие шаги были весьма красноречивы. Я уверил себя, что это какое-то безобидное животное. Сейчас главное выбраться. Или лучше оставаться на месте и начать кричать?

Я отбросил этот вариант (пока) и двинулся дальше. Что-то последовало за мной. Я рывком обернулся и успел заметить мелькнувшую справа фигурку. Показалось, что в кустах скрылся маленький человечек. Темно-красный карлик.

Мое лицо словно онемело. Я покрепче сжал рукоятку кайла и ломанулся через лес. Спотыкался, царапал руки и лицо, озирался на переплетение веток. Еще несколько раз мне казалось, что в кустах мелькает маленькая фигурка, движение коротких ручек. Останавливался, чтобы отдышаться. Воздух дрожал от комариного писка.

Вокруг были джунгли. Слева и справа, впереди и позади, сверху и даже снизу — змеистые корни расползались в разные стороны. Я был в древесном коконе, в ловушке. Кажется, я позвал на помощь. Но тут же заткнулся — крик мог привлечь не только людей.

Куда же идти? Однажды со мной случилось такое в Перу: нагулявшись в парке, я решил срезать, и по итогу заблудился, несмотря на указатели, вышел не там, где хотел, намотав лишний круг.

В спину ударил порыв ледяного ветра (словно приближался сильный дождь, но откуда ветру взяться в густом лесу?), справа прокатился низкий шуршащий звук, похожий на смех.

Я пошел на лес грудью, скорее от отчаяния и страха, и неожиданно вывалился из влажных зарослей. Зацепился ногой о веревку, натянутую между колышками, и растянулся на земле. Веревки делили раскоп на квадраты.

— Эй-эй, полегче, — оторвался от черчения профилей Лотар, — нулевую точку не завали. Ты где ползал? Ладно, погнали.

— Куда?

— Как куда. Брюхо набивать.

На обед. Выходит, я проплутал больше часа.

Обедали на поляне с траками. Как и в столовой, разбились на группки и застучали ложками. Холодная еда, приготовленная заранее.

Я забрался в кузов пикапа и уселся на борт. Накрапывал освежающий дождик.

Перебирать в памяти произошедшее в джунглях не хотелось, но я немного покопался. Удары по дереву. Потеря направления. Тени в кустах.

Ох и коварные эти джунгли!

*

В лагерь возвратились в полпятого.

До выезда в магазин оставалось полчаса. Я переоделся, простирнул и развесил рабочую одежду (хлопковые вещи сохли на веревках больше суток, к стиралке постоянно была очередь, меня спасали штаны и рубашки из синтетики, которые сохли за пару часов) и вышел на пятачок перед столовой, к ярко-оранжевому минибасу. За рулем смолил Томас, веселый лохматый старик, который организовывал ежедневные поездки в универсам. Томас был ветераном вьетнамской войны; волонтерством он лечил психологические проблемы.