Стивен Чбоски - Воображаемый друг [litres]

– Хорошо, Мэри Кэтрин. А теперь… исповедуйся, – сказала миссис Рэдклифф.

Мэри Кэтрин стала подниматься с колен. Чтобы этого не допустить, миссис Рэдклифф положила ей на плечо пышущую жаром ладонь.

– Куда это ты собралась? – удивилась она.

– В исповедальню, – ответила Мэри Кэтрин.

– Нет. Прямо здесь, – потребовала миссис Рэдклифф.

– Ммм… будь по-вашему, миссис Рэдклифф… но где же отец Том? Он должен выслушать мою исповедь.

– Насчет отца Тома не волнуйся. Можешь исповедаться перед нами.

Мэри Кэтрин покивала. Ей грозила жуткая опасность. Подняв глаза, она остановила взгляд на прекрасной статуе распятого Иисуса, как делала каждое воскресенье, сколько себя помнила.

– Покайся, – мягко поторопила миссис Рэдклифф.

У Мэри Кэтрин в горле застрял ком. Пропасть внутри ширилась. Краем глаза она увидела, как миссис Рэдклифф подошла к боковому входу. Отворила дверь. На обледенелом тротуаре лежал отец Том. С многочисленными ножевыми ранениями. Над каждой раной, как над решеткой люка, поднимался пар.

– Кто отец, Мэри Кэтрин? – преспокойно спросила миссис Рэдклифф.

Она вырвала из рук отца Тома корзину для пожертвований. Вернулась. И пустила корзину по рядам.

– Я не знаю, кто отец, – ответила Мэри Кэтрин.

И повернулась к матери. Мать застыла от ужаса.

– Прошу, скажи им, Мэри Кэтрин, – взмолилась она.

– Я не могу сказать того, чего не знаю.

– Молю! Скажи им, кто отец!

– Не знаю. Я – девственница.

Обернувшись, Мэри Кэтрин увидела, как по храму плывет корзина для пожертвований, передаваемая из рук в руки. Но прихожане почему-то не спешили опускать туда деньги.

На сей раз они доставали из корзины камни.

– СКАЖИ ИМ! УМОЛЯЮ! – вскричала мать Мэри Кэтрин.

– Мама, я девственница. Как Пресвятая Дева Мария.

– Богохульство! – пронеслось по рядам. – Покайся!

– Назови любое имя, Мэри Кэтрин, – зарыдала мать.

– Мама, не заставляй меня лгать в храме Божьем. Прошу тебя.

– ПОКАЙСЯ ПЕРЕД НАМИ! А НЕ ПЕРЕД НЕЮ! – заорала миссис Рэдклифф.

Теперь она не сводила глаз с алтаря. Мэри Кэтрин в больничной рубахе с разрезом сзади стояла на коленях. Вся паства видела ее голую спину. Мэри Кэтрин замерзала, как Дева Мария в яслях. Под рубахой не было даже белья. Прихожане поднялись со своих мест и столпились у нее за спиной. Корзина переходила из рук в руки. Люди разбирали камни, как яблоки.

– Боже милосердный, Иисус Христос. Помоги, – молила Мэри Кэтрин.

– Покайся! – выкрикнула миссис Рэдклифф и бросила первый камень.

Камень угодил в оконный витраж.

– ПОКАЙСЯ! – эхом подхватили остальные.

По храму носилось одно слово. Покайся. Покайся. Покайся. Мэри Кэтрин, сдаваясь, воздела руки над головой. И повернулась лицом к прихожанам. Те сжимали в руках камни. Отец Том лежал на улице в луже запекшейся крови. Паства одержала верх. В приюте распоряжались безумцы. Готовые забить ее до смерти.

– ХОРОШО! Я КАЮСЬ! КАЮСЬ! – вскричала Мэри Кэтрин.

Все умолкли. В ожидании. Мэри Кэтрин обернулась к матери.

– Мама, – начала она дрогнувшим голосом. – В ту ночь я не могла успеть домой к назначенному времени.

Когда у нее с языка сорвалась правда, Мэри Кэтрин расплакалась.

– Что? – Мать не поверила своим ушам.

– В ту ночь, когда я нашла Кристофера. Мне было никак не успеть домой к двенадцати часам. Я солгала вам с папой. Чтобы не лишиться водительских прав. Я поступила плохо. И теперь расплачиваюсь.

– В этом нет греха. Говори: кто отец? – завопила миссис Рэдклифф.

– Мама, скажи я тогда правду, вы бы отняли у меня права. Не выскочи я тогда на шоссе, мне бы не пришлось объезжать оленя, и я бы не врезалась в машину с ребенком. Я причинила страдания мальчику, потому что боялась попасть в Ад. Я проявила себялюбие. ТОЛЬКО В ЭТОМ мой грех. Но клянусь… я не знаю, кто отец. Душой своей клянусь: я – девственница. Ты мне веришь?

Сквозь слезы она смотрела на мать. Та посветлела лицом, как будто увидела перед собой ту девочку, которую воспитала.

– Верю, дочка, – кивнула она.

– А ты, папа?

– Я верю тебе, Мэри Кэтрин, – ответил отец.

У нее внутри прорвало дамбу: толпа подступала все ближе, занося камни для убийства.

– ДЭН! – вскричала ее мать.

Отцовский инстинкт вспыхнул мгновенно. Ее муж бросился на помощь своей дочке, но толпа недолго думая избила его в кровь.

– Не смейте трогать моих родных! – выкрикнула мать, и тогда паства повалила ее на пол.

Теперь Мэри Кэтрин бросилась на помощь родителям, но вмешались миссис Рэдклифф и Дебби Данэм. Они удерживали ее перед крестом.

– Даг, – шипели они. – Час настал.

Даг поднялся со скамьи. У него были черные, потусторонние зрачки. Безумные. В каждой руке он держал по камню.

– Даг! Ну-ка подсоби!

Даг не ответил. Он молча подступил к Мэри Кэтрин. Та сквозь слезы вглядывалась в своего парня. Это лицо было ей дорого с одиннадцати лет. Сейчас она видела отметины вокруг рта. Из кожи торчали обрывки пряжи. Он так и стоял, стыдливо прикрывая ладонью рот, пока до него не дошло, что Мэри Кэтрин вовсе не смотрит на него, как на чудовище.

– Что они с тобой сделали, Даг? – встревожилась она.

– Да не слушай ты ее. Она тебя дураком выставила, Даг, – вмешалась Дебби Данэм.

– Брось в нее камень, Даг, – прошипела миссис Рэдклифф. – Брось камень в блудницу!

Прихожане заголосили как один:

– Брось в нее камень. Брось в нее камень.

Все друзья по католическому центру и по молодежному клубу скандировали его имя. Даг занес камень и посмотрел в глаза Мэри Кэтрин.

– Я люблю тебя, Даг, – сказала она. – Я тебя прощаю.

Его черные зрачки блестели от слез. Он замахнулся над головой и что было сил метнул камень.

Прямо в лоб миссис Рэдклифф.

– БЕГИ! – крикнул Даг.

Он сунул ей в руку ключи от машины и повернулся, чтобы сдержать толпу. Мэри Кэтрин через боковую дверь выбежала на парковку. Там было не повернуться; машину Дага она не нашла. Из церкви донесся леденящий душу крик. В оконные витражи летели камни. Тогда она нажала тревожную кнопку. В дальнем конце стоянки замигала фарами машина Дага.

Мэри Кэтрин бросилась туда, в кровь раня босые ноги камнями и гравием. Она открыла дверцу и повернула ключ зажигания. На холоде двигатель замерз. Прихожане высыпали на парковку через главный вход. И с криками устремились в ее сторону. Она вновь повернула ключ. Двигатель с ревом вернулся к жизни. Мэри Кэтрин сорвалась с места и запетляла по парковке. На автомобиль сыпались камни; лобовое стекло треснуло. Мэри Кэтрин вырулила на дорогу. В зеркале заднего вида отражалась толпа. На стоянке распахивались дверцы. Оживали фары, как сверкающие в лихорадке глаза.

– Господи Иисусе, – выговорила она. – Помоги нам.