Астрид Фритц - Охота на ведьму [litres]

Орландо покачал головой.

Не промолвив больше ни слова, он опустил ладони на мои щеки и нежно поцеловал меня в губы. По моему телу прошла теплая волна, и я ответила на его поцелуй, длившийся, казалось, бесконечно.

Оторвавшись от моих губ, он сжал мои ладони и тихо произнес:

– Я люблю тебя, Сюзанна. Вот в чем дело.

Может быть, случилось бы что-то еще, если бы мы не разбудили Йоста.

– Кто там? – крикнул он из окна.

Приложив палец к губам, Орландо вышел из-за сарая.

– Это я, Орландо ди Ломбардио. Все в порядке, я просто кошку случайно спугнул.

– Что ж, тогда доброй ночи и спокойных снов.

Мы крадучись пошли к двери, прикрывая огонек ладонями.

Уже в коридоре Орландо сказал:

– Я еще немного посижу во дворе. Мне нужно подумать.

Поспешно поцеловав меня, он снова скрылся за дверью. На подгибающихся ногах я вернулась к себе в комнату и вытянулась на кровати, все еще чувствуя запах его волос и кожи, все еще ощущая поцелуй на губах.

Его слова «Я люблю тебя» шумели в моей голове, как беснуется ветер в кронах лесных деревьев. Я никогда раньше не слышала этих слов от мужчины. И сама никогда их не произносила.

Но я любила Орландо. И теперь могла наконец-то признаться себе в этом. Но в то же время я знала: наше положение безвыходно.

На следующий день я почти не видела Орландо – из-за отъезда Симона у него было полно хлопот. Ни на обед, ни на ужин он так и не явился.

– Вы сегодня какая-то рассеянная, госпожа Сюзанна, – заметила Клер, когда мы вместе убирали в кухне. – Но вы хотя бы улыбаетесь. А то я за вас уже начала немного беспокоиться.

Я собиралась укладываться спать, когда в дверь спальни постучали и из коридора донесся шепот:

– Это я. Орландо.

Не медля ни мгновения, я распахнула дверь, и мы бросились друг другу в объятия, будто исстрадавшиеся от многодневной разлуки возлюбленные.

Полночи мы целовались и ласкали друг друга. Внутри у меня все горело. Я даже не подозревала, насколько восхитительной может быть близость с мужчиной. Но когда нам оставалось сделать последний шаг к соитию, Орландо остановил меня.

– Симон – мой наставник и друг, – тихо сказал он, высвобождаясь из моих объятий. – И твой супруг.

– Я знаю. Ох, это все так тяжело. Не понимаю, что нам теперь делать.

– Ты хочешь, чтобы я ушел?

– Нет, Орландо, прошу тебя, останься со мной. Я хочу, чтобы ты заснул и проснулся рядом со мной.

– Я бы тоже этого хотел. Хотел бы, чтобы так было каждую ночь.

Прижавшись друг к другу, мы попытались уснуть, но мой сон отгоняли лихорадочно метавшиеся в голове мысли.

Пусть даже мы не дошли до главного, совершенное сегодня казалось мне супружеской изменой. Как я теперь взгляну Симону в глаза? И как Орландо сможет работать с ним?

Меня терзали мысли о женщинах в рубахах приговоренных, с соломенными венками на обритых головах, воспоминания о том, как таких женщин в железных ошейниках выводили на ступени перед ратушей. Наказание за прелюбодеяние и супружескую измену было суровым: преступников пороли розгами на глазах насмехающейся над приговоренными толпы или же надевали им позорный камень на шею и гнали по улицам города, в худшем случае – даже за городские ворота. Почти всегда за супружескую измену наказывали именно женщин. Женщин, чей брак оказывался разрушен. Мне самой доводилось присутствовать при таком наказании, хотя я всякий раз старалась отворачиваться и не смотреть и, бросив сочувственный взгляд на приговоренную, шла своей дорогой.

Я почувствовала, как шевельнулся рядом Орландо.

– Ты спишь? – шепнула я.

– Нет. Слишком много мыслей.

– У меня тоже. – Я запнулась. – Я должна тебе кое-что сказать, Орландо. Мы с Симоном… живем не так, как живут муж с женой.

– В каком смысле?

– Мы еще ни разу не возлегли друг с другом. – Я все-таки заставила себя произнести эти слова. – Поэтому я до сих пор не ношу дитя под сердцем.

Пару мгновений Орландо молчал, а затем обнял меня.

– Я предполагал что-то подобное. Но почему? Я не понимаю.

– Я всегда думала, что дело во мне. Симон ведь уже был женат, у него есть сын. Но сейчас, когда я вместе с тобой… – Я замолчала.

– Послушай, Сюзанна… Я уже давно знаю Дитриха. Я познакомился с ним много лет назад в Генуе и потом мы часто виделись в Аугсбурге, где я проходил обучение в купеческом доме Фуггеров. Он отличный парень. Но с тех пор, как я познакомился с Симоном, я часто недоумевал, как они могут быть отцом и сыном.

– Клер тоже подозревала, что Дитрих – не сын Симона, – пробормотала я.

Как же все это было запутано…

Орландо поцеловал меня в щеку.

– Давай вместе сбежим в Венецию. И там начнем новую жизнь. Прошу тебя!

– Так нельзя, – испуганно вскинулась я. – Я бы ни за что не смогла так поступить с Симоном. Он любит меня, пусть и по-своему.

– А ты? Ты его любишь?

– Нет. Я благодарна ему, и я восхищаюсь им. Но не более того. Однако я поклялась ему в верности, мы сочетались браком.

Отпустив меня, Орландо приподнялся в темноте.

– Но вы вовсе не живете в браке! Неужели ты хочешь остаться старой девой? Хочешь? – Он, похоже, разозлился.

– Тс-с-с, не шуми! – урезонила его я. – Мне кажется, тебе лучше уйти.

– Ты права.

Вскочив с кровати, Орландо нащупал в темноте свою одежду. А потом снова вернулся ко мне, погладил по голове и нежно поцеловал.

– Прости, что я вышел из себя. Просто… я так люблю тебя. И мне придется уехать, если ты останешься с Симоном. Я этого больше не выдержу. И потому прошу тебя: подумай о моем предложении.

Еще до ужина Симон вернулся из Саверна, где ему удалось заключить очень выгодную сделку. Он пребывал в прекрасном расположении духа и спросил у нас, есть ли новости. Но Орландо отвечал ему односложно, сказал только, что все идет своим чередом. Я же была настолько взбудоражена предыдущей ночью, что мне оставалось только хранить невозмутимость.

Поэтому за ужином говорил только Симон: рассказывал, насколько неприятно оказалось путешествовать в такую жару, посмеивался над чопорным и нарочитым поведением всех, кого он встретил при дворе епископа, посетовал на то, что самого епископа, к сожалению, так и не застал. Я все время ощущала на себе взгляд Орландо, но не решалась посмотреть на него, боясь выдать свои чувства.

Страсбург, середина июля 1486 года

Несколько дней спустя пришло письмо от моего отца. Он от всего сердца благодарил Симона за поддержку и передавал мне привет. Папа не помнил никаких ссор с мастером Буркхардом, к тому же сам он уже давно пользовался услугами другого врачевателя. А Клеви, как всем известно, рассорился почти со всеми соседями. Как бы то ни было, Грегор убедил его не мириться с таким позором и подать в суд на Клеви и Буркхарда за клевету и оскорбление чести. Судебная тяжба должна была вот-вот начаться.