Дэвид Шоу - Черные крылья Ктулху [Истории из вселенной Лавкрафта]

Сторожка загорелась быстрее, чем мой городской дом. Коробку с консервами я отнес в пикап. По дороге приметил бутылку, оставленную солдатами, в ней еще оставалась пара глотков. Я спустился с бутылкой на пристань и оглянулся: из каминной трубы вылетели птицы. Мне уже было все равно.

Я вывел лодку на середину озера, допил виски и немного погодя вернулся к пристани.

Дела понемногу налаживаются. После того как военные зачистили округу, здесь стало гораздо спокойнее. У меня появилось свободное время. Иногда я сижу и думаю о том, что могло бы случиться. К примеру, в тот день, когда я заметил монстра в багажнике «крайслера» на 14-м шоссе и разнес его в клочья выстрелом из ружья, мог взорваться бензобак, и тогда меня бы разметало по дороге. Или в тот день, когда я полез в туннель школьного стадиона, — я мог увязнуть в паутине, и крысопауки несколько месяцев тянули бы из меня соки. Или вот с Роем Барнсом… Если бы он не заметил книги на заднем сиденье «крайслера», если бы он не прочел их и не узнал о младших демонах, что с ним было бы сейчас?

Вообще-то, думать об этом нет смысла. Как нет смысла искать объяснение тому, что произошло с Барнсом, со мной или с кем-либо еще. Допустим, я озадачусь вопросом, почему тварь, что вылезла из Барнса, выглядела именно так, а не иначе и откуда она знала то, что знала. И в конце концов сойду с ума, как Барнс со своими «а может» и «а что, если».

Поэтому я стараюсь смотреть в будущее. Правила игры меняются. И вскоре все переменится. Вот, к примеру, этот паренек, Квинлан. Через год он окажется совсем в другом месте и не будет там делать того, что делает сейчас. И даже не поверит, что он когда-то делал такое. И со мной будет то же самое.

Может, у меня будет новый дом. Может, по пятницам я буду уходить с работы пораньше, покупать в супермаркете стейки и дюжину пива. А может, буду делать то же, что и раньше. Нацеплю звезду на грудь. Найду нового заместителя. Со всем разберусь, решу проблемы. Буду поддерживать порядок. Такие люди всегда нужны.

По правде говоря, ни на что большее я и не претендую.

Все будет хорошо.

Адам Нисуондер — автор романов в духе Лавкрафта «Талисман» (The Charm, 1993) и «Змееборцы» (The Serpent Slayers, 1994): действие этих первых двух романов серии происходит на Юго-Западе США. Третий и четвертый романы серии, «Охота с гончими» (The Hound Hunters) и «Война шептунов» (The War of the Whisperers), вышли в 2008 и 2009 гг. в издательстве «Hippocampus Press». Его короткие рассказы печатались во многих журналах и антологиях.

Я прямо в себя прийти не могу.

Я не любитель приключений, если вы понимаете, о чем я. По правде сказать, скучноватая обыденность — как раз по мне.

Еще вчера я жил нормальной, довольно-таки предсказуемой жизнью и был счастлив. Жена меня любила, дети — уважали, у меня была хорошая работа, и все наши знакомые мне вроде бы симпатизировали — или, точнее, нам. Все счета оплачивались точно в срок, в доме царили мир и уют, а главная неопределенность моего бытия сводилась к тому, приготовит ли жена к ужину стейк на кости или спагетти.

И тут нынче утром жду я автобуса, гляжу себе под ноги — а на краю тротуара лежит маленький такой металлический кругляшок. Вот вы могли бы себе представить, что такая чепуха, как бросовая латунная железяка, вам всю жизнь испортит, а?

В тот момент мне эта штуковина необычной не показалась. Ну, белый металлический кружок, на нем гравировка: что-то такое со щупальцами, а посредине — громадный красный глаз. Я железяку подобрал, рассмотрел и подумал, что Арни, сынишке моему, она, пожалуй, покажется занятной. Я положил находку в карман и тут же о ней позабыл.

Ну, пришел я в офис, взял в киоске при входе стаканчик кофе, поднялся на лифте на девятый этаж. Уселся за рабочий стол и принялся за коммерческое предложение, — его до конца недели надо было закончить. Клиент-то важный, один из основных наших заказчиков.

Не просидел я там и пяти минут, как вдруг чувствую в правом бедре острую боль — прямо-таки нестерпимую… словно от меня кусок откусили или какое-то гигантское насекомое ужалило. Я вскочил на ноги, хлопнул по бедру, запрыгал по комнате, но боль не утихала. Она жгла меня, как огнем.

Она распространялась все дальше.

Я рухнул на пол.

Я завопил как резаный.

Несколько сотрудников подошли узнать, из-за чего сыр-бор. Несмотря на то что я явно страдал, никто не понимал, что со мной не так. То, что меня язвило, таилось под одеждой, а я так извивался и бился, что подойти ко мне ближе чем на расстояние вытянутой руки возможным не представлялось. Боль казалась осязаемой: как будто вверх по моей ноге ползло пламя, оставляя после себя мучительную агонию. И я ничего с этим не мог поделать — совсем ничего.

Боб Шоу опустился на колени рядом со мною и попытался добиться от меня, что происходит.

— Томпсон, да что с тобой?

А я чувствовал… ну, что-то такое… странное. Даже сквозь боль мне почудилось, что правая нога внезапно перестала быть ногой. Теперь она ощущалась, как… как будто из нее все кости вынули. Я вцепился в нее сквозь брючину, но пальцы не нащупывали ничего твердого. Я сдвинул левую руку ниже, к колену, но и колена не нашел. И здесь, и выше под ладонью обнаруживалось одно и то же — нечто до странности мягкое и упругое. И ощущение это одновременно распространялось по ноге вверх и вниз. Я прям света не взвидел от страха!

Если до того я вопил от боли, теперь я кричал от ужаса. Я опустил глаза и вижу: с меня ботинок свалился. Носок был по-прежнему на месте, а вот ступня внутри его сделалась чудовищно бесформенной, и теперь вся моя правая нога изгибалась каким-то противоестественным образом.

Мои сотрудники на всякий случай отошли подальше.

Я слышал, как Боб Шоу орет в телефонную трубку:

— Нет, я не знаю, что с ним, но немедленно пришлите «скорую помощь». Человек умирает!

Но боль все не утихала. Она растекалась в паху едкой кислотой. Я даже описать не в силах, какой ужас испытал, когда она проникла в мои гениталии, просочилась в левую ногу и снова хлынула вниз, — ощущение было такое, словно она выжигает мне кости. Я орал не умолкая.

Между тем боль, похоже, распространялась все быстрее. Секунда-другая — и вот уже моя левая нога, в точности как и правая, странно обмякла, и я обнаружил, что уже не в силах держать спину прямо. Я завалился назад — а жгучая боль поползла вверх по позвоночнику.

Я забился в судорогах, замолотил ногами, только это были уже не ноги. Они извивались и корчились, они словно бы скользили по полу. Теперь уже и правый носок с меня свалился: а обнажившаяся непристойно розовая плоть на ступню ничем не походила. Куда подевались пальцы и ногти, лодыжки и подошвы? Из-под брючины торчала бесформенная мясистая кишка, мерзко утончающаяся к закругленному кончику. Хуже того, она невыносимо раззуделась.