Виктория Шваб - Ближняя Ведьма [litres]

– Как и четырех детей.

– Вам что, наплевать, что они его схватили? Что они, может быть, его…

– Он знал, что делает.

– Нет! Не знал. Он не понимал. Он обещал мне!

У меня внутри сплошная боль. Комната качается. Чайник шипит.

– Так верь ему, – вступает, наконец, Магда, снимая чайник с огня. Меня охватывает слабость и странное оцепенение, голова будто ватой набита. Я обхватываю ее обеими руками.

– Дальше будет только хуже, намного хуже, – шепчет Дреска, но вряд ли ее слова предназначались для моих ушей.

– Мне нужно вернуться, – говорю я. – Я должна добраться до костей. Коул сказал… и я не нашла детей. Не смогла найти.

– Ступай-ка домой, Лекси Харрис, – велит Дреска.

– Как? Но нам нужны эти кости, скорей! Иначе она вернется сегодня ночью.

– Иди домой, милая, – Магда кладет свою корявую руку поверх моей. Оказывается, я сижу, вцепившись в стол.

– Не отходи от сестры, – наставляет меня Дреска.

– А утром, – добавляет Магда, – пойдешь прямиком сюда, милая, и мы все исправим.

Потрепав меня по руке, она отходит.

– Ты, главное, приходи сюда утром, Лекси, – повторяет за ней и Дреска. – Все будет хорошо.

Снова эта бессмысленная фраза. Люди вечно ее произносят, и никогда она не оказывается правдой. Видно, во взгляде, который я бросаю на Дреску, отражаются мои мысли.

– Ступай домой, Лекси, – произносит она совершенно другим тоном, мягче и ласковее – так, бывало, говорил со мной отец. Дреска ведет меня к двери. Ее длинные тощие пальцы больно впиваются мне в плечо. – Мы расставим все по своим местам.

Я выхожу на двор. Небо стало красным.

– Все будет хорошо, – повторяет она, и на этот раз я не перечу. Не хочу возражать.

Как? спрашивает голос внутри меня, но он звучит все тише, тонет, скрывается под чем-то теплым, как под одеялом.

Не помню как, но как-то я добираюсь до дома. Должно быть, ноги сами меня несли, умницы, потому что глаза ничего не видят перед собой.

Возле нашего дома Отто, Тайлер и Бо. Они стоят у входа, залитые алым светом заката. Бо склонил голову набок. Тайлер стоит ко мне спиной. Первым меня замечает Отто, и даже в своем оцепенении я все равно понимаю, что он сейчас должен быть разъярен. Однако на лице у дяди только смертельная злая усталость. Он не похож на торжествующего победителя. Его взгляд говорит другое: я, может быть, еще и не победил, а вот ты точно проиграла .

Я прохожу мимо них, мимо матери, которая знала, что я вернусь. Она успевает обменяться со мной взглядом – украдкой, будто мы преступницы, – прежде чем вернуться к своей печи. Я стягиваю плащ, освобождаю ноги из башмаков и подхожу к окну, чтобы выставить их на улицу. Но окно все еще заколочено снаружи, щепки вокруг гвоздей еще совсем свежие. Потерев пальцами глаза, я с грохотом бросаю башмаки на пол, потом снимаю платье и надеваю ночную сорочку.

Каждая клеточка в моем теле умоляет о сне. Когда я спала последний раз? А до темноты еще целый час. Можно отдохнуть, совсем чуть-чуть, а потом всю ночь, не смыкая глаз, я буду стеречь Рен. Откидываю покрывало, я пробираюсь под него, и сон окутывает меня мгновенно, долгожданный, теплый, глубокий.

Первое, что я понимаю, – в комнате темно.

Я вскакиваю в панике – проспала слишком долго, но вижу, что Рен спит себе, как обычно, свернувшись калачиком под одеялом. Вокруг глухая ночь, ветер гудит под окном, в половицах и в щели под дверью.

Мысли текут медленно, нехотя. Оцепенелость моя не прошла, вата заполняет мне грудь. Я хочу сесть, сползти с кровати и зажечь свечи, но комната качается, сон не выпускает меня из своих объятий. Я решаю полежать еще, дождаться, чтобы прошло головокружение. А потом я слышу голос. Одно тихое, простое имя, мягкое и выцветшее по краям.

Мое имя. Лекси . Снова ветер играет со мной шутки. Еле разлепив глаза, я сонно всматриваюсь в окно, в пустошь, хотя и не надеюсь ничего увидеть.

Но там в темноте стоит человек. Он ждет в поле, сразу за околицей деревни, примерно в футе от невидимой линии, отделяющей Ближнюю от северной пустоши, – высокий, худой, похожий на ворону.

– Коул? – ахаю я. Он не исчезает, а в голове у меня по-прежнему восхитительный туман, мой почти-сон. Я подбегаю к окну, забыв, что рама заколочена гвоздями. Прижав ладони к стеклу, я смотрю сквозь стекло, вокруг пальцев расплываются облачка пара. Снаружи усиливается ветер, оконное стекло дребезжит. Коул чуть наклоняет голову, и гвозди начинают дрожать, шататься и в конце концов падают на траву. Я приоткрываю окно. Коротко скрипнув, рама бесшумно отворяется, послушная моим пальцам. Становится слышен шум с улицы. В комнату врывается ветер и принимается теребить все, за что только можно зацепиться.

Не зная, на что решиться, я оглядываюсь на свернувшуюся под одеялом сестренку, но она сладко спит, браслет крепко привязан к запястью.

Снаружи на пустоши холодно и темно, но я лезу через окно, путаясь в собственных ногах. Выбравшись, я поспешно захлопываю ставни. Мне не терпится поскорее увидеть Коула, вглядеться в его лицо, в речную гальку его глаз. Хочу узнать, почему он оставил меня, как вернулся, что произошло днем. Я вижу, что Коул пошатнулся, и хочу скорее дотронуться до него, убедиться, что он правда здесь. В одной сорочке я пересекаю разделяющую нас узкую полоску. Босые ноги сразу немеют на холодной земле, руки – от холодного воздуха.

– Коул, – окликаю я снова, и на этот раз он делает шаг ко мне, протягивает руку. Подойдя ближе, я вижу, что это и вправду он. Я прикрываю глаза и никак не решаюсь снова их открыть, а он берет меня за руку, его пальцы, странно холодные, сплетаются с моими. Он не колеблется, не мнется, а наоборот, уверенно привлекает меня к себе и крепко держит. От этого у меня подпрыгивает сердце – примерно так бывает, когда я иду по следу и вдруг вижу впереди свою добычу. Я взвинчена, нервы на пределе. Он молча обнимает меня, а вокруг нас игриво вьется ветер.

– С тобой все в порядке? – Я пробегаю пальцами по его лицу и плечам. – Ты живой. Коул, они сказали… Я подслушала, как они…

Он не отвечает, только молча тянет меня за собой на пустошь, и я иду за ним, пьяная от радости и облегчения.

– Где ты пропадал? Что произошло? – Я снова начинаю злиться, вспомнив, как он ушел, как позволил им увести себя, и резко останавливаюсь. – Коул, да скажи же что-нибудь!

Я хочу повернуть назад, к дому, к Ближней, но он снова тянет меня за собой, прижимает к себе, слегка задыхаясь на ветру. Его щека касается моей. У меня ощущение, что я что-то забываю, но он находит мои губы, и поцелуй окончательно выбивает меня из колеи.

– Иди за мной, – шепчет он мне на ухо, холодное дыхание ласкает щеку. Я чувствую, что ноги подкашиваются… Хоть бы хватило сил идти за ним и не упасть, и тут он добавляет: – Я все тебе расскажу.