Джон Соул - Проклятие памяти

Питер Блох почувствовал, что пол уходит у него из-под ног.

– Ну да, – ответил он со всей возможной уверенностью, хотя в ту же секунду понял, что в действительности произошло. – Вы же сами отдавали распоряжение.

– Отдавал, – голос Торреса звенел от гнева. – Более того, у меня даже есть его копия. – Дернув ящик стола, он извлек оттуда листок бумаги и молча протянул его Питеру. В нижней строчке значилось: "Анестезия – ОЭН".

Перед мысленным взором Питера возникла фигура Алекса Лонсдейла, скрючившегося на стуле и листавшего каталог.

Сколько времени он пробыл в лаборатории? Да что там, вполне достаточно, чтобы...

– Мне... тоже показалось это несколько необычным, сэр, – пробормотал он.

– Необычным? – глаза Торреса напоминали горящие угли. – Вам показалась необычным, что пациенту, у которого искусственно вызывают галлюцинации, необходим наркоз?

– Нет, сэр, – Питер совсем растерялся. – Мне как раз показалось необычным, что... его не делают. Я... мне, наверное, нужно было позвонить вам...

От ярости Торреса била мелкая дрожь.

– О чем, дьявол вас возьми, вы говорите?!

Через три минуты и двадцать секунд, когда вернувшийся из своего кабинета Блох молча протянул Торресу листок с распоряжениями, тот в конце концов понял. Горящие, словно угли, глаза несколько секунд изучали нижнюю строчку, затем снова встретились с растерянным взглядом техника.

– И вы решили, что по этому поводу не стоит... гм... меня беспокоить?

– Я... парень еще раньше несколько раз говорил мне, что хотел бы пройти тесты без всякого наркоза. И я подумал, что он в конце концов уговорил вас.

Раймонд Торрес шагнул вперед, оказавшись перед Питером Блохом. Скрывать свою ярость Торрес больше не пытался, и, когда заговорил, голос его немедленно сорвался на крик.

– Уговорил... меня?! – орал он, задыхаясь. – Он ни разу и словом мне об этом не обмолвился! Вы хоть имеете представление о том, что происходит во время этих тестов?

– Да, сэр, – пробормотал Блох.

– Да, сэр! – передразнил Торрес. – Мы намеренно вызываем боль у пациента, мистер Блох. Физическую, психическую – почти у границ болевого порога. И пациенту помогает переносить ее только одно – наркоз. Без него он может сойти с ума – или...

– Но... после тестов он был вроде в порядке, – робко вставил Питер – и тут же сник под гневным взглядом Торреса.

– Возможно, он и сейчас чувствует себя нормально, – произнес Торрес после небольшой паузы. – Но это лишь благодаря тому, что ему неведомы эмоции. Или – пользуясь, кстати, вашим же милым термином – потому что он – "зомби".

Сглотнув, Питер перешел в наступление.

– Я и собирался выключить аппаратуру. Я следил за ним... следил внимательно, и мне показалось, что дело плохо. Вот и собирался все отключить, несмотря на ваши инструкции.

– Я много раз говорил вам, – резко ответил Торрес, – если у вас возникают сомнения относительно моих распоряжений – следует немедленно связаться со мной. Вы не сделали этого. Так что предлагаю вам пройти в лабораторию и собрать все ваши личные вещи. Затем я свяжусь с охраной и вас проводят к выходу. Жалованье за месяц вам вышлют через неделю. Вы поняли все?

– Но, сэр...

– Вы все поняли?! – голос Торреса снова был готов сорваться на крик.

– Разумеется, – прошептал Питер. Спустя секунду он хлопнул дверью, и Раймонд Торрес медленно опустился на стул. Подождав, пока сердце начнет биться в нормальном ритме, он потянулся к рассыпанным по столу листкам с результатами тестов.

Возможно, подумал он, все еще обойдется. К счастью, организм Алекса выдержал. Его мозг был настолько поглощен хаосом образов, вызванным стимуляцией, что попросту не заметил происходящего с остальными частями тела.

А... если нет?

– Но он так и не сказал, в чем именно дело? – снова переспросил Марш.

Аккуратно сложив салфетку – Эллен знала, что означал этот жест: муж принял какое-то решение, – он положил ее рядом со своей чашкой и в упор посмотрел на супругу.

– Нет, только то, что снова хочет обследовать Алекса. – Эллен уже в третий раз отвечала на вопрос мужа. Почему он не может понять, что в намерениях Раймонда нет ничего дурного? – Кроме того, – продолжала она, – если бы он действительно подозревал что-нибудь серьезное, он бы просто не отпустил Алекса сегодня домой. Он вполне мог оставить его в Институте.

– Да, конечно, однако на следующий же день я обратился быв суд, – подытожил Марш. – И он, думаю, понимает это. Несмотря на этот чертов контракт, я все еще остаюсь отцом Алекса, и если он не соблаговолит посвятить нас в детали проделанной им операции и объяснить, какие были допущены нарушения, Алекса он более не увидит. – Отодвинув стул, Марш поднялся из-за стола. И хотя Эллен была полка решимости продолжать давно начавшийся спор, она понимала – это уже бесполезно. Ей придется сделать то, что, она знала, лучше всего для Алекса – а с Маршем она разберется после. Когда Марш вышел из комнаты, она привычно собрала со стола грязные тарелки и сунула их в посудомоечную машину, закрыв дверцу, нажала кнопку.

Алекса Марш нашел в его комнате. Сын сидел за столом, на котором лежал раскрытый учебник – из тех, что остались у Марша еще с университетских времен, весь разворот занимало увеличенное изображение мозга. По письменному столу бродила белая крыса, заинтересованно поводя из стороны в сторону острой мордочкой.

Марш тронул Алекса за плечо.

– Могу я вам чем-нибудь помочь, доктор?

Алекс, оторвавшись на мгновение от учебника, поднял глаза на Марша.

– Я не думаю.

– И все же, – не отставал Марш, видя, что Алекс медлит с ответом, он привычным движением поднял крысу и провел пальцем за розовыми лепестками ушей. Зверек пискнул от удовольствия. – Один только вопрос, профессор: вы, насколько я могу понять, собираетесь производить послойные срезы мозга. Разрешите узнать, каким образом?

Глаза Алекса встретились с глазами отца.

– Как ты догадался?

– Я, конечно, не гений, – заметил Марш, – но вчера ночью ты сам рассказал мне о своем выводе – при тех повреждениях, что твой мозг получил в катастрофе, ты должен был давным-давно умереть. Второй день ты изучаешь анатомию мозга, а про то, что белых крыс используют для подобных опытов, слышал даже я. Так что...

– О'кей, – кивнул Алекс. – Я действительно хочу удостовериться в том, что произойдет с крысой, если я попробую проникнуть в ее мозг так же глубоко, как доктор Торрес смог проникнуть в мой.

– То есть – выживет она или нет, – подытожил Марш. Алекс кивнул в знак согласия. – В таком случае у меня есть одно предложение. Мы воспользуемся лабораторией Медицинского центра, а я тебе проассистирую. Идет?