Фрэнсис Вилсон - Кровавый омут

— Очень щедро, мистер Батлер, — облизнулся Фостер. При виде золота у многих пересыхает во рту. — Ваш дядя часто общался с миром духов?

— Без конца. Причем, по словам моей тетки, ни разу не встретил медиума, который бы ему не понравился.

— А вы?

— Я? В первый раз подхожу ближе чем на милю.

— Имеете представление, как ведутся сеансы?

— Дядя как-то рассказывал, что видел эк... эктоплазму и прочую белиберду, да я так ничего и не понял.

Фостер пальцем дотронулся до монеты.

— Надеюсь, понимаете, что ваша просьба из ряда вон выходящая.

Наживка проглочена. Надо теперь подцепить на крючок.

— Да откуда ж мне знать? С дядей, наверно, придется потолковать о проблемах. В полчаса не уложишься. Потребуется не один час, несколько сеансов... Только прежде чем вкладывать деньги, надо посмотреть, выяснить, на что леди способна. Если окажется, что дело того стоит, втиснусь в очередное свободное окошко, и начнем разыскивать дядю в загробном мире. Что скажете, Карл, справедливо?

— Мое мнение не имеет значения, — буркнул Фостер. — Решает мадам. Пойду спрошу.

Он опять вышел, а Джек, развалившись на стуле, прислушался.

— Слышала? — спросил Фостер супругу.

— Слышала. Золотом будет платить?

— Настоящая вещь. Посмотри.

— Не многовато ли, чтобы сидеть и смотреть без всякого толку? По-твоему, эта скотина заслуживает доверия?

— За него говорит благородный металл. Может быть, для него крюгер-рэнд не большая потеря. Может быть, у него ими дома чуланчик набит.

— Ладно, попробуем, черт побери. Только к столу его не подпускай — вдруг он чокнутый.

— Сделаю.

Когда дело кончится, мысленно посулил Джек, вы еще пожалеете, что я не чокнутый.

Вернувшись, Фостер сообщил, что ему разрешается присутствовать на групповом сеансе, сидя на месте и не открывая рта. Джек согласился — крюгер-рэнд перекочевал в карман Карла.

Он немножечко передохнул в ожидании рыбок — участниц группового сеанса, четырех дам средних лет. Две блондинки — одна могучая, а другая с плаката, демонстрирующего образцовые признаки булимии, — брюнетка и рыжая прибыли вместе. Сплошной Прада, Версаче, еще один дьявольски дорогой модельер, которого Джек не идентифицировал. Просматривая прошлой ночью блокноты Фостера, видел в одном их фамилии, помеченные жирным символом доллара. Эта четверка не только регулярно посещала сеансы, но и была щедра на пожертвования.

Представления пролетели мимо ушей — Джек слишком старался проявить любезность и обходительность. Если в рыбки возразили против его присутствия, план целиком провалился бы. Сначала они обращались с ним холодно — видимо, из-за прически и вульгарного наряда, — но, выяснив, что ему ничего не известно о спиритизме, смягчились, явно желая перетащить его на свою сторону. Залопотали, захлебываясь, о могуществе мадам Помроль, не упоминая ни словом о вчерашнем казусе. Видимо, «Дейли ньюс» ни одна не читала.

Вскоре наступил великий момент — приглашение в зал для сеансов. Ночью Джек его не совсем разглядел, посвечивая вместе с Чарли электрическими фонариками. При полном освещении поражала тяжесть отделки. Плотные складки бархатных штор, толстый ковер, обои с атласным тиснением — все в разнообразных красных оттенках. Душно, как в гробу.

Вот как себя чувствуют заживо похороненные.

Фостер усадил четырех дам вокруг резного круглого стола под гигантской люстрой в центре зала.

Четыре рыбки по пять сотен с рыла, подсчитывал Джек. На пару парсеков дальше от того, что я за час заколачиваю.

Карл указал ему на стул у боковой стены приблизительно в дюжине футов от резного стола.

— Запомните, — тихо предупредил он, — вы только наблюдатель. Заговорив, поднявшись со стула, помешаете духам.

Прекрасно понимая, что помешает лишь самому Карлу Фостеру шмыгать в темном зале, Джек только серьезно взглянул на него и кивнул:

— Ясно.

Тот вышел, и через секунду в наушнике прозвучал его голос:

— Рыбки в бочке. Иди лови.

Наконец явилась мадам Помроль собственной персоной. Низенькое коренастое тело закутано в ниспадающую бледно-голубую хламиду вроде халата, густо расшитую бисером, на голове какой-то белый тюрбан. Джек с трудом ее узнал; правда, при первой встрече она была не в лучшем виде.

Мадам тепло поприветствовала четырех рыбок, щебеча с улыбками и французским акцентом, которого не слышалось во вчерашней извозчицкой брани в адрес Карла и автомобильной покрышки, потом протянула Джеку унизанную кольцами руку, как бы для поцелуя. Он привстал, ответил кратким рукопожатием, с содроганием прогоняя воспоминания о голой, связанной липкой лентой женщине.

— Озябли, месье Батлер?

Сверкнули ледяные голубые глаза. Если и у нее, как у мужа, возникло раздражение от пластыря, то оно скрыто под макияжем. Напомаженные тонкие губы изогнулись в улыбке.

— Нет, мэм. Просто еще никогда не бывал на сеансах.

— Уверяю вас, ничего страшного. Вы будете только смотреть. Сидите на месте, держите язык за зубами, и я покажу вам невероятные чудеса.

Джек улыбнулся, кивнул и уселся, уверенный, что никакие чудеса близко не сравнятся с реальными событиями, которые он пережил с прошлого лета.

Возвращаясь к столу, она щелкнула выключателем. Подсветка по периметру пола погасла, а люстра горела по-прежнему.

Мадам Помроль сделала вводные замечания, объяснив — «ради нашего гостя», — что войдет в транс, из ее тела выйдет эктоплазма, откроет врата в Потусторонний мир. Потом через нее с живыми будет говорить проводник в мире духов Ксултулан, древний жрец майя.

— И еще одно перед началом, — строго добавила она. — Конечно, четыре мои дорогие подруги за столом хорошо это знают, но я повторяю для нашего нового гостя. Как только появится эктоплазма, прошу вас, пожалуйста, не касайтесь ее. Она выделяется из моей души и тела и, если с чем-нибудь столкнется, немедленно уйдет обратно. Внезапное возвращение потока опасно для медиума. Были даже смертельные случаи. Поэтому помните: смотрите, изумляйтесь, но ни в коем случае не прикасайтесь.

Джек перестал слушать стандартную чушь, где, в зависимости от медиума, менялись только имена проводников. Ждал, когда погаснет свет и начнется представление, чтобы сделать свой ход.

Наконец четыре рыбки и медиум положили ладони на стол. Яркие лампочки в низко висевшей люстре погасли, осталось лишь несколько тусклых красных огоньков. В комнате воцарился мрак, стол и женщин заливал слабый красноватый свет.

Мадам Помроль издавала немелодичное мычание, вскоре голова упала на грудь. Как по сигналу, стол наклонился под хихиканье и удивленное оханье рыбок. Впрочем, стулья прочно стояли на месте. Чарли помог брату обогнать мадам, так сказать, на резвых ножках.