Альбина Нури - Погребенные за мостом [litres]

– И мы упустили тот единственный день, когда можно было остановить его.

– Будет еще много суббот.

– Кто нам поверит? А потом станет слишком поздно.

Илье нечего было возразить, разве сказать, что они и сами пока в ловушке и неизвестно, выберутся ли. Но говорить этого точно не стоило.

То ли обратная дорога всегда кажется короче, то ли Марина ехала с куда большей скоростью, чем Дарко, но только они оказались в районе Бадальской Бани раньше, чем предполагалось. Проскочили опасный участок и теперь были совсем близко.

Сейчас, когда солнце еще не село, бояться нападения вампиров было нечего, но все же, чем ближе к закату, тем более тревожным выглядел окружающий пейзаж. Марина, чувствуя беспокойство и желая побыстрее оказаться под защитой знакомых стен, прибавила скорость.

До озера оставалось не больше трех километров, когда это случилось. На дорогу неожиданно выскочил какой-то зверек – заяц, что ли, Илья не успел рассмотреть. У него мелькнула мысль, что здешние леса вроде бы опустели, откуда ему взяться, а потом он услышал, как Марина вскрикнула и вывернула руль вправо.

Автомобиль, который ехал на слишком большой скорости, развернуло, подбросило, и он на полном ходу врезался в растущее у дороги дерево.

Болела голова, ныли плечо и шея.

Илья, к счастью, не забыл пристегнуться, и это спасло ему жизнь. Не открывая глаз, он попробовал пошевелиться: кажется, ничего не сломано, а боль… Ничего удивительного, учитывая, какой силы был удар.

«Марина!»

Илья развернулся к своей спутнице. Глаза ее были закрыты, лицо залито кровью. Удар пришелся на сторону водителя, и Марина, похоже, сильно пострадала.

Он окликнул женщину по имени и, продолжая звать, выбрался из машины, обошел ее, открыл водительскую дверцу. Это удалось не с первой попытки, но, к счастью, проем был достаточно широким, чтобы Марина смогла выбраться.

«Если она жива!»

Мысль была ужасной, и Илью всего затрясло. Нет, только не это!

Он схватил директрису Бадальской Бани за тонкое запястье и – слава тебе, Господи! – ощутил пульс. Слабый, но отчетливый.

То, что автомобиль сейчас не на ходу, Илья понял сразу. Тут и автомехаником не надо быть, чтобы разобраться: бампер весь покорежен, мост погнут, колесо деформировано и вдавлено внутрь. Так что дальше им придется идти пешком.

Он посмотрел на часы и похолодел: почти восемь! Скоро стемнеет…

Марина открыла глаза. Взгляд ее был затуманенным.

– Как ты? – быстро спросил Илья. – Где болит?

– Все в порядке, – слабым голосом проговорила она.

– Я сейчас вытащу тебя отсюда. Не волнуйся, все будет хорошо.

«А если у нее сломан позвоночник? Ты сделаешь что-то не так и ее парализует?»

Продолжая бормотать успокаивающие слова, он стал вытаскивать Марину из машины, стараясь действовать как можно аккуратнее.

Ему удалось уложить ее на траву. Илья ощупал ноги и руки – все кости целы. Но кто знает, какие у нее внутренние повреждения?

– Я же сказала, все хорошо! – проговорила Марина, и он узнал ее прежние сердитые, нервные интонации.

– У тебя кровь. – Он осмотрел ее голову и увидел рану на лбу.

Марина попыталась сесть.

– Голова кружится. – Она снова откинулась назад и прикрыла глаза.

– Думаю, сильное сотрясение. – «Или что-то с позвоночником!» – Я не врач, но, кажется, при этом бывают тошнота и головная боль.

Марина не ответила.

– Нам нельзя оставаться здесь. – Илья старался не слишком волновать ее, но иначе было никак. – Скоро восемь, у нас в запасе меньше двух часов, но мы успеем добраться. Нужно поторопиться.

– Что с машиной? Ты не сможешь ее починить?

– Извини.

Марина вздохнула:

– Помоги мне встать.

Илья помог ей подняться на ноги, крепко обхватив за талию, но почти сразу стало ясно, что идти, даже если он будет ее поддерживать, Марина не сумеет. Илья не знал точно, что с ней, но видел, что она не может даже стоять, не то что шагать, да еще и быстро.

– Ничего, не переживай, – как можно тверже сказал он, опуская ее на землю. – Мы справимся. Я тебя понесу.

– Слишком далеко. До Бани километров пять.

– Ерунда! Ты худая и легкая, в два счета домчу!

«Может, лучше оставить ее, а самому сходить за помощью?»

– Не оставляй меня тут одну, – точно в ответ на его мысли сказала она. В ее глазах плескался страх. – Я чувствую, что тогда умру здесь.

– Конечно нет. Мы вернемся вместе.

Они двинулись в путь: Илья взял Марину на закорки, она обхватила его шею руками.

Главное – не споткнуться, не упасть, думал он, прикидывая, прибавить скорость или лучше идти медленно, но зато осторожно.

Все же лучше медленнее.

Автомобиль остался позади. Дорога была хорошая, и Илья воспрял духом: если все так и будет продолжаться, они скоро доберутся до своих.

«Беда в том, что с каждым шагом ты будешь уставать все сильнее. И голова болит, ты ведь тоже ударился».

Илья приказал внутреннему голосу заткнуться.

Дыхание Марины было горячим, оно обжигало шею. Кажется, у нее поднималась температура. Ничего, в Бадальской Бане есть лекарства, ей помогут. Обязательно помогут.

Лес вдоль дороги уже казался темным. Косые лучи еще пробивались сквозь ветви, но солнце опускалось все ниже, тени ширились, росли, удлинялись. В кронах вздыхал ветер.

«Пока солнце не село, нам ничто не угрожает». Илья подумал и произнес это вслух, желая успокоить Марину.

– Спасибо, что не бросил меня. – Она помолчала и внезапно спросила: – Как умерла твоя жена?

Илья не говорил об этом ни с кем – никогда не касался этой темы. Но тут вдруг почувствовал, что именно сейчас, в этой ситуации, ему необходимо рассказать.

– Я убил ее.

Сказал – и горло сжалось. Он почувствовал, как тело Марины напряглось. Неужели испугалась, что взяла на работу душегуба окаянного? Не поздновато ли бояться?

– Мы ездили в гости, к ее родственникам на Крестную Славу (Крестная Слава – одна из ярких особенностей сербской культуры, народно-православный обычай празднования дня семейного святого, когда в доме старейшего мужчины рода собираются все его потомки со своими семьями. – Прим. автора ), в Сремску Митровицу. От нас километров шестьдесят. У меня настроение было в тот день паршивое, не хотелось никуда, но отказаться – никак, сама знаешь, на Славу не прийти нельзя. Там парень был один, приятель брата Славицы. Я всегда знал, что он к ней неровно дышит, но я не обращал внимания, даже смешно. И не ревновал никогда, мы вообще друг другу повода не давали. А тут бес попутал – злость какая-то появилась на Славицу: вроде и улыбается она ему как-то по-особому, и шуткам его идиотским смеется. Сижу и накручиваю – понимаю, что веду себя как болван, и поделать ничего не могу.