Константин Зайцев - FERA. Апокалипсис: пособие по выживанию [litres]

– Саня, готовься! Они идут! – Тот не ответил, лишь еле заметно кивнул.

Казалась, твари уже давно должны были быть здесь, но за десять секунд, прошедших с момента первого выстрела, так никто и не появился. Стоило только нервам чуть-чуть успокоиться, как ниже по склону раздалось голодное урчание, и пульс снова стремительно рванул вверх.

Я всегда был уверен, что люди четко делятся на два типа. Первые, такие, как я, в момент сильного стресса краснеют, и их способности выходят на новый уровень. Организм вкидывает огромную порцию адреналина, ускоряет реакцию и силу.

И вторые. Те, оказавшись в стрессовой ситуации, наоборот, бледнеют и затормаживаются. Прав я или нет с точки зрения физиологии, но такой вывод мной сделан на основе жизненных наблюдений.

В момент появления противника я был собран и готов к бою. Первая пуля вошла точно в открытую пасть, а вот вторая пролетела мимо. Тварь резко вильнула в сторону, а затем скакнула вперед, к валяющемуся без сознания Николаю.

Крючковатые когти мелькнули в воздухе, и тело мужика дернулось. Побледневший, как полотно, Саня только сейчас смог ударить в ответ. Серебряное пламя потоком хлынуло из развернутых к монстру ладоней. Таранный удар магии уничтожил тварь на месте, а самого колдуна качнуло и повело в сторону.

– Саня, не спи, блин! – ругнулся я, уже во второй раз вытряхивая отстрелянные гильзы.

Надо добить этих гадов. Мы должны выжить. Если справимся, то и деда откачаю.

Следующая тварь оказалась не одна, и я уже собирался читать по нам отходную молитву. Но жизнь преподнесла сюрприз. Первой бежала подстреленная дедом: отсутствие половины морды, одного глаза и две пули в шее сильно сказались на ее восприятии и маневренности. Ее периодически заносило, и та врезалась в уступы. За ней следовала вторая, у которой не хватало части левой лапы. Чуть ниже локтя начиналась культя, что тоже не способствовало быстрому передвижению.

Я готов был поклясться, что в нее никто не стрелял, возможно, травма была старая, но сейчас разбираться в этом некогда. Положить цевье ружья на валяющийся рядом камень, вдох и медленный выдох, одновременно совместить прицельную планку с мушкой и выбрать курок – огонь!

В этот раз результат был хуже: надо стрелять с рук. Упор только мешал перемещать прицел вслед за движением монстра. Пуля с силой ударила в ствол некрупной сосенки в стороне и далеко позади цели. Тут же взял поправку – и второй выстрел.

В этот раз лучше. Пуля ударила в ключицу и оторвала ее вместе с когтистой лапой. Все, времени на перезарядку больше нет, теперь исход поединка решит ближний бой.

Хрен вы получите мою кровь, твари! Опыт множества схваток в восьмиугольнике и на улице дал себя знать. Недолго думая, я рванул навстречу и с разбегу влетел двумя ногами в грудь бегущего впереди умертвия.

Все, как учил Серпенто: разбег, вытянуть тело в струну – и пятки пробивают грудь противника. Удар, предназначенный сокрушить ребра оппоненту и отбросить его как можно дальше.

– Крестный, Самеди, помоги! – Из груди вырвался непроизвольный крик, когда полудохлая тварь улетела вниз.

– Помочь тебе с этим? Да тут же жалкие букашки, которые только начали просыпаться. Если я на любой такой зов буду откликаться, то зачем мне нужен ты? Справишься – зови, а пока не мешай, – тягучий голос негра звучал в моей голове, а тело действовало на автомате. Скрут, уйти в мягкий кувырок и тут же в стойку.

Какая разница – живой твой противник или нет? Если у него есть кости, значит, их можно сломать. Перехват ружья за дуло – и вперед. Подкат, уйти от когтей твари. Шаг с линии – и, словно бейсбольная бита, приклад ружья врезается в челюсть мертвеца. Хруст сломанных костей звучал в моих ушах как музыка. Свист когтей перед лицом заставил отпрыгнуть вбок.

Восприятие вновь творит чудеса со временем. Любое движение ощущается, словно я двигаюсь в густом киселе. Твари слишком сильно дергаются при движении, и надо пользоваться этим по полной. Раз они не чувствуют боли, но им можно сломать кости, значит, бьем по голове.

Во всех фильмах и легендах, чтобы гарантированно убить зомби, надо отрубить ему башку. Хрен знает, что за тварь передо мной, но у нее есть голова, и приклад ружья отлично работает.

– Я играю капоэйру. Капоэйра – это я. – Чем отличается джинга с мачете от джинги с ружьем? Да ничем. Двигаешься по треугольнику, постоянно работая корпусом – отличная техника уклонения. Каждое маховое движение позволяет быстро набрать скорость и инерцию для мощного удара.

Шаг – и когти проносятся мимо, а раз тебя так заносит, получи вдогонку прикладом по ключице. Джинга – и ты уже сбоку от мертвеца, лови, красавчик, еще один удар. Шаг – и ритмы режиональ тебя ведут. Никогда не стой на месте, ты не груша для битья.

Удар – уход, удар – уход. Никакого риска, никакой сложной акробатики, только голая эффективность. Раз – и тяжелый деревянный приклад вламывается в височную кость мертвяка. Два – проваливаются носовые кости. Три – и затылочная кость пробивается очередным ударом.

Поймав это трансовое состояние, я понял, что мертвец уже ничего не может мне сделать. Удар за ударом – и через пару минут тот получил целую кучу переломов от ударов тяжелым прикладом.

– Саня, живой?

– Да вроде, выложился только сильно. – До конца боя Саня так и просидел, скрючившись под деревом, и только сейчас начал приходить в себя.

– Давай оживай, а я гляну, что с дедом и Колей.

В три прыжка оказался возле деда. Старому пограничнику повезло, он остался жив. Старое, но закаленное сельской жизнью сердце выдержало вопль монстров. Он был бледен, но пульс прощупывался. Опасения были: сердце старика стучало неровно. Радовало только то, что с каждой минутой ему становилось лучше. Самое главное, живой.

А вот Николаю не повезло. Вроде бы тварь просто походя ударила по нему, а вот три полосы от паха до груди и большая лужа крови под телом говорили, что передо мной труп. Жаль его, хороший был мужик. Несмотря на брутальную внешность, он был веселым, с огоньком.

Вот и не верь старым сказкам, что никогда нельзя заключать сделок с ведьмами. Хотя сам-то я чем лучше? А тем, что как минимум живой и не отключился.

Минут десять пришлось потратить, чтобы привести деда в чувство, и лучше всего помогла старая солдатская фляга с его же самогоном. Кряхтя и матерясь, Валерий Никифорович присосался к фляге, не обращая никакого внимания на крепость напитка.

– Живы? Уже радует, Колю жалко. Я ж мать его еще помню. Ох и материть она меня будет на том свете, что сына ее не уберег. Вот скажи мне, Саша, а стоила ли жизнь хорошего человека какой-то непонятной хрени? Не много ли бабка твоя на себя взяла? – голос старика наполнился льдом.