Александр Матюхин - Страшная общага [litres]

Когда Лиза все-таки вышла из дома, то поняла, что в школу все-таки не попадет.

Прямо у ее парадного – наглость какая! – стоял тот самый псих-похититель. И не просто стоял – стоял пафосно: облокотившись на машину, выкуривая сигарету.

– Нужно поговорить, – сказал он. Снова этот раздражающий акцент.

– Вот так вот, да? Даже без «здрасте»? – насупилась Лиза.

«Раздражающий акцент» смерил ее взглядом, оценивая. А затем ожидая. Но Лиза стояла на месте – просто смотрела на него и улыбалась.

Пожалуй, в этот раз она была готова поговорить.

Лиза заказала карамельный латте и выжидающе уставилась на «раздражающий акцент».

– Ян Новак, – сказал он, словно бы прикинул, сколькими прозвищами Лиза могла величать его в голове.

Она же прыснула, показательно сдерживая смешки.

– Постой-постой, я даже знаю, что ты сейчас скажешь! Ты…

– Из пражской алхимической семьи, – Ян не позволил ей закончить за него.

Лиза откинулась на спинку кресла и неожиданно для себя самой приняла серьезный вид. Если отбросить в сторону здравый смысл (она кормит живую статую кровью – какой тут здравый смысл?!), то этот пазл можно сложить в одну картинку. С одной стороны – каменное изваяние, которое ожило каким-то магическим образом. С другой – парень из Праги, который за ним охотится.

– Много лет назад наши семьи нашли небольшое месторождение редкого вида мрамора, из которого вывели новую породу големов. Они были гибкими, выносливыми, долговечными и разумными. Наши скульпторы придавали им форму ангелов, как будто крылья могли бы их облагородить и замаскировать ту суть, которой они являлись.

Ян прервался, когда официантка принесла их заказ.

Легко живется магическим конспираторам в современном мире. Рассуждаешь о чертовщине на полном серьезе, но примут тебя не за сумасшедшего, а за гика.

Лиза хлебнула кофе, игнорируя принесенную трубочку.

– Если тебя это утешит, от крыльев она совсем не в восторге, избавилась от них при первой возможности.

Если Ян и обратил на ее слова внимание, то виду не подал.

– Как оживляли алхимики големов, думаю, для тебя уже не секрет.

Лиза покосилась на левую руку и спрятала ее под стол, словно такой жест мог что-то изменить.

– Но со временем стало понятно, что цена за такой дар непомерно высока. Человек, кормящий статую своей кровью, каплю за каплей отдает голему собственную жизнь. Если ты продолжишь кормить эту тварь, то умрешь, а она займет твое место.

Ян произнес эти слова с участливой обыденностью, как врач предупреждает заядлого курильщика: если он не бросит курить, то очень скоро умрет. Но что делать Лизе? Если для курильщика все упирается в его силу воли, то Лизин выбор невелик. Хочет она того или нет – сегодня вечером она явится к Аделаиде и преподнесет ей дань.

– Ну, ноги у нее явно длиннее моих, вряд ли окружающие не заметят разницы.

– Дело не в том, как она выглядит, и даже не в том, как она себя ведет, – объяснил Ян. – Она просто заменит тебя собой и – как бы это попроще объяснить? – займет твое место во Вселенной. Какая разница, кто такая и как выглядит Елизавета Вернова, если на ее месте кто-то есть и баланс соблюден? Подмена не будет ни для кого ничего значить.

– И много у меня осталось времени? – спросила Лиза.

Ян внимательно оглядел Лизу:

– Сколько тебе полных лет?

– Эй!

– Я серьезно.

– Шестнадцать.

– Сколько раз ты ее кормила?

Лизе не хотелось закатывать рукав и считать порезы на людях, при Яне.

– Одиннадцать, кажется.

– В таком случае у тебя осталось пять дней. Големы не любят торопиться, но и выжидать слишком долго не станут. Когда твоя кровь окрасит ее мрамор в шестнадцатый раз, для тебя все закончится.

– Прямо как в сказке, – попыталась пошутить Лиза. Она по-прежнему под гипнозом Аделаиды или это просто нервное? Взяв трубочку, она собрала остатки пенки по краям стакана. – И что мне делать? Я ведь не могу не ходить к ней, понимаешь? Это не мой выбор… – Лиза запнулась, и сердце екнуло, когда она нашла решение: – А что, если я не буду ходить к ней не по своей воле? Я могу рассказать обо всем брату, когда он узнает, что Аделаида угрожает моей жизни, он обязательно мне поможет! Он бы мог запереть меня у нас в квартире… и даже приковать, ну, знаешь, как оборотней в фильмах…

– Нет! – отрезал Ян, и Лиза почему-то вздрогнула. – Во-первых, скорее всего у тебя начнется ломка, и ты умрешь. Если бы все было так просто, этой проблемы никогда не возникло бы.

Почему-то Лиза опасалась услышать его «во-вторых».

– Во-вторых, твой брат не станет тебе помогать.

Лиза прыснула, но внутри у нее все съежилось и похолодело:

– Что за бред? Это же мой брат!

– Нет.

Повисла долгая пауза.

– Ты можешь сколько угодно прикидываться передо мной дурочкой, но прекрати обманывать саму себя, – сказал Ян несколько резче того тона, в котором протекал их прежний разговор. У него впервые прорезались эмоции. – Ты ведь знаешь, что произошло с твоим настоящим братом одиннадцать лет назад…

– Да ничего я не знаю! – крикнула Лиза, подскочив с места.

Посетители и официанты кофейни с любопытством покосились на их столик. Она сделала глубокий вдох, второй, третий. Ян сидел напротив нее по-прежнему с непроницаемым лицом, глядя на Лизу снизу вверх.

– Я ничего не знаю, – повторила Лиза, уже почти шепотом, как будто признавалась и извинялась за что-то. Но она ведь не виновата! Не виновата?

Тяжело опустилась на слегка протертое кресло. Поерзала, стараясь отыскать потерянный уют, но ей это так и не удалось. Спрятав лицо в ладони, Лиза постаралась собраться с мыслями. Этот человек не запутает ее, а Аделаида не отнимет ее жизнь, а Филипп… а Филипп…

– Мой брат не любил меня, – не отрывая лица от ладоней, сказала Лиза. Она услышала, как Ян слегка подался навстречу, чтобы лучше слышать собеседницу. – У нас была большая разница в возрасте – почти шестнадцать лет. Шестнадцать лет родители любили его большего всего на свете, а потом появилась я – маленький комок неприятностей, с которым нужно было всем делиться.

Мне было пять, когда произошла авария. Филипп уже не жил с нами, единственное, что я о нем знала по-настоящему: он меня не любит, и я его боюсь. Он был моим единственным родственником. Но он был совсем молодым, разве кто-нибудь смог бы вменить ему в вину, если бы он не потянул заботу о своей маленькой сестре? Разумеется, я была ему не нужна! Я была непослушной, а после трагедии совершенно несносной. Квартира, в которой мы тогда жили, была недалеко от кладбища, на котором похоронили родителей. Я часто сбегала туда, сидела часами на коленях у ангела…

На слове «ангел» язык Лизы споткнулся о нёбо. Она покачала головой: