Эдуард Веркин - Чудовище с улицы Розы [litres]

– Молодец, Айк. – Па трепал братца по загривку. – Выручил. Сегодня все пирожные тебе…

Айк лучился от счастья и радости служения. Однако… Иногда этот безмозглый удивляет, реакция-то отличная. Ладно.

Я вышел через калитку на улицу, приблизился к машине Па и заглянул внутрь.

На заднем сиденье автомобиля сидела девочка лет двенадцати. Или старше чуть, сложно было понять, лицо у неё… Недетское какое-то, оно мне не понравилось. Она была худая и бледная, даже с какой-то синевой, кажется. Волосы белые. Девочка не обратила на меня никакого внимания, посмотрела сквозь. Я осторожно втянул воздух. То, что я услышал, поразило меня.

Девочка не пахла. Никак.

Не помню, когда я начал её опасаться. Может быть, с той первой встречи. С момента, когда я за две секунды перебрал почти миллион молекул запаха и не обнаружил ни одной, принадлежащей Розе. Она не пахла. Я её не слышал.

Все существа пахнут. Лучше всего пахнут маленькие дети. Взрослые пахнут по-разному. Животные все пахнут приблизительно одинаково. Предметы тоже пахнут. Хуже всего пахнут насекомые. Если бы человек знал, как пахнет обычный комар, он сошёл бы с ума. Роза не пахла никак.

Они прошли мимо меня.

– Будем рядом жить, – говорила Ли. – Это здорово!

Корица и яблоки.

– Здорово, – соглашалась Роза.

Пустота.

На всякий случай я послушал ещё. Всё правильно, Ли, как всегда, яблоки и корица. Роза ничего. И голос какой-то никакой.

Я долго сидел в саду и думал. И ничего не придумал. Мало ли чего не бывает?

На следующий день Ли и Роза отправились гулять в город. Па уехал на работу, Ма с соседкой – в спортклуб. Дома остались я, Айк и Селёдка. Селёдка возилась на кухне. Айк общался с кроликами.

Я заглянул в холл. Постоял несколько секунд, послушал. Комнаты девочек располагались на втором этаже. Я быстро взбежал по лестнице. Бежал я правильно – по самому краю ступенек, чтобы не скрипели, чтобы Селёдка меня не услышала.

Комната Ли была первой. Я ткнулся носом в ручку. Дверь открылась. Проскользнул внутрь.

Комната Ли ничуть не изменилась с того времени, как я был в ней последний раз. Позавчера. Бардак. На стенах плакаты каких-то певцов, на подоконнике фикус, который Ли упорно переделывает в бонсай. Всё, как обычно. Корица и яблоки.

Вернулся в коридор, потянул зубами за ручку. Дверь закрылась. Следующая комната гостевая, теперь Розы. Толкнул дверь, вошёл.

Ничего. Абсолютный порядок.

Я осмотрел комнату внимательнее. Порядок. Даже постель вроде бы не помята. Она что, стоя спала? Или не спала вовсе? Обошёл комнату несколько раз – и ничего. Комната имела абсолютно нежилой вид. Хотя она недавно у нас… Меня несколько заинтересовало окно. Я специально приблизился и изучил подоконник. Окно недавно открывали. Под рамой была зажата ночная бабочка, она даже не успела высохнуть. Роза приехала вчера, до неё комната была закрыта, значит, окно открыли сегодня ночью.

Не хотелось делать никаких выводов, вполне могло быть, что Роза просто любовалась ночным воздухом. Я вышел в коридор и спустился по лестнице.

В холле поджидала Селёдка, собирала пыль с мебели, а на самом деле следила за мной.

– Чего по коридору шастаешь? – спросила она. – И так от вас шерсти по всему дому! Хоть шапки катай!

Я решил её немного пугнуть, так, для порядку. Изобразить страшную собаку. Чтобы не очень Селёдка из себя изображала. Пригнул голову к полу и двинулся на экономку. Как танк.

Селёдка завизжала, запрыгнула на диван и стала отмахиваться щёткой. Я подержал её на диване минуты три, а потом отпустил и отправился обдумывать свои дела. Не знаю почему, но вдруг захотелось этой ночью последить за комнатой Розы, посмотреть, как она спит.

Роза и Ли вернулись уже под вечер. За ужином Ли рассказала, что они заглянули в мороженицу и съели по три порции: шоколадного, ванильного и с карамелью. Вернее, это она съела, поскольку Роза ничего заказывать не стала.

– Я не люблю мороженое, – объяснила Роза. – Я вообще мало ем.

– И правильно делаешь, – сказала Ли. – А я вот люблю мороженое и уже в прошлогодние джинсы не влезаю.

Это Ли просто на комплимент напрашивалась. Она прекрасно влезала даже в позапрошлогодние джинсы, но очень любила, чтобы ей это все говорили.

– В такую духотень только мороженое, – рассуждала Ли. – И купаться. Жаль, что в озере купаться запретили, палочку какую-то нашли.

После ужина они отправились в холл смотреть телевизор, Айк потащился за ними, Па и Ма удалились в спальню, я выбежал на улицу. Где-то часа два слонялся по саду, поглядел на кроликов, подышал воздухом. Потом в окнах на втором этаже зажёгся свет, и я вернулся.

Сначала хотел устроиться на земле, прямо напротив комнаты Розы. Но потом выбрал ещё более удачную позицию. Яблоня, под которой я устроил наблюдательный пункт, оказалась старой и ветвистой, я изловчился и взобрался на толстую ветку. С ветки открывался прекрасный вид на окна. Кстати, это большое предубеждение, что мы не умеем лазить по деревьям. Просто это у нас получается хуже, чем у кошек, и делаем мы это нечасто. Если дерево растёт под наклоном, то залезть на него не очень сложно, надо просто верить в себя.

Роза и Ли не спали. Сначала они сидели у Ли и рассматривали какие-то журналы, затем Роза ушла к себе. Ли ещё почитала немного и выключила свет. Спокойной ночи.

Роза спать не ложилась. Она сидела перед окном и смотрела в сад. Как кукла. Не двигаясь, не моргая, показалось, что даже не дыша.

А потом что-то случилось с моими глазами, будто попало в них что-то, я моргнул, а когда разжмурился, обнаружил, что Роза исчезла.

Я огляделся. Розы не было нигде в пределах моей видимости. Она исчезла, растворилась в ночной тишине.

Тогда я посмотрел вниз.

Она стояла прямо подо мной и тоже смотрела.

Я слышал про такую штуку, но встречаться с ней не приходилось никогда. Некоторые умеют как бы наводить затмение на глаз наблюдателя. Вот только что вы их видите, а потом бац – и их нет, а они уже рядом, как будто мгновенно переместились. Я слышал, что такую способность можно у себя развить, но никогда не встречал никого, кто этим искусством обладал.

Роза, видимо, была первой.

Стояла и смотрела. Затем положила руку на ствол дерева, и я увидел, как странно шевелятся на яблоневом стволе её пальцы. Они двигались как бы самостоятельно от руки, как короткие подвижные щупальца, хотели оторваться от ладони и подняться по шершавой яблоневой коре ко мне… Я закрыл глаза и быстро их открыл. Пальцы как пальцы. Привиделось. Привиделось, может быть…

Я всё-таки собака. И в глубине моего собачьего существа зашевелился косматый древний страх, вошедший в мозг и кости моих предков ещё со времён первобытных костров. Страх ночи, страх забытых ныне тварей, прячущихся за кругом света и терпеливо ждущих своего часа. Ждущих, когда человек у костра уснёт, ждущих, когда один из нас отвлечётся на секунду и не услышит мягких тяжёлых шагов.