Стивен Чбоски - Воображаемый друг [litres]

Поэтому все они чувствовали себя непринужденно.

Она шла через поляну, и толпа расступалась перед ней, как воды Красного моря [71]. Все лица повернулись в ее сторону. Все лица улыбались. Все были рады друг другу. Наступил день славы. Никакой боли. Никакого страдания. За всю свою жизнь миссис Хендерсон не ощущала духа Рождества как чуда.

Миссис Хендерсон подошла к миз Ласко. Женщины улыбнулись и кивнули в знак приветствия, а потом рассмеялись над этой глупой чопорностью. Потом обнялись, как некогда разлученные родные сестры. А они случаем… не родные? А все присутствующие? Миссис Хендерсон удержала миз Ласко в объятьях. Затем каждая по-матерински положила руки на плечи тех, что помоложе: Брэйди Коллинза и Дженни Херцог. Всем им вдруг стало легко. В какой-то миг всех посетила одна и та же мысль.

Наконец-то меня понимают.

Ведь миз Ласко больше не придется изображать трезвенницу, Брэйди Коллинзу больше не придется ночевать в конуре, а Дженни Херцог больше не придется раздеваться перед сводным братом. А если какие-нибудь презренные личности, вроде матери или дружков Кристофера, вроде шерифа или Эмброуза Олсона, будут путаться под ногами, их можно просто пырнуть ножом столько раз, сколько потребуется. От непонимающих надо избавляться. А коли дело дойдет до войны – понятно, кто победит.

Потому что в войнах побеждают хорошие парни.

Все четверо опустились на колени и вместе прикоснулись руками к дереву. Дерево излучало приятное тепло, как попка младенца. Они испытали ни с чем не сравнимое умиротворение. Для них будто бы смешались ощущения от прохладной стороны подушки и от теплой ванны. В одно мгновенье лихорадка улеглась. Зуд в руках прекратился. Они наконец обрели покой. Затишье перед бурей.

Мир перед войной.

– Час настал, – изрекла миссис Хендерсон.

Она подтащила свой дорожный чемоданчик. Руки ощупали мягкую кожу. Холодная молния податливо разошлась, будто позвонки разлетелись в стороны. Порывшись в чемоданчике, миссис Хендерсон достала остро заточенный мясницкий нож.

– Вам помочь? – предложил Брэйди Коллинз.

– Конечно, Брэйди. Спасибо. Ты так любезен. Бабушка могла бы тобой гордиться, – ответила она. – Почему бы тебе, к примеру, не постоять на страже?

Улыбаясь, Брэйди Коллинз достал из своего рюкзака пистолет. И начал расхаживать взад-вперед, охраняя соратниц от Тормоза Эда, который, понятное дело, прятался где-то в лесу.

– Можно мне тоже? – с горячностью спросила Дженни Херцог.

– Конечно, можно, Дженни. Не прохлаждаться же тебе тут попусту, голубушка.

С гордой улыбкой Дженни запустила руку в чемоданчик. Она выудила оттуда дюжину швейных иголок и моток черной шерстяной пряжи. Тогда миссис Хендерсон повернулась к собравшимся и пристально вгляделась в беспокойные лица.

– Можно первым вызвать моего сводного брата? – тихо спросила Дженни Херцог.

– А ты точно не хочешь приберечь его напоследок? – уточнила миссис Хендерсон.

– Точно, мэм, – ответила Дженни.

– Хорошо. Скотт… прошу сюда.

Сводный брат Дженни подошел и улыбнулся.

– Вызывали, мэм? – пылко спросил он. – Чем могу быть полезен?

– Можешь до скончания века испытывать то, что ты делал с Дженни, и никто этого не прекратит. Как тебе такой вариант?

– Супер, – ответил он.

Скотт в трансе кивал, а его сводная сестренка Дженни тем временем отмотала черную нить, вдела ее в игольное ушко и передала миссис Хендерсон. Старушка ласково погладила девочку по голове и двинулась к Скотту. Левой рукой она сомкнула ему губы, а правой, натренированной на уроках домоводства, принялась наглухо зашивать мальчишеский рот.

За этим занятием она даже не слышала его душераздирающих криков из-за белого шума в собственной голове. Улыбаясь, миссис Хендерсон лелеяла какие-то воспоминания. Раньше было проще. Когда девочкам предписывалось посещать уроки домоводства, а мальчикам – ручного труда. Когда мужчины хранили верность женам и даже не помышляли о разводе. Когда старые добрые времена еще были новыми добрыми временами. Когда все было лучше. И снова будет, как тогда. Тонкий голосок обещал, что это непременно сбудется. Вот тогда-то муж станет ее ценить.

А требовалось от нее всего ничего: играть свою роль.

И остальных натаскивать.

Накладывая стежок за стежком, она разглядывала дом на дереве. Прелестный маленький домик. По ту сторону двери находился ее муж. Она почти разбирала его шепот.

– Дорогая, давай-ка уедем прямо в пятницу на все выходные.

– В смысле? – удивилась она.

– Хочу провести время с женой. Жаль, что у нас не собраны вещи.

– Ну почему же: собраны! Я в библиотеке припрятала. Вот, смотри!

– Ты лучшая жена, о какой только можно мечтать.

На сей раз можно будет забросить чемоданчик в багажник его автомобиля и уехать. Не важно куда. Ведь она вновь станет молодой. Рыжеволосой. Прекрасной телом. И будет проживать этот день до скончания века. Глядишь – и закалывать мужа ножом не придется.

– Куда же мы отправимся, дорогой? – в конце концов спросила она.

– В домик на дереве, куда же еще? Здесь такая красота.

Миссис Хендерсон, погрузившись в мечты о новой реальности, даже не заметила, что уже превратила Скотта в почтаря.

– Скотт, до Рождества – всего ничего. А тут ветви голые. Украшений бы раздобыть, – сказала она.

Дженни вручила Скотту веревку, которую миз Ласко обрезала мясницким ножом до нужной длины. С этой веревкой Скотт стал взбираться на дерево по лестнице из маленьких колобашек, похожих на молочные зубы. Нащупав первый толстый сук, долез до его края. Затем привязал к нему один конец веревки, а другой обмотал вокруг шеи. Когда Скотт прыгнул вниз, шея хрустнула, будто вилочковая косточка, но он не умер. Миссис Хендерсон так и предсказывала: он не умрет. Никто больше не умрет.

– А когда можно будет умертвить его в потопе? – спросила Дженни.

– Как только мы выиграем эту войну, Дженни, – улыбнулась миссис Хендерсон. – Следующий!

Миссис Хендерсон повернулась к сторожу со стройки «Коллинз Констракшн», который прикидывал размер сверхурочных, положенных ему за ночное дежурство, причем в сочельник. Толстыми черными нитками старуха зашила ему веки; его истошные крики утонули в ее беспокойных мыслях. За годы работы в государственной школе она научилась обходиться подручными средствами. У нее на примете имелись сотни горожан, которые прямо напрашивались на превращение в почтарей. Она бы и рада была прошить их всех вручную, как Скотта, но, увы, время поджимало. Близилась полночь. А ведь им еще предстояло подготовиться к жертвоприношению Кристофера. А значит, ей придется отпустить бразды правления и доверить людишкам зашить себе глаза и рты самостоятельно, тогда как миз Ласко, Дженни и Брэйди будут выдавать иглы, застежки-молнии, шерстяную пряжу и простые нитки.