Роберт Стайн - Колдовская метка

У Деборы перехватило дыхание от ужаса.

— Мы знаем, что это твоих рук дело, Дебора, — почему-то шепотом произнесла Эмили Гаррисон. — Вчера ты грозила мальчикам. Обещала превратить их в цыплят. Аарон сам мне об этом рассказал.

Она подтолкнула девочку к длинноволосому цыпленку.

— Теперь верни мне его назад. Преврати его снова в мальчика. Я умоляю тебя, — если в твоем черном сердце еще осталась капля сострадания… — Она сверкнула глазами на Дебору, и их злобный огонь снова погас в ее слезах.

— Н-но… — Дебора с трудом выдавливала из себя слова. Несмотря на всю ненависть к Аарону, она испытывала сейчас жалость к нему и к его матери. — Я этого не делала, — прошептала она. — Поверьте мне, я ни в чем не виновата. Я не знаю никакого колдовства. Я не умею. Я ничего не сделала Аарону.

Светловолосый цыпленок снова громко пискнул и почесал свой клюв о камень.

— Вы должны поверить моей дочке, — сказала Кэтрин. — Она говорит вам правду. Она тут ни при чем. Невиновна.

— Ни при чем? — взвилась Эмили. — Это она-то ни при чем? — Она схватила Дебору за волосы и откинула их со лба.

— Вот она — ведьмовская метка! — завизжала она. — Она невиновна? С таким полумесяцем на лбу? Мало зла она принесла нашей деревне с того самого дня, как родилась?

За дверью послышались низкие голоса и шаги.

Они повернулись и увидели, что в дом вошел олдермен Гаррисон в сопровождении двух мужчин с мушкетами.

Гаррисон снял высокую черную шляпу и в ужасе уставился на цыпленка, словно до сих пор не мог поверить своим глазам. Потом он повернулся к Деборе.

— Твоему злу не место в моем доме, — дрожащим голосом заявил он. — Мой сын — бедный мальчик! Верни ему прежнее обличье, ведьма, — или ты поплатишься за это.

— Я… я не знаю, как, — забормотала Дебора. — Пожалуйста, поверьте мне…

Гаррисон взглянул на нее, прищурив глаза, и грозно нахмурился.

— Я привез шерифа из соседней деревни, — объявил он всем присутствующим. — Сегодня воскресенье, грешно чинить суд. Но я обещаю — Дебора Андерсен будет повешена завтра вечером.

Закричав от ужаса, Дебора упала на колени.

— Прошу вас, сэр. Я умоляю вас, смилуйтесь. Пожалейте меня. Я не делала этого.

— У нее на лбу метка в форме полумесяца, — снова сказала Эмили Гаррисон. — Она принесла в нашу деревню беды — их все больше и больше с каждым годом ее жизни. Мы не можем и дальше терпеть ее зло!

Женщина нагнулась и взяла на руки длинноволосого цыпленка. Приблизила его к лицу девочки.

— Верни мне Аарона! Забери назад злые чары, которые ты навела на нашего сыночка!

Дебора в ужасе отшатнулась от этого волосатого уродца.

— Я… я не имею такой силы, — прошептала она.

— Врешь! — закричала Эмили. Бросив цыпленка, она с визгом набросилась на девочку, вцепилась в ее волосы, царапала ей лицо, рыдая и брызгая слюной.

Дебора отшатнулась и закрыла лицо руками.

Олдермен Гаррисон схватил свою обезумевшую жену и с трудом оттащил ее прочь. Она с рыданиями уткнулась в его плечо, и он стал тихонько гладить ее плечи.

— Ступай домой, — резко приказал он Кэтрин. — Забирай свою дочь на последнюю ночь. Деревенский совет соберется завтра утром. Их приговор будет исполнен на закате дня.

— Я умоляю вас, — сказала Кэтрин. — Пощадите жизнь моей дочери. Ведь ей всего двенадцать лет. Проявите милосердие, сэр. Если вы оставите ее в живых, я уведу ее из деревни.

— Уходите, вы обе, — рявкнул Гаррисон, махнув им рукой на дверь. — Совет решит судьбу твоей дочери, женщина. Наказание будет суровым — и окончательным.

— Прошу вас..! — зарыдала Дебора.

Мать уже тянула ее к двери. Последнее, что увидела девочка, прежде чем вышла на яркий утренний свет, был длинноволосый цыпленок, глядевший на нее круглым черным глазом.

Дебора провела остаток дня в каком-то бреду. Она ходила взад-вперед по маленькому домику. Мать приготовила вечером ужин — зачерствевший за сутки хлеб и немного тушеной баранины. Дебора села на стул с соломенным сиденьем и уставилась на еду. Она не могла заставить себя съесть хотя бы кусочек, хотя понимала, что, возможно, это последний ужин в ее жизни.

Мать почти все время молчала. После ужина Дебора убрала со стола. Кэтрин села в углу лицом к очагу и положила на колени маленький молитвенник. Она так и просидела весь вечер, склонив голову, и ни разу не подняла глаз.

Дебора еще никогда не видела мать за молитвой.

Наконец, переодевшись в ночную рубашку из льна, Дебора присела рядом с матерью возле умирающего огня.

— Мама, они повесят меня? — спросила она. — Повесят?

Кэтрин оторвалась от молитвенника.

— Они почтенные люди. Они непременно опомнятся, — ответила она сухим, бесстрастным голосом.

Дебора прерывисто, со всхлипом вздохнула. Ей вдруг сделалось холодно в ночной рубашке, и она обхватила плечи руками, чтобы унять дрожь.

— Мама, ты ни разу не спросила меня, правда ли я навела злые чары на Аарона Гаррисона. Ты никогда не спрашивала меня, владею ли я колдовскими чарами.

В очаге стрельнули угли. Кэтрин долго и пристально посмотрела на дочь.

— Мне не нужно и спрашивать, — ответила наконец она. — Я знаю свою кровь. Я знаю, что ты никакая не ведьма.

Дебора обняла мать и спрятала лицо в ямке на ее шее. Ей так хотелось услышать от нее слова утешения, чтобы мама успокоила ее и сказала, что все будет хорошо. Что ей сохранят жизнь. Что деревенские поймут свою ошибку.

Однако Кэтрин сидела со скорбным лицом, глядя на жаркие угли, уже подернутые золой. Она сдерживает слезы, подумала девочка. Она старается не плакать.

Дебора легла на свое соломенное ложе, но заснуть не могла.

Неужели это ее последняя ночь на земле?

Она глядела в темноту. Перед ее мысленным взором проходили разные картины. Вот отец повернулся и махнул ей на прощание рукой, когда уезжал со своим товаром на торговое судно, отплывавшее в Китай… Вот Аарон и другие мальчишки прогоняют ее от школы, бросают камни, выкрикивают обидные прозвища… Светловолосый цыпленок сердито глядит на нее, обвиняя…

Наконец Дебора заснула, однако через некоторое время ее разбудили крики, раздававшиеся где-то в деревне. Первая мысль ее была: Вот они идут за мной!

Вскочив с постели, она выбежала в прихожую. Дверь была распахнута настежь. На пороге стояла Кэтрин. На ее лице и на ночной сорочке плясали красные отсветы пламени.

Вдалеке все громче звучали тревожные крики.

— Мама… — ахнула Дебора. — Что происходит?

Подбежав к двери, Дебора протиснулась в нее и встала рядом с матерью. Она увидела ярко-красное пламя, взмывавшее в ночное небо. Ревущее пламя. Со всех сторон на пожар с криками бежали люди, размахивая руками. Где-то отчаянно лаяла собака.