Юлия Чернявская - Оборотный Петербург 2. Счастье для вампира

– Ну, – вампир протянул девушке нож для бумаг.

– Давай ты, – покачала она головой.

Мужчина только кивнул, после чего осторожно вскрыл первую коробку. Внутри обнаружилась старая упаковочная бумага. Таня осторожно подняла ее и обнаружила альбом.

– Папина коллекция марок, – выдохнула девушка. – Мама думала, он все с собой забрал. Даже к его жене ходила, требовала вернуть. А он, оказывается, у меня спрятал.

В оставшихся коробках обнаружились еще марки, календари и коллекция монет, не очень большая, но в хорошем состоянии и награды с войны бабушки и дедушки, которых Таня помнила только по рассказам.

– Да, ради такого не жаль было съездить, – заметил вампир.

Хозяйка новообретенных богатств только кивнула, перелистывая странички с марками, рассматривая их, читая краткие заметки, сделанные разборчивым почерком на пожелтевших листах.

– Да, я рада, что нам удалось забрать их. Странно только, что Лика посла за ними. Что ж такого может случиться, что их можно было потерять.

– Много чего. Хотя бы материнские собутыльники добраться могли случайно во время очередных поисков средств опохмел.

– Да, наверное, – согласилась девушка. – Только куда нам все это девать.

Действительно, коробок было не много, но в квартире, где и без того хватает разных вещей, найти угол для таких экспонатов было сложно.

– Давай пока обратно по коробкам и в шкаф поставим, а потом будем думать, – решил хозяин. – По-хорошему, надо бы квартиру побольше, но возможности пока нет. Я думал агентство расширять. Хочу нанять пару ребят, а то один уже все не успеваю.

– В шкаф, так в шкаф, – согласилась Татьяна.

Они сложили все обратно, но без вороха бумаги. В результате пара коробок осталась свободными. Антон помог убрать их.

– Надо бы узнать, сколько они могут стоить, – задумалась девушка.

– Зачем? – нахмурился вампир. – На квартиру все равно не хватит. Пусть будут как память об отце.

– Хорошо, – улыбнулась Таня. – Спасибо тебе.

Вампир обнял потянувшуюся к нему фигурку и поцеловал. На этот раз поцелуй продлился недолго.

– Нет, Танюш, все это хорошо, замечательно и заманчиво, но давай сначала приготовим хоть что-то на завтра. А то вызвонит меня Синицын, или еще что произойдет, и будет у тебя голодный вампир.

– А запасов крови у вампира больше нет? – чуть наклонила голову набок его собеседница.

– Запасы есть, но они для другого голода, – уточнил он.

– Ладно, – девушка нехотя отошла от него, потом потянулась, от чего кофточка соблазнительно задралась на спине.

– А это уже провокация, – хрипло произнес мужчина, подходя сзади и обнимая. Губы его начали прокладывать дорогу от уха вниз по шее, а руки забрались под кофту и принялись в очередной раз изучать соблазнительное тело.

Таня довольно улыбнулась. Да, она использовала нечестный прием, другое дело, после утренней поездки ей было нужно расслабиться. Фильм – это одно. А то, каким методом они воспользуются сейчас – совсем другое. Слишком часто в той квартире к ней приставали с непристойными намеками. Слишком хорошо она это помнила, потому и хотела отдаться любимому мужчине.

На мгновение девушка замерла, осознав, какая мысль мелькнула в голове. А после развернулась и сама поцеловала его, вкладывая все чувства, все желание. Стоит ли говорить, что до кухни они добрались много позже и совсем с другой целью.

За окном валил снег, крупные темные снежинки возникали в воздухе и либо пролетали мимо окна, либо оседали снаружи на подоконнике. Казалось, что к утру завалит и окна, и двери, и вообще все на свете. На кухне горел свет, и пахло мятой и другими травами. Таня с ногами забралась на стул и потягивала из большой кружки чай с травами, которые напоминали о тепле и лете.

Антон стоял, облокотившись о стену, и пил кофе. Его несколько беспокоило, что его девушка так спокойна. Пусть никто не говорил прямым текстом, что должно произойти, но она понимает. И ведет себя так, словно речь идет о походе к стоматологу. Будет неприятно, больно, но после того, как удалят больной зуб, станет легче. Возможно, он не прав, и на самом деле все не так. Таня просто старается не думать о грядущем. Или напротив, она давно простилась с матерью, и для нее та женщина, что предлагала водку вместо чая – посторонний человек, с которым приходилось жить под одной крышей только потому, что не было выбора. Мужчина не мог ответить на этот вопрос, хотя бы потому, что так и не успел пообщаться с ней. Даже во время визитов в больницу ей или нужно было уходить на работу, или самому Антону некогда было рассиживаться и вести разговоры. Общие фразы приветствия и прощания, и больше ничего. После, во время обоих визитов, поговорить снова не вышло. В первый раз мать даже не вышла посмотреть, кто пришел, а в последний… В последний раз можно было не сомневаться, куда свернет разговор.

– Что-то не так? – подняла глаза девушка.

– Не знаю, – честно признался он. – Кажется. Что мы сегодня сбежали.

– Если честно, я именно что сбежала, – Таня перестала изучать содержимое кружки, сделала глоток, потом продолжила. – Я вспомнила маму, какой она была давно, до того, как начала пить, и поняла, что тот человек, что вышел сегодня с кухни – это не она. Я ее не понимаю и боюсь. Я не знаю, чего от нее ждать. Она может пожалеть, а может оскорбить, может заступиться перед собутыльниками, а может предложить меня вместо денег за бутылку. Это не мама, я не знаю, кто этот человек. Маму я люблю, а вот это… Я не знаю. Такая мешанина чувств. Страх, презрение, отвращение, при этом боязнь за нее, желание помочь, подсказать выход…

Антон кивнул. Все это он уже слышал когда-то от одного знакомого. Дело было годах в семидесятых. Отца приятеля арестовали, потом отправили в психушку. Оттуда вышел совсем другой человек – сломленный, слабый. Сначала он восстановился на работе, но потом его уволили, потому что он начал пить и мог несколько дней не выходить на службу. И тот парень говорил то же самое, в очередной раз спасаясь от отцовской компании в участке, где тогда работал вампир. Дело кончилось пьяной дракой. Разбираться, кто же на самом деле виноват, суд не стал. Все участники, включая того мужика, получили сроки. Парнишка потом признался, что вздохнул с облегчением. Дома сразу стало спокойно, мать перестала заикаться, у нее наладилось здоровье. Сам мужик так и не вышел, скончавшись в местах лишения свободы. Здоровье было уже не то. А теперь почти то же самое он слышит и от любимой женщины. И ей точно также стыдно говорить все это, но она не может не признаться.

– Все будет так, как должно быть, – он подошел к ней и прижал к себе. – Ты пыталась, и не один раз. Там, на небе, знают, чего тебе стоили эти попытки. Думаю, они видят, что тебе не просто. И поймут.