Керри Манискалко - Побег от Гудини [litres]

Мне было страшно любопытно, что это за секрет, но я знала, что любопытство имеет цену. Должно быть, он что-то увидел на моем лице, что дало ему надежду.

– Есть одно условие. Ни слова о нашей сделке. Ни мистеру Кресуэллу, ни вашей кузине, ни кому-либо еще на борту парохода. Если им станет известно… что ж, я буду вынужден раскрыть карты и выдать ваш секрет.

– Какой секрет? – ощетинилась я. – Я не сделала ничего, о чем следует беспокоиться.

– Вы уверены? – поинтересовался он одновременно невинно и лукаво. – Сомневаюсь, что Лиза вообще вернется домой, если обнаружит, что вы виновны в ее неминуемой сердечной драме.

– Я еще не дала согласия, а вы уже меня шантажируете?

Он опять поднял плечо.

– Но вы не сказали нет, не так ли?

Я уставилась на него, обдумывая предложение и отчаянно пытаясь сдержать эмоции. Первым порывом было сказать нет, дать ему пощечину перчаткой и уйти. Умчаться в противоположном направлении и до самой Америки даже не смотреть в его сторону.

Это было бы самым мудрым решением.

Самым безопасным.

Но также это решение было самым эгоистичным и не помогло бы ни кузине, ни мне самой. Я была воспитана использовать бездействие как систему безопасности, но оно не предназначалось для исследования незнакомой территории.

Мефистофель подошел ближе – волк, почуявший добычу. Я увидела в его ажурной маске свое искаженное отражение и содрогнулась.

– Я дам вам то, чего вы больше всего хотите, мисс Уодсворт. Вашу кузину, избавленную от погибели и позора, и при этом вам не придется сыграть роль злодейки. И в обмен на помощь вам я тоже получу то, что больше всего хочу.

– А чего вы больше всего хотите? Наверняка не просто мою помощь в представлении.

– Если верить слухам, ваша кузина больше не сможет ассистировать. Мне нужна другая хорошенькая девушка, чтобы ослеплять толпу. Вот и все.

– Я не смогу участвовать в ежевечерних представлениях – абсурдно думать, что дядя согласится, особенно после того, как он это же запретил Лизе.

– Я не требую от вас помощи каждый вечер. Только в одном особенном представлении. – Он пристально посмотрел на меня. – Так вы хотите освободить кузину от Гудини или нет?

У меня зудели ладони. Я не хотела думать о том, что случится с репутацией Лизы, если станет известно о ее романе с Гудини.

– Лиза подвергнется насмешкам и презрению, – давил Мефистофель, зная, что нашел правильную нить, за которую можно вытянуть мое решение. – Ее семья будет погублена. Лизу никогда не пригласят на чаепитие или роскошный бал, за ней не будут ухаживать представительные джентльмены. – Он сделал еще один шаг. – Она все это любит, правда? Будете ли вы стоять, наблюдая за тем, как она сжигает всю свою жизнь ради мужчины, который однажды непременно исчезнет, как растаявший дым?

Луну затянуло облаком, и небо на мгновение потемнело. Уже полночь, и меня предупреждали о сделках такого сорта.

Он подался вперед, сцепившись со мной взглядом.

– Заключим сделку?

Нос королевского почтового парохода «Этрурия»

3 января 1889 года

Мефистофель провел пальцем над моей щекой, не дотрагиваясь, но мое сердце все равно забилось быстрее. Я действительно хотела, чтобы кузина вернулась домой. Хотела, чтобы она была счастлива и не подвергалась осуждению. Но я понимала, что ступаю на зыбкую почву. Я видела, какой катастрофой может обернуться ее выбор, но это не давало мне права решать за нее.

Любовь – сложная штука, здесь нет черного и белого. Во имя нее часто творились и великие дела, и ужасные преступления. Но можно ли сказать, что поступок совершен из любви, если в итоге он разобьет человеку сердце? Я сомневалась.

– Сделка честная, не так ли? – спросил он. – Вам нужно лишь принять участие в заключительном представлении, не рассказывая об этом ни одной живой душе, – и все, что вы желаете, станет вашим. Я даже дам вам те уроки ловкости рук, которые обещал. Поскольку в лондонском обществе вы стали вроде знаменитости, ваше присутствие придаст весомости моим научным занятиям. А моя помощь спасет вашу кузину. Что вы теряете?

В памяти тут же всплыли его слова в первый же вечер: «Что вы потеряете до истечения недели? Сердце? Голову? Возможно, вы потеряете жизнь, саму душу!» Тени вокруг сгустились. Мое сердце громко колотилось. Сделка казалась слишком простой, слишком легкой. А значит, существовала какая-то скрытая выгода для Мефистофеля и вред для меня. Я всмотрелась в его спокойное лицо.

– Я…

– Да?

Каким-то образом у него опять получилось переместиться незаметно для меня. От него пахло душными, пряными благовониями. Нас окружали ароматы имбиря и цитруса, смешанные со сдержанными нотами ванили и лаванды. Я подавила порыв глубоко вдохнуть. Мефистофель, не скрываясь, рассматривал мое лицо.

– Я должна буду только выйти на сцену в заключительном представлении?

– Более или менее, – улыбнулся он. – Я еще обдумываю детали.

Теоретически Лиза просто узнает правду, а потом примет собственное решение, основываясь на представленных фактах. Ничто не останется тайным. Если она решит все-таки остаться с карнавалом и Гудини, я больше не стану вмешиваться, хотя уверена, дяде будет что сказать по этому поводу. Ладони покалывало. Я всего лишь вымениваю информацию. Я не заставляю Лизу и не делаю выбор за нее. И мне нужно будет всего лишь выйти на сцену в его дурацком грандиозном финале, это не самое обременительное предложение. И тем не менее…

– Мисс Уодсворт, мы договорились?

Больше никаких колебаний. Я не могу сидеть в комфорте и безопасности, когда моя кузина так сильно рискует. Это по меньшей мере мой моральный долг.

– Если я приму ваше предложение… мне потребуется больше подробностей о том, что скрывает Гудини. Только правда.

Мефистофель перекрестил свое сердце.

– Только правда.

Я прикусила губу, молясь о том, чтобы не стать жертвой собственного любопытства.

– Я согласна на ваши условия.

Мефистофель улыбнулся уголком губ, и мое сердце протестующе забилось. Его хитрый вид заронил во мне сомнения: я могу пожалеть о своем решении. Однако предостережение опоздало. Я уже заключила сделку с дьяволом, и придется ее выполнять.

– Что вам известно о Гудини?

– Он пишет какой-то женщине в Америке. Очень часто. – Мефистофель покачал головой. – Не нужно быть инспектором полиции, чтобы понять, как сильно он ее любит. Он отправляет письма из каждого города, который мы проезжаем. – Выражение его лица из самодовольного стало огорченным. – Даже после знакомства с Лизой письма не прекратились. Боюсь… нет, честно говоря, я уверен, что он не говорил ей об этом.

Подлец! Любит другую женщину, посылает ей весточки из каждой поездки – и все это за спиной моей дорогой кузины. Я закрыла глаза, надеясь притушить гнев. Будет трудно делать вид, будто я не знаю, какой он лживый негодяй, особенно когда я жажду его выпотрошить.