Джонатан Ховард - Иоганн Кабал, некромант [litres]

Военный оглянулся и, возможно, даже улыбнулся, а затем шагнул вперед. Некроманту показалось, будто нечто рассеялось с невероятной скоростью, и вот уже в дверях никого не было, как и снаружи. Кабал вышел на улицу, проследил взглядом вдоль железнодорожных путей в одну сторону, затем в другую, поднял глаза к холодному голубому небу.

– Удачи, – сказал он практически самому себе. – Передавайте привет Кэти.

Спустя какое-то время он вернулся к дверям и оглядел странные символы. «Знал же, что когда-нибудь птитианский пригодится», – подумал он. Птитианцы были довольно бесполезным племенем, да к тому же еще умудрились стереть себя с лица земли приблизительно три тысячи лет назад. Кабал обнаружил в одном музее несколько табличек птитианцев: судя по всему, сотрудники музея не понимали их ценности, поэтому Кабал потихоньку реквизировал экспонаты, а затем с огромным трудом перевел. Как выяснилось, ценность они все же имели. Птитианцы, похоже, умудрились отравиться хлебом, изготовленным из ржи, которая была инфицирована особо вредной разновидностью спорыньи. Когда у птитианцев начались галлюцинации, они сперва решили, будто являются великими волшебниками, а после собрались продемонстрировать свои способности, для чего всем племенем отправились высоко в горы левитировать. Возможно, сперва им следовало поискать место пониже. Кабал стирал фонетические символы носком ботинка и при этом произносил каждый знак: «Ини. Мини. Майни. Мо» [10].

– Вот и все.

Довольный собой, Кабал в последний раз покинул станцию.

Вернувшись на поезд, некромант быстро нашел станцию Уэлстоун Холт на карте и установил, что они все же ехали по верному пути. Деннис и Дензил запустили двигатель, и скоро они шли по расписанию практически без отставания.

На развилке пришлось искать стрелочника, чтобы тот перевел стрелку. Кабал лично отправился в будку, взобрался по деревянным ступенькам и вручил принятую в таком случае взятку.

– Без проблем, сэр, – заявил стрелочник. – Только вот сообщу на следующую станцию, чтобы они были готовы вас принять. Это займет всего несколько минут. Не хотите ли чашечку чая, пока мы ждем от них подтверждения?

Кабал взглянул на большие жестяные кружки, свисавшие с крючков над раковиной и покрытые застарелым налетом от заварки, и более-менее вежливо отказался. Тут на глаза ему попался пульт – Кабал нашел сигнал, обозначенный «Уэлстоун Холт (закрыта)».

– Уэлстоун Холт, сэр, – начал стрелочник, когда Кабал полюбопытствовал насчет станции, – закрыта еще со времен войны. Там нет никакого населенного пункта. Больше нет.

– Насколько я понимаю, раньше это было процветающее место.

– О да. Знаете, я как-то раз туда наведался. На спор, видите ли. Говорят, что на станции живет призрак.

– На станции?

– Да. Правда, поговаривают, будто и в городе тоже. Хотя от самого Уэлстоуна почти ничего не осталось. Только вот станция более-менее целехонькой сохранилась. В городе случилась ужасная трагедия. Я, конечно, называю Уэлстоун городом, но на самом деле он был не очень большим – скорее уж приличных размеров деревня с рынком. Вот почему там всегда было людно.

Затрещал телеграф. Стрелочник с интересом прочел сообщение на ленте.

– Все в порядке. Вот ваше разрешение. Но лучше бы вам поторопиться, а то упустите свое окошко.

Уже на ступеньках лестницы Кабал поинтересовался:

– Так что же там все-таки стряслось – в этом Уэлстоуне? Мне нужно знать.

– Военное время было. По этим путям перебрасывали солдат и оборудование. Так вот, в конце той ветки, по которой вы прибыли, произошел инцидент с поездом, перевозящим оружие. Вагоны загорелись. Стоило бросить состав на полпути. Конечно, рельсы разорвало бы вместе с поездом, но по крайней мере там ветка идет через выемку, окрестные холмы направили бы взрыв вверх, и никто бы не пострадал. Только машинист оказался новичком – он не знал местности и решил, что сумеет спасти ветку, если загонит состав на запасную линию позади станции. Он спрыгнул с поезда, лично переключил стрелку и отогнал состав. А теперь представьте, что он испытал, когда оказался на запасной ветке и увидел, что она выходит прямиком к Уэлстоуну. Из поезда можно было разглядеть каждый дом. Придется вам поднапрячься и представить, что он испытывал, ведь рассказать он никому ничего не сумел – живым он так и не выбрался. Поезд рванул в тот самый момент. Когда дым развеялся, от города камня на камне не осталось. Большинство померло в один миг. Но вот ирония судьбы – станции хоть бы что: осталась себе стоять, только вот деревни, которую она обслуживала, уже не было. Потому ее решили закрыть. А вы бы поторапливались, сэр. Бон вояж!

Вернувшись в свой офис, Кабал встретил там Хорста – тот проснулся и сидел на стуле.

– Итак, братец, – сказал он, не поднимая глаз от книги. – Какие же мелкие гадости ты совершил сегодня?

Некромант улыбнулся, и в кои-то веки улыбка его не отпугнула бы детей и стариков.

– Ты, наверное, удивишься, – произнес он и не добавил к этому ни слова больше.

ИНФОРМАЦИОННОЕ ПИСЬМО ИЗ СТОЛА ДОКТОРА ОСТА, ГЛАВВРАЧА ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ ЛЕЧЕБНИЦЫ «БРИЧЕСТЕР»

Дорогие все:

Как вам, наверное, уже известно, сегодня у нас в «Бричестере» были небольшие проблемы с безопасностью. Сей инцидент, безусловно, произошел очень не вовремя; без сомнения, будут приняты меры в отношении виновных, но мне не хотелось бы устраивать поиски козла отпущения. Да, наше сообщество преждевременно лишилось около трех дюжин своих членов. Многие из них, возможно большинство, были, к несчастью, замешаны в легком и вполне простительном увлечении темными искусствами. Однако за свое любопытство они вполне справедливо заплатили тем, что стали умственными инвалидами. Собственно, таким образом они и очутились под нашей опекой.

Хотя прежде я говорил о том, что не хотел бы опускаться до поиска виновных за массовый побег из лечебницы, не могу не оставить без внимания поведение одного из наших клиентов. Руфус Малефикарус довольно серьезно разочаровал лично меня. Я полагал, что пациент, которому предыдущий главврач поставил столь непонятный диагноз, как «непомерная страсть к власти и свершению мести, вызванная расщеплением души, потерей разума и необычайной злобностью», шел на поправку. Уроки пальчикового рисования, как мне казалось, шли ему на пользу, по крайней мере до тех пор, пока Руфус не использовал краски для того, чтобы начертить круг призыва, после чего он покинул здание лечебницы на спине покладистой гончей Тиндала, прихватив с собой половину отделения. Не сомневаюсь, у него были на то причины. Мне лишь жаль, что он не рассказал мне о них во время одного из приемов.