Елена Арсеньева - Темное пламя любви [litres]

– Очень смешно, – буркнул Гантимур. – В те края, где живут шаманки, можно попасть только по реке – и то если удастся выгрести против течения. И только на лодке, а лодки у нас пока нет! Что же до чудного запаха, то это благоухает цветок, который русские называют багульником, китайцы – саган-дайля, а у нас он зовется чэнкирэ. Шаманы, да и шаманки тоже, используют его для изгнания враждебных духов и злых призраков. А еще с ним заваривают великолепный чай. И мед чэнкирэ редкостно вкусен!

Ольга невольно проглотила слюну.

– Чаю было бы неплохо выпить! Это очень странно, однако я хочу есть. Ужасно жалею, что отказалась от ужина в больнице. И у меня такое ощущение, что Ольгушка тоже не успела поесть перед тем, как бросилась с колокольни. Так что я голодна за двоих.

Гантимур кивнул:

– Я бы тоже с удовольствием поел чего-нибудь. Однако ни дичи, ни мелких зверей поблизости Энгдекита ты не найдешь. Они этой реки боятся, их даже Щинкен, покровитель охоты и охотников, в эти места загонять не будет. Сюда только медведи и волки захаживают, и то лишь изредка. Но охотиться на них я не буду. Медведь наш предок, я руку на него не подниму, а волка эвенки вообще не трогают. Кстати, чаю не будет, потому что у нас котелка нет, даже воды вскипятить не в чем. Поэтому предлагаю попить что-то вроде морса из чэнкирэ с его же медом и поесть коры.

– Чего поесть? – не веря своим ушам, воскликнула Ольга.

– Стой здесь и жди меня, – засмеялся Гантимур и, положив на траву лук и колчан, канул в заросли.

Вернулся он, впрочем, быстро: Ольга даже испугаться не успела.

В руках у него была охапка хвороста и сухого мха, а локтем он прижимал к себе плоский камень.

В сторонке от тропы Гантимур выкопал ножом ямку, сложил туда принесенное и вытащил из кожаного кошелька, который был прицеплен к поясу, полупрозрачный камень, какую-то шершавую даже на вид штуку и что-то вроде сухого пахучего гриба. Этим грибом он посыпал то, что лежало в ямке, и хитро взглянул на Ольгу:

– Догадалась, что это?

– Ну, гриб-трутовик даже я способна узнать по запаху, – ответила она снисходительно. – Камень – явно кремень. Кремушек, как мы детстве говорили, их в песке можно было найти. Терка, логически мысля, – это кресало. Нам ведь нужно костер развести? А спичек у тебя, скорей всего, нет… Значит, это огниво.

– Умница! Некэ и бокото – огниво [18] Кремень и кресало – часть огнива, устройства, с помощью которого добывали огонь при отсутствии спичек. и трут, ты правильно угадала, – сказал Гантимур, разжигая огонь. – Каждый эвенк всегда носил их при себе. Думаю, так же и твои предки поступали в незапамятные времена.

В быстро разгоревшийся костер были подброшены сухие ветки, сначала маленькие, потом побольше, а потом Гантимур положил сверху тот плоский камень, который принес вместе с растопкой.

– Жаль, что не имеется никакой железной посудины – чай заварить. Придется в холодной воде чэнкирэ настоять на меду. Но это тоже прекрасный напиток, можешь мне поверить! А теперь я пошел на промысел, а ты готовь еду, – велел Гантимур.

– Какую?! – воззрилась на него Ольга.

– А вот смотри.

Гантимур подошел к молодой черной березке, ствол которой снизу был опоясан неширокими полосами срезанной коры, и принялся срезать еще одну такую же полосу, повыше.

– Ты же дерево портишь! – возмутилась Ольга.

– Ты знаешь, охотники иногда даже убивают зверей и птиц, чтобы поесть, – спокойно ответил Гантимур. – И их голодные спутницы ничего не имеют против. По-моему, срезать немного коры с дерева – это гораздо безобидней.

Он аккуратно оттянул в сторону верхний, шершавый, черный слой коры и отбросил его в сторону. Затем принялся срезать белесый мягкий и в то же время упругий луб.

– Луб хорошо падает в теплую, сырую погоду с ветром; тогда луб ветром откачивает, дождем отмачивает, теплом отпаривает, – вдруг выпалила Ольга, и Гантимур даже нож уронил, изумленно воскликнув:

– Экун! Ого! Да ты бывалая таежница?

Ольга только руками развела.

«Откуда я знаю, как это называется и как это правильно добывать? То есть я помню сказку о том, что была у зайца избушка лубяная, а у лисы ледяная, но откуда мне известно о том, что именно это – луб? Или это Ольгушка, деревенская жительница, знает такие вещи, а ко мне перешли некоторые ее знания?»

Тем временем Гантимур отделил широкую полосу луба от нижнего слоя, проворно настрогал ее на узкие полосы, несколько положил на камень, подав одну Ольге:

– Пожуй пока. Это вкусно. Остальные мы подсушим на огне – получится что-то вроде чипсов.

– Что? – невольно расхохоталась Ольга. – Чипсы в царстве мертвых?!

– Ты что, чувствуешь себя мертвой? – хмыкнул Гантимур. – Я лично – нет. А то, что получится, и правда будет напоминать чипсы. Правда, довольно долго ждать придется, пока улдакса, то есть подкорье, до хруста высохнет. Поэтому перебей аппетит сырьем. Я схожу за чэнкирэ и медом, а ты следи за огнем, чтобы наша керамическая сковорода не остывала.

Он ловко, двумя ветками, перевернул камень, нижняя сторона которого уже нагрелась, и разложил на ней полосочки луба. Раздалось шипенье, поплыл довольно приятный и дразнящий запах.

– Дровишки подбрасывай постоянно, – предупредил Гантимур, – только не вздумай далеко отойти от тропы, не то тебя Калу украдет.

– Кто?! – Ольга чуть не выронила полоску луба, которую рассматривала.

– Хозяин наших гор, великан с остроконечной головой, который частенько спускается в леса, чтобы полакомиться человечиной… особенно красивой человечиной, – сообщил Гантимур, сунул в рот полоску луба и, с удовольствием жуя, скрылся в лесу.

– Красивая человечина – это как бы комплимент? – проворчала Ольга и тоже решилась откусить кусочек луба.

К ее изумлению, он оказался сладковатым на вкус, хотя и довольно тугим, даже несколько резиновым, однако жевать пришлось долго, да и потом проглотить изжеванный комок луба Ольга не осмелилась. Впрочем, выплюнуть его на землю она тоже не решилась. Осторожно вытолкнула комок изо рта и бросила в костер.

Огонь, до этого горевший довольно вяло, заполыхал так, словно в него подбросили сушняка.

– Это тебя Подя, наш бог огня, поблагодарил, вот и разгорелся костерок, – послышался голос, и из-за деревьев вышел Гантимур, неся в одной руке несколько веточек с мелкими листьями и темно-розовыми, неистово благоухающими цветами, а в другой – кусок коричневых медовых сот, обернутых листьями. Над ними вились пчелы, и Ольга снова подумала: «Этого не может быть! Пчелы в Буни! Дикий мед в Буни! Или это не царство мертвых, или это не я!»

– Это царство мертвых, – спокойно сказал Гантимур. – И это ты, хотя и в другом облике, более приспособленном к такой жизни, которую мы вынуждены вести. В облике человека, призванного к устойчивому сопротивлению злу! В облике стража высоты.