Александр Матюхин - Зов Лавкрафта [Антология хоррора]

Шли молча. Если и переговаривались, то короткими фразами и только шепотом, не отдавая в этом отчета самим себе. Казалось, что их могут услышать. Грех был почти уверен, что тени вернулись, хоть он и не мог их рассмотреть. Теперь их было много. Тех самых, высоких, с большими желтыми глазами и блестящей кожей. Они шли рядом, тихо, выдавали себя только короткими всплесками воды между деревьями.

Принялась подниматься с горки на горку. Вода то поднималась до пояса и выше, то опускалась по щиколотку. Иногда даже показывался чистый сухой асфальт, но таких участков было мало. Каждый раз приходилось снова заходить в холодную темную воду.

Они зашли в низменную болотистую местность. С двух сторон дороги из воды поднимались уродливые кривые стволы берез. Сухие и мертвые они белели в темноте, как кости умершего здесь гигантского животного. Между берез светились огоньки, как маленькие звездочки. Глаза. Стояли неподвижно, но уже не прятались. Не видели смысла. Грех взял автомат на изготовку, нащупал гранату в кармане разгрузки. Несколько минут они с Вавилом молча стояли и смотрели по сторонам, ждали чего-то. Никто не двинулся с места. Ни они, ни огоньки между деревьями.

Грех огляделся. К привычной уже тревоге добавилось что-то еще. В темноте казалось, что они забрели в какой-то параллельный мир. Все здесь было не так, непривычно. Вода, деревья, даже воздух казались какими-то чужими, неправильными.

— Мне кажется, мы где-то не здесь, — Вавил шепотом озвучил на ухо его мысль.

Грех кивнул. Не здесь. Они пошли дальше.

От холода и сырости Грех уже не чувствовал ног. Ниже колен как будто ничего не было, только подошвы тяжелых промокших ботинок ступали по скрытому под водой асфальту. В горле першило, заложило нос, голова кружилась и бросало в пот. Если он отсюда выберется, наверняка свалится с воспалением легких.

На обочине, съехав одни бортом в кювет и наполовину скрывшись под водой, стоял подбитый танк. Башня свернута набок, дуло пушки опущено в воду. Внутри машины глухо плескалось, было слышно, как внутри кто-то стонет и гулко стучит по броне чем-то тяжелым. Грех с Вавилом прошли мимо, не оглядываясь.

Дорога снова пошла в гору, они с облегчением выползли из воды на сухой асфальт. Мокрые, продрогшие, тряслись от холода и страха. Вавил опустился на четвереньки и принялся надрывно кашлять, рискуя выплюнуть собственные легкие. Отхаркнул темный сгусток, перевернулся и сел, вытянув перед собой больную ногу. Было заметно, как та раздулась внутри штанины, раза в три толще обычного. Вавил мелко трясся и смотрел туда, откуда они пришли. Там между деревьев все еще блуждали огни.

— Ты когда-нибудь видел такое наводнение?

— Нет, — ответил Грех.

Он стянул с ног тяжелые, как кандалы ботинки, вылил из них воду. Как смог отжал носки и штанины, снова обулся. Мокрая одежда хлопала, неприятно липла к телу. Зубы стучали так, что Грех сильнее стиснул челюсти, боясь прикусить язык. Он помог подняться Вавилу и они двинулись дальше.

— Куда мы идем? — спросил тот.

— Не знаю, — честно ответил Грех.

Впереди белел покосившийся указатель. Проржавевший и помятый, в темноте невозможно было разобрать буквы, но он явно извещал о начале населенного пункта. Дорога здесь снова спускалась вниз, однако через десяток метров по обе стороны показались деревенские дома.

Тишина оглушала, давила, света в окнах не было, огни не горели. Даже те, среди деревьев.

— Пусто, — разочарованно прошептал Вавил, они по-прежнему боялись разговаривать громко, — никого…

Грех промолчал.

Здесь вода вернулась, пришлось опять шлепать по ней, тяжело переставляя ноги.

Грех усадил запыхавшегося Вавила на скамейку возле одного из домов, а сам постучал в двери.

— Ты чего? — спросил Вавил.

— Может есть кто. Откроют.

Ожидаемо никто не ответил. Грех потянул дверь на себя, открыто. Шагнул в темные сени. Под ногами хлюпало. Дом был затоплен, как и все вокруг. Вода внутри доходила почти до колен. На поверхности дрейфовала домашняя утварь — пустые бутылки, книги, бумага, мусор. Кораблем деловито проплыла мимо намокшая подушка.

Он прошел в помещение, похоже кухню. Большая белая печь размокшая и осыпающаяся. Газовая плита, стол возле окна. За столом сидел человек. Опустил голову на руки, будто уснул. Грех осторожно, держа автомат перед собой подошел к нему.

— Эй, — тихо позвал он, — хозяин…

Молчание. Человек не двигался. Темная фигура осталась сидеть на месте, как статуя. Грех протянул руку, потряс за плечо. Мокрая одежда, холодная кожа под ней. Он зачем-то тряхнул сильнее. Под столом что-то мерзко чавкнуло, плюхнулось в воду. Тело дернулось, испустило газы, завалилось на бок и с плеском рухнуло со стула.

Грех зажал нос, по комнате расползался невыносимый трупный запах. Смрад смерти и разложения. Он попятился от стола, пошел в другую комнату. Наощупь пошарил рукой по стене, по мокрым вздувшимся обоям. Нащупал выключатель, ничего, света нет. И не будет, зачем-то сказал сам себе. Закончился свет. Даже за окнами кромешная тьма.

В комнате угадывались очертания дивана, большой шкаф у стены, широкий плоский телевизор на столике. Грех шагнул вперед и тут же отпрянул. В темноте наступил на что-то мягкое. Наклонился — в воде лицом вниз лежал труп. Раздувшийся, но маленький, как кукла. Ребенок. Дулом автомата Грех зачем-то оттолкнул от себя маленькое тельце. То легко скользнуло по воде. Остатки одежды на нем развивались, как водоросли. Мертвые совсем не мертвые, всплыл в голове бред Вавила.

Что-то тревожило, не давало сосредоточится, только не понять, что именно. Когда Грех осознал это, задрожали руки, а сердце на миг остановилось. По спине побежали неприятные мурашки. Тишина. За последние часы он привык к тишине — ни ветра, ни птиц, только плеск шагов и собственное дыхание. Сейчас тишина нарушилась и причиной этого был не он. Кто-то громко дышал за перегородкой, совсем рядом. Там, куда вел проем без двери. В темноте кто-то дышал и ворочался. Как спящий, сон которого потревожили. Грех медленно-медленно, стараясь не шуметь, попятился назад. Скорее обратно на кухню, в сени и наружу. Взять в охапку Вавила и прочь из этой деревни. Не успел он об этом подумать, как с улицы раздался выстрел. Оглушительный в тишине. Громогласный даже здесь, за стенами дома. Показалось, что даже стекла в рамах задрожали. Потом еще один. Несколько секунд тишины и короткая очередь. Вавил отстреливался от кого-то.

Спящий очнулся. Зашевелился, недовольно засопел. Издал короткий звук, похожий на лягушачье кваканье. Что-то громко хлюпнуло, сильно ударилось о перегородку с той стороны. Из тьмы проема показалась большая лапа с четырьмя пальцами, соединенными перепонками, пошарила по стене. В такой запросто исчезнет человеческая голова.