Йон Линдквист - Впусти меня [Литрес]

Оскар съежился под одеялом и так лежал, пока не начал потеть от жары. Тогда он высунул голову из-под одеяла и положил ее на подушку. Свернулся калачиком. Сомкнул веки. Перед глазами замелькали Эли, Йонни, Микке, Томас. Мама. Папа. Он долго еще лежал, вызывая в воображении те или иные картинки, пока они не зажили собственной жизнью, а сам он не погрузился в сон.

Они с Эли раскачивались на качелях, набиравших высоту. Качели взлетали все выше и выше, пока цепи не лопнули, и они понеслись прямо в небо. Оскар с Эли крепко держались за края сиденья, их колени были тесно прижаты друг к другу, и Эли прошептала: «Оскар, Оскар…»

Он распахнул глаза. Глобус был выключен, и лунный свет окрашивал все предметы в голубой. Джин Симмонс смотрел на него с противоположной стены, высовывая длинный язык. Оскар снова свернулся калачиком, закрыл глаза. И снова услышал шепот: «Оскар…»

Шепот доносился со стороны окна. Он открыл глаза. По ту сторону стекла он различил контур детской головы. Оскар скинул с себя одеяло, но не успел вылезти из кровати, как Эли прошептала:

– Подожди. Лежи. Можно мне войти?

Оскар прошептал в ответ:

– Да-а…

– Пригласи меня войти.

– Входи.

– Закрой глаза.

Оскар зажмурился. Окно распахнулось, холодный порыв ветра пронесся по комнате. Окно осторожно закрылось. Он различил дыхание Эли, спросил:

– Можно открыть?

– Подожди.

Диван в соседней комнате заскрипел. Мама встала. Оскар продолжал лежать с закрытыми глазами и вдруг почувствовал, как одеяло приподнялось и холодное обнаженное тело скользнуло в пространство между ним и стеной. Эли натянула одеяло на них обоих и съежилась за его спиной.

Дверь в его комнату открылась.

– Оскар?

– Мм?

– Это ты разговариваешь?

– Не-а.

Мама постояла в дверях, прислушалась. Эли лежала рядом, не двигаясь, вжав лоб между его лопатками. Ее теплое дыхание щекотало спину.

Мама покачала головой:

– Наверное, опять эти соседи. – Она снова прислушалась, сказала: – Спокойной ночи, солнышко мое. – И закрыла дверь.

Оскар остался наедине с Эли. За спиной раздался шепот:

– «Эти соседи»?

– Тсс!

Диван снова заскрипел, когда мама легла обратно в постель. Он посмотрел на окно. Закрыто.

Холодная рука скользнула по его боку и застыла на груди, возле сердца. Он накрыл ее своими ладонями, пытаясь согреть. Другая рука проскользнула под мышкой, обвила его грудь и просочилась меж ладонями. Эли повернула голову, прижавшись щекой к его спине.

Комнату наполнил новый запах. Слабый запах папиного мопеда с полным бензобаком. Бензин. Оскар наклонил голову, понюхал ее руки. Точно. Пахло от них.

Так они и лежали. Когда Оскар услышал мамино ровное дыхание из соседней комнаты, когда их сплетенные руки окончательно согрелись на его сердце и стали влажными, он прошептал:

– Где ты была?

– Ходила за едой.

Ее губы щекотали его лопатку. Она высвободила руки из его ладоней, перевернулась на спину. Какое-то время Оскар оставался неподвижен, глядя в глаза Джину Симмонсу. Потом лег на живот. Из-за деревьев над головой Эли с любопытством выглядывали человечки. Ее глаза были широко открыты и казались иссиня-черными в лунном свете. По рукам Оскара пробежали мурашки.

– А твой папа?

– Его больше нет.

– Как это – нет? – Оскар невольно поднял голос.

– Тсс… Не важно.

– Но… как это… он что?..

– Говорю же – не важно.

Оскар кивнул в знак того, что больше не будет задавать вопросов. Эли положила руки под голову и уставилась в потолок.

– Мне было одиноко. Вот я и пришла. Ничего?

– Конечно. Но… ты же совсем голая…

– Извини. Тебе это неприятно?

– Нет. Но разве ты не мерзнешь?

– Нет. Нет.

Белые пряди в ее волосах исчезли. Да и вообще выглядела она куда лучше, чем вчера. Щеки округлились, так что на них даже появились ямочки, когда Оскар в шутку спросил:

– Надеюсь, ты не проходила в таком виде мимо «секс-шопа»?

Эли засмеялась, но тут же состроила серьезную мину и произнесла загробным голосом:

– Проходила. И знаешь, что сделал тот мужик? Высунул голову и сказал: «Иди-и-и сюда-а-а… иди-и-и сюда… я дам тебе конфе-е-ет… и бана-а-анов!»

Оскар уткнулся головой в подушку, Эли приникла к нему и прошептала ему на ухо:

– «Идиии сюда-а-а! Конфе-е-еты! Пастила-а-а!»

Оскар сдавленно выкрикнул в подушку:

– Прекрати!

Они еще немного подурачились. Потом Эли начала разглядывать книги на полке, и Оскар вкратце пересказал ей свою любимую, «Туман» Джеймса Херберта. Лежа на животе, Эли изучала книжные корешки, а ее спина белела в темноте, словно лист бумаги.

Он поднес руку так близко, что почувствовал ладонью тепло ее тела. Потом растопырил пятерню и пробежался кончиками пальцев по ее спине, приговаривая шепотом:

– Ползет-ползет паучок, угадай, сколько ног!

– Мм… Восемь?

– Точно!

Потом они поменялись ролями, но у него угадывать получалось значительно хуже. Зато в «камень, ножницы, бумага» он выиграл с большим отрывом. Семь – три в его пользу. Они сыграли еще раз. Он выиграл со счетом девять – один. Эли даже немного рассердилась.

– Ты что, заранее знаешь, что` я выберу?

– Да.

– Откуда?

– Знаю, и все. Вижу. Как картинку перед глазами.

– Давай еще раз. Я постараюсь не думать.

– Ну, попробуй.

Они сыграли еще раз. Оскар выиграл со счетом восемь – два. Эли притворилась обиженной и отвернулась к стене.

– Я с тобой больше не играю. Ты жульничаешь.

Оскар посмотрел ей в спину. Хватит ли у него смелости? Да, пока она на него не смотрит, пожалуй, хватит.

– Эли… Хочешь стать моей девочкой?

Она повернулась к нему, натянув одеяло до самого подбородка.

– А что это значит?

Оскар уставился на корешки книг, пожал плечами.

– Ну… что мы с тобой типа вместе.

– Как это – вместе?

Она напряглась, в голосе сквозило подозрение. Оскар поспешил добавить:

– Хотя у тебя, наверное, уже есть парень в школе.

– Нет, но… Оскар, я не могу… Я не девочка…

Оскар прыснул:

– А кто же? Мальчик, что ли?

– Нет… Нет.

– И кто же тогда?

– Никто.

– Что значит – никто?

– Никто. Не ребенок. Не взрослый. Не мальчик. Не девочка. Никто.

Оскар провел пальцем по книжному переплету «Крыс», поджал губы, покачал головой:

– Так да или нет?

– Оскар, я бы с удовольствием, но… может, оставим все как есть?

– …Ну ладно…

– Ты расстроился? Если хочешь, можем поцеловаться.

– Нет!

– Ты не хочешь?

– Не хочу.

Эли нахмурилась.

– А когда люди вместе, они делают что-нибудь особенное?

– Нет.

– То есть все будет… как всегда?

– Да.

– Тогда ладно.

Переполненный тихого ликования, Оскар продолжал изучать корешки книг. Эли лежала не двигаясь, ожидая реакции. Через какое-то время она спросила: