Фрэнсис Вилсон - Врата

— ...подъехал к знаку «стоп» у Южной, замедлил ход, остановился... ну, может быть, не совсем, но практически затормозил. Выехал на перекресток, снял ногу с тормоза и, не успев снова нажать на газ, увидел, как передо мной что-то выползло на дорогу. Я изо всех сил ударил по тормозам, встал посреди перекрестка как вкопанный.

— Аллигатор? — уточнил Джек. — Тот, которого мы только что видели?

Том кивнул:

— Никаких сомнений. Дальше нельзя было ехать. Препятствие такого размера — футов двадцать длиной — не объедешь. Да и не хотелось, по правде сказать. В машине я себя чувствовал в безопасности, особенно когда поднял стекла. Он не нападал, просто смотрел. Я включил верхние фары, чтоб лучше было видно, и, наверно заглядевшись на рогатого аллигатора, не услышал грузовика, пока он на меня практически не налетел. К тому же у меня окна были закрыты, а у него фары выключены.

— Обожди, — сказал Джек. — Шофер вел грузовик без фар в темноте? Даже без ходовых огней?

— Без всего. Я услыхал справа шум, оглянулся, вижу — темная громада мчится на меня с запада, уже почти налетает. Не успел среагировать... или просто в шоке замер. Так или иначе, не мог убраться с пути, и он меня здорово стукнул. Видно было, как в правое переднее крыло врезался большой бампер, потом грузовик шарахнулся в сторону, будто... не знаю... Бог его отшвырнул. Я головой ударился, в глазах потемнело. Сколько времени прошло, не помню. Очнулся в тумане, в облаке пара... наверно, из разбитого радиатора.

— Ты разглядел грузовик? Скажи, пожалуйста, это, случайно, не старый красный пикап?

Том отрицательно покачал головой:

— Нет. Большой грузовик в хорошем состоянии. По крайней мере, бампер, который в меня врезался, крепкий, как стенка, блестящий, хромированный. Почему ты решил, что пикап?

— Просто подумал. — Джек почему-то был недоволен.

— Наезд — не самое страшное. Дальше было хуже. Лежу я с тошнотой, с болью, обливаясь кровью, не в силах пошевельнуться, но живой, благодаря пристегнутому ремню безопасности, слышу приближавшиеся голоса. Помню, кто-то бешено ругался, мол, слишком сильно стукнули, вдруг убили? Потом дверца распахнулась, я чуть не вывалился из машины. Кто-то говорит: «Смотри! Он шевелится. Благодари Бога, что живой остался!»

— Похоже, тебя сбили намеренно.

— Конечно. — Том, сдержав дрожь, посмотрел на Аню, которая бесстрастно наблюдала за ним с нейтральным выражением на лице.

— Ты уверен? — переспросил Джек. — Почему...

— По тому, что дальше было. Они расстегнули ремень, вытащили меня, бросили на дорогу. Обращались, по-моему, дьявольски грубо, зная, что у меня спина может быть сломана. Тут я увидел большой грузовик, стоявший на обочине Южной дороги.

— Стой, — опять перебил Джек. — Грузовик стоял? По утверждению полиции, он после наезда скрылся с места происшествия.

— Действительно, только не сразу. Дашь договорить?

— Конечно, просто хочется, чтобы все в голове улеглось.

— Забудь пока про грузовик. Аллигатор пополз ко мне, и я понял, что это конец. Точно не могу сказать, может быть, показалось, что его поманили вытащившие меня мужчины. Как будто хотели, чтоб он меня съел... убил... — На этот раз не удалось удержаться от содрогания. — Он был от меня в десяти футах, когда послышалась сирена. Мигалки я не видел, но слышал, как мужчины осыпают проклятиями полицейскую машину, удивляются, откуда она тут взялась, и так далее.

— Офицер Эрнандес, — кивнул Джек.

— Ты его знаешь?

— Встречались. Помнишь, я рассказывал, что за двадцать минут до аварии в полицию сообщили по телефону о несчастном случае? — Он взглянул на Аню, не добившись реакции. — Он поехал разбираться на место. Похоже, тот звонок спас тебе жизнь.

Какая-то бессмыслица, думал Том. Кто мог знать об аварии до аварии? Тем не менее какая-то сирена выла на дороге.

— Не знаю, кто это ехал. Знаю лишь, что сирена спугнула мужчин, они заговорили с аллигатором, как с человеком. Один крикнул: «Коп едет! Прячься. Встретимся в лагуне!» Потом оба бросились к грузовику.

— Ты их разглядел? — спросил Джек. — У одного голова исковеркана?

— Голова? Почему...

— Ничего необычного не заметил? — быстро спрашивал он.

— Нет. Не помню. Не сводил глаз с аллигатора, который уползал с дороги в траву, а они тем временем уж почти добежали.

— А грузовик помнишь? Какой модели? Полуфургон, фургон?

— По-моему, полуфургон... без обычного прямоугольного кузова. Кузов особый, в каком возят гравий или еще что-нибудь.

— Никаких эмблем, надписей?

— Не видел, света не было, кроме луны и звезд... — Что-то мелькнуло в памяти.

— Что? — Джек придвинулся ближе.

— Кажется... на задней стенке что-то вроде цветка, сплошь черного. По крайней мере, в лунном свете выглядел черным. Потом помню вспыхнувший свет, и больше ничего, пока нынче утром не пришел в себя.

Внезапная мысль ударила, как... наехавший грузовик. Том посмотрел на Джека, на Аню.

— Меня кто-то хотел убить.

— Не обязательно, — возразил Джек. — Судя по замечанию «благодари Бога, что живой остался», они тебя убить не хотели.

Видно было, что Джек не верит ни единому своему слову, просто хочет его успокоить. Не вышло.

— Машину хотели сбить. И по-моему, хотели скормить меня аллигатору.

— Может быть, просто ты оказался в неудачное время в неудачном месте.

Тоже не помогло. Кто-то, несомненно, хочет его убить.

От этой мысли Тому стало плохо. В Корее его хотели убить северные корейцы и красные китайцы, но тогда шла война, этого следовало ожидать. А здесь Флорида, где он прожил чуть больше года. Завел много новых друзей и не может поверить, что нажил врага.

Тем не менее его кто-то пытался убить.

Том вдруг почувствовал себя мишенью на Аниной лужайке. Лучше сидеть в четырех стенах. Он неуверенно поднялся с кресла:

— Пожалуй, домой пойду.

— Как ты? — спросил Джек.

— Ничего. Все в порядке. Пойду лягу. Извини, Аня.

— Иди, Том, — сказала она, сидя в шезлонге с мокрым псом, свернувшимся в клубок у нее на коленях. — Тебе надо отдохнуть.

— Я с тобой, — вызвался Джек.

— Ни к чему. Найду дорогу.

— Не в том дело, — ответил сын, вставая и беря его под руку. — Пошли. Я тебя провожу. Понимаю, как ты себя чувствуешь.

Нет, не понимаешь, подумал Том. И, надеюсь, никогда не поймешь.

Хороший мальчик Джек. Впрочем, не мальчик — мужчина, и очень отважный. Бросился между злобным аллигатором и стариками с одним легоньким стульчиком вместо оружия. Только не понимает, что значит страх перед тем, кто жаждет твоей смерти. Это хуже войны. Том всей душой надеялся, что его сыновьям никогда не придется идти на войну и узнать такой страх. Теперь с этим покончено. Оба были слишком молоды для Вьетнама, а в Заливе воевали добровольческие отряды.