Артур Дойль - Письма Старка Монро, Дуэт со случайным хором, За городом, Вокруг красной лампы, Романтические рассказы, Мистические рассказы

И вот, тихо и спокойно, они отправились в свое первое путешествие. Оно было началом того великого жизненного пути, конец которого ни один человек предугадать не в силах.

Дело происходило в просторной столовой гостиницы «Метрополь» в Брайтоне. Мод и Франк сидели у окна, за своим любимым маленьким столом, за которым они всегда обедали. Их взору открывался следующий вид: белоснежная скатерть с блюдом щеголеватых маленьких котлет, украшенных цветной бумагой и окруженных картофельным пюре. За окном расстилалось необъятное темно-синее море, спокойная поверхность которого нарушалась только чуть видневшимися белыми парусами на далеком горизонте. На небе кое-где белели редкие облака. Он был величественно спокоен и прекрасен, этот далекий вид, но сейчас все внимание Мод и Франка было сосредоточено на ближайшем, более прозаическом. Быть может с этого мгновения они навсегда лишаются симпатии всех сентиментальных читателей, но я должен сознаться, что в данную минуту они с наслаждением обедали.

С тех пор, как существует свет, женщины обладают одной удивительной способностью — делать лучшее из всякого положения, в которое они попадают не по своей воле. И Мод в новом и непривычном для нее положении чувствовала себя легко и свободно. В нарядном синем саржевом платье и матросской фуражке, с чуть-чуть загорелым лицом, она была воплощением здоровой и счастливой женщины. Франк был одет также в синий речной костюм, и это было очень кстати, так как большую часть времени они проводили на море, на что указывали руки Франка, покрытые мозолями. К сожалению, разговор их сейчас был гораздо более прозаичен, нежели можно было ожидать от людей, празднующих свой медовый месяц.

— У меня волчий аппетит!

— У меня тоже, Франк.

— Превосходно. Возьми еще одну котлетку.

— Благодарю, дорогой.

— Картофелю?

— Пожалуйста.

— А я всегда думал, что во время медового месяца люди живут только одной любовью.

— Да, Франк, ведь это ужасно. Должно быть мы с тобой очень прозаичные люди.

— Родная мать природа! Держись крепче за нее, и ты никогда не собьешься с пути. Здоровой душе основанием должно служить здоровое тело. Передай мне, пожалуйста, салат.

— Счастлив ли ты, франк?

— Безусловно и совершенно.

— Ты в этом уверен?

— Никогда в своей жизни ни в чем не был так уверен, как в этом.

— Я так рада слышать это от тебя, Франк.

— А ты?

— О, Франк, все эти дни кажутся мне каким-то золотым сном. Но твои бедные руки! Они должно быть очень болят.

— Ничуть!

— Весла были такие тяжелые.

— До сих пор мне редко приходилось грести. В Уокинге — негде. Есть там канал, но на нем не развернешься. А ведь верно, Мод, как красиво было вчера, когда мы при лунном свете возвращались домой, и на воде перед нами сверкал серебряный столб. Мы были совсем, совсем одни. И как чудесно мы застряли под мостом. Просто прелесть!

— Я никогда не забуду этого.

— Мы сегодня вечером опять поедем туда.

— Да ведь у тебя и так все руки в мозолях.

— Черт с ними, с мозолями! И знаешь, мы захватим с собой удочки, — может быть, что-нибудь поймаем.

— Отлично.

— А сейчас, после обеда, мы поедем в Роттингдин, если ты ничего не имеешь против. Дорогая, бери эту последнюю котлету.

— Нет, не могу больше.

— Ну, не бросать же ее. Попробую. Кстати, Мод, я должен поговорить с тобой очень серьезно. У меня сердце не на месте, когда ты смотришь на меня таким образом. В самом деле, дорогая, кроме шуток, ты должна быть более осторожна перед прислугой.

— Почему так?

— Видишь ли, до сих пор все шло отлично. Никто еще не догадался, что мы новобрачные, и никто и не догадается, если только мы будем вести себя осторожно. Толстый официант убежден, что мы уже несколько лет женаты. Но вчера за обедом ты чуть было не испортила всего дела.

— Неужели, Франк?

— О, Боже мой, да не смотри же ты на меня таким прелестным жалобным взором. Дело в том, что ты совершенно не умеешь соблюдать секретов. А у меня настоящий талант по этой части, так что, пока я слежу за этим делом, мы можем быть вполне спокойны. Но ты по натуре своей слишком прямая и совсем не в силах хоть немного притворяться.

— Но что же я сказала? Мне так жаль. Я все время старалась быть осторожной.

— Да хотя бы относительно сапог. Ты спросила, где я их купил: в Лондоне или в Уокинге.

— О, Боже мой!

— И затем…

— Как, еще что-нибудь?

— Да, я хочу сказать тебе об употреблении слова «мой». Ты должна его совсем оставить. Надо говорить «наш».

— Я знаю, знаю. Это было, когда я сказала, что соленая вода испортила перо моей — нет, нашей — ну, просто шляпки.

— Это-то ничего. Но надо говорить наш багаж, наша комната и т. д.

— Ну, конечно. Какая я глупая! Но тогда прислуга, вероятно, уже знает. О, Франк, что мы теперь будем делать?

— Ну, нет, этот толстый официант еще ничего не знает. В этом я уверен. Во-первых, он глуп, а во-вторых, я вставил несколько замечаний, которые поправили все дело.

— Это когда ты говорил про наше путешествие по Тиролю?

— Именно.

— О, Франк, как ты мог? И ты еще добавил, что было очень хорошо, потому что во всей гостинице кроме нас никого не было.

— Это его окончательно доконало.

— И потом ты толковал про то, как уютны эти маленькие каюты на больших американских пароходах. Я даже покраснела вся, слушая тебя…

— Зато как они прислушиваются к нашему разговору!

— Не знаю только, поверил ли он. Я заметила, что горничная и вообще вся прислуга смотрят на нас с каким-то особенным интересом.

— Моя дорогая девочка, в своей жизни ты наверное заметишь, что решительно все смотрят на тебя с особенным интересом.

Мод улыбнулась, с сомнением покачав головой.

— Хочешь сыру, дорогая?

— Да, и масло тоже.

— Официант, принесите масла и стилтонского сыру. Знаешь, Мод, дело еще в том, что мы слишком нежно относимся друг к другу при посторонних. Люди давно женатые бывают друг к другу любезны, но и только. Вот в этом мы выдаем себя.

— Это мне никогда не приходило в голову.

— Знаешь что, если ты хочешь окончательно убедить этого толстяка, то скажи мне в его присутствии какую-нибудь резкость.

— Скажи лучше ты, Франк.

— Ведь тебе не будет неприятно?

— Ну, конечно, нет.

— О, черт возьми, нет, я не могу, даже для этой цели.

— Я тоже не могу.

— Какая чушь. Ведь это необходимо.

— Конечно. Ведь это будет только шутка.

— Ну, так почему же ты не хочешь сделать этого?

— А почему ты не хочешь?

— Слушай, он вернется прежде, чем мы покончим это дело. Смотри сюда. Видишь, под рукой у меня шиллинг. Орел или решка? Проигравший должен сказать другому резкость. Согласна?

— Отлично.