Астрид Фритц - Охота на ведьму [litres]

Судьи потрясенно зашептались, а я невольно посмотрела на свое платье. Каким бы грязным оно ни было, подол оставался целым.

– Я впервые в жизни вижу эту косточку и не знаю, о чем вы говорите. Кто-то на меня клевещет.

– Ты будешь говорить только тогда, когда тебе задают вопрос, ты поняла? – напустился на меня приор. – Я же хочу поведать почтенному суду еще одно обстоятельство: когда добрый охранник вместе с двумя друзьями, столь же почтенными горожанами, попытался отобрать у подозреваемой доказательство, она набросилась на них, точно дикий зверь. И кричала: «Я проклинаю вас! Именем Сатаны и Люцифера, гореть вам в адском пламени!» Давайте же помолимся за благополучие этих трех мужчин, чтобы с ними не приключилось ничего дурного.

– Все это весьма подозрительно, – вмешался судья Беклин. – Сюзанна Зайденштикер, ты сознаешься в том, что пыталась навести чары на охранника и его друзей?

Я сразу заметила, что судья стал обращаться ко мне «на ты», как к простой служанке.

– Ни в чем я не сознаюсь! Этот Йеклин лжет! Он с двумя другими мужчинами вломился ко мне в камеру, потому что они хотели… хотели меня обесчестить. – Я едва сдерживала слезы. – Спросите Готшалька, он успел вмешаться и остановить их. И да, я осыпала их проклятьями, но только для того, чтобы их испугать.

– Мы проверим твои слова, можешь не сомневаться. Прошу вас, продолжайте, уважаемый инквизитор.

Кивнув, брат Генрих перегнулся через стол, и я почувствовала исходивший от него запах кислого вина.

– Так значит, Йеклин лжет. Утверждаешь ли ты, что лжет и отец Оберлин, городской священник?

– Какое отношение отец Оберлин имеет к Йеклину? – опешила я.

– Никакого. Но задолго до начала этого судебного процесса, к которому в каком-то смысле имеет отношение и сожжение тела твоей матери в могильнике, я проводил расследование касательно тебя и твоей матери. В рамках этого расследования я говорил со многими уважаемыми гражданами этого города, в том числе и со священником. Поскольку в случае ведовства речь идет о crimen extraordinarium, то есть о чрезвычайном преступлении, я сумел убедить его в том, что ему надлежит нарушить тайну исповеди. От него я узнал, что ты не раз обращалась к подозрительным особам, чтобы те призвали демонов для предсказания будущего. Ты это отрицаешь?

Я почувствовала, как удавка сжимается на моем горле.

– Никто никаких демонов не призывал. Гадание – это детская игра, таким все занимаются.

Брат Генрих не обратил внимания на мои возражения.

– Как нам стало известно, одна из этих особ – Тощая Агнес. А как известно тебе, у супруги городского палача, да простит меня мастер Ганс, весьма сомнительная репутация. Как и у старухи-травницы Кети, которая, в свою очередь, являлась близкой знакомой для тебя и твоей матери.

– Кети тоже выдвинуты обвинения? – испуганно спросила я.

– Кто здесь задает вопросы, ты или я? – грубо отрезал он. – Итак, известны ли тебе другие подозрительные особы, кроме этой Кети и жены палача?

– Нет, господин инквизитор.

– В том числе и в Страсбурге?

К чему он ведет? Я покачала головой.

– Отвечай!

– Нет, – настаивала я.

– Ходят слухи о том, что твой собственный супруг тайно изучает магию.

Меня бросало то в жар, то в холод. Сейчас нельзя было сказать лишнего.

– Простите, уважаемый инквизитор, за то, что вмешиваюсь, – вдруг заговорил судья Голль, – но я полагаю, что в этом пункте обвинения вы несколько смешиваете различные понятия. По моему мнению, ведовство не имеет ни малейшего отношения к научному изучению алхимии или магии. Достигший мастерства маг полагается на свой разум, чтобы познать тайные силы природы и творить добро. Ведьмы же вступают в сговор с дьяволом, чтобы творить зло.

Видимо, бородатому судье удалось сбить брата Генриха с толку, поскольку тот, запнувшись, долго откашливался, чтобы продолжить:

– Что ж, зайдем с другой стороны. Веришь ли ты, Сюзанна, что существуют ведьмы, заключившие сговор с дьяволом?

– Нет, господин инквизитор, – не раздумывая, ответила я.

– Веришь ли ты в существование злокозненных чар, таких как чары непогоды или порча, наведенная на человека или скот?

– Не знаю… скорее нет.

– Кто-либо из твоих кровных родственников когда-либо обвинялся в ведовстве и применении злокозненных чар и был предан сожжению за это?

Я знала, что если не отвечу на этот вопрос, то еще больше настрою судей против себя.

– Это произошло с моей матерью, но она невиновна.

Вопросы сыпались один за другим.

– Тебе известно о том, что ты пользуешься дурной славой в Страсбурге из-за того, что у тебя до сих пор нет детей и твоя мать была сожжена?

– Это неправда!

– Ты близко общалась с подозреваемыми в ворожбе, такими как Агнес или Кети?

– Нет.

– Ты подносила таким подозреваемым дары?

– Нет, господин инквизитор.

Это, конечно, не вполне соответствовало истине, поскольку моя семья часто отдавала Кети всякие мелочи.

– Ты лжешь! – выпалил приор. – Свидетели дали показания о том, что вы не раз угощали Кети плодами из своего сада.

– Это потому, что ей не хватало на пропитание.

На лице брата Генриха расплылась торжествующая улыбка.

– Гремпер, запишите слово в слово: «Этим ответом подозреваемая засвидетельствовала свою ложь». Продолжим, Сюзанна. Тебе знакома Лейтнер из Оршвиллера?

– Нет. Сегодня я впервые мельком увидела ее в подвале.

– Но она была доброй знакомой повитухи Марии, которая была осуждена как ведьма. Мария же, в свою очередь, принимала роды у твоей матери, и именно она привела Маргариту в ведовской ковен. Еще перед допросом с пристрастием Лейтнер признала, что твоя мать была ворожеей.

У меня голова шла кругом.

– Как бы то ни было, я с ними не знакома, господин инквизитор. Ни с этой Марией, ни с Лейтнер.

– Тебе знакомы Вельфель и Берч?

– Это женщины, которые заключены в башню?

– Отвечай на мой вопрос!

– Нет, я их не знаю.

– И снова ты лжешь. По свидетельским показаниям твоего соседа, Катарина Вельфель не раз приходила к вам в дом на обед в день святой Маргариты.

– Я забыла об этом.

– Быть может, ты также забыла, что произошло в прошлом году в субботу после Троицы?

– В субботу после Троицы?

– Не строй из себя дурочку. Каждому в этом зале это известно.

– Ну… кажется, разразилась сильная гроза с градом.

– Так. И где ты была во время грозы?

– Дома, где же еще?

– А незадолго до этого?

– Я… я не помню…

– Так я тебе скажу. Ты была в вашем саду за городом. Ты признаешься в этом?

– Теперь, когда вы мне сказали, я действительно припоминаю. Небо затянули тучи, и я поспешила домой.

– С кем ты была в саду?

– Ни с кем. Обычно я ходила туда одна.